У каждого свои проблемы...
У каждого судьба своя...
А у нее кружились стены,
От слез болела голова...

Последние считает крохи,
До этого пришлось дожить...
На том листке, всего лишь строки,
От этих строк зависит жизнь...

И женщина, приняв своею,
Ту боль, что в тех глазах прочла,
К окошку повела, жалея,
И мимо боли не прошла...

Держалась за руку старушка,
Боясь надежду потерять...
К окошку шла она послушно,
Чтобы рецепт опять подать...

Та женщина все оплатила,
Вложила деньги ей в ладошку...
У бабушки слеза застыла...
Не верила, так быть не может...

Привыкли мы в добро не верить...
Проходим смело мимо слез...
Мы душу спрятали за дверью,
А на добро - немой вопрос...

А бабушка, поверив в чудо,
Поверив - есть добро на свете,
Быть может долго помнить будет,
Молитвой на добро ответив...

© Натали Давыдова

Картина: Василий Перов

Распутица и морозы

Военный историк и генерал-майор Альфред Филиппи отмечал, что немецкие генералы предусматривали вероятность военных действий в условиях бездорожья и распутицы и готовили к этому дивизии. К примеру, в пехотной дивизии первой волны основной тяговой силой были лошади: по немецким данным, их количество приближалось к 5 тысячам. Но при этом и степень моторизации была высокой – 394 легковых и 615 грузовых автомобилей, 3 бронетранспортера и 527 мотоциклов. Планы немецких армий нарушила уже первая распутица, которая, исходя из записей Гудериана, продлилась с 7 октября по 4 ноября 1941 года. Немецкие генералы замечают, что после успеха под Киевом они были готовы идти на Москву, но «многие соединения застряли в трясине, что позволило русским укрепить оборону». В не меньшей степени продвижение вермахта притормозили непривычно сильные для немцев морозы, охватившие европейскую часть СССР уже в конце ноября 1941 года. Холод влиял не только на солдат, но и на вооружение и технику. Гудериан в своих мемуарах отмечал, что в винтовках, автоматах и пулеметах замерзала смазка, в откатных приспособлениях пушек загустевала гидрожидкость, не функционировала на морозе и тормозная система автомобилей.

Человеческие ресурсы

Уже в августе 1941 года генерал Франц Гальдер пишет, что Германия недооценила силы России. Речь идет не о превосходстве в живой силе – его в начале войны не было, – а о той беспримерной самоотверженности, с которой сражалась Красная Армия и трудился советский тыл. Большим просчетом немецкого командования было то, что оно не смогло предвидеть способность СССР в условиях жесточайшего пресса войны мобилизовать человеческие ресурсы и в считанные месяцы восстановить потери практически половины сельскохозяйственных и двух третей промышленных мощностей. Немаловажно, что Советский Союз все свои ресурсы бросил на борьбу с врагом, чего не могла позволить себе сделать Германия. Правда, Гудериан отмечал, что верховное командование Третьего рейха допустило просчет в распределении дивизий по театрам военных действий. Из 205 немецких дивизий на Восток было отправлено всего 145. По мнению немецкого генерала, на Западе, в первую очередь в Норвегии, Дании и на Балканах, оказались лишними 38 дивизий. В ходе войны выяснилась еще одна ошибка немецкого командования при распределении вооруженных сил. Численность контингента Люфтваффе составляла свыше 20% от общего количества солдат и офицеров вермахта. Более того, из 1 млн. 700 тыс. военнослужащих Люфтваффе непосредственное отношение к авиации имели, примерно, 1 млн. 100 тыс. человек – остальные это вспомогательный персонал.

Масштабы войны

Отличительной чертой военного конфликта между Германией и СССР являются его огромные масштабы. С осени 1941 по осень 1943 года протяженность советско-германского фронта никогда не была меньше, чем 3800 км., при этом немецким армиям по территории Советского Союза пришлось пройти около 2 тыс. км. Генерал-фельдмаршал Эвальд фон Клейст признавался: «Мы не готовились к затяжной борьбе. Все строилось на достижении решающей победы еще до наступления осени». Причиной неудач на Востоке, по мнению фельдмаршала, стало то, что немецкие войска «были вынуждены преодолевать огромные пространства, не имея должной гибкости командования». Фон Клейсту вторит военный историк, в прошлом генерал-майор Курт фон Типпельскирх, который основную причину поражения немецкой армии видит в том, что ее силы были «бездарно растрачены бесполезным сопротивлением в ненужном месте и в неудобное время, а также бесплодными попытками захватить невозможное».

Ошибки немецкого генералитета

Пусть с большой неохотой, но все-таки немецкие военачальники признают свои грубейшие стратегические просчеты, приведшие в конечном итоге к провалу на Восточном фронте. Отметим четыре из наиболее существенных.

1. Первой стратегической ошибкой фельдмаршал Герд фон Рундштедт называет выбор первоначальной диспозиции немецких войск. Речь идет о разрыве между левым и правым флангом армий Теодора фон Бока, образовавшемся из-за непроходимых Припятских болот. Как участник Первой мировой войны Рундштедт прекрасно знал о подобной опасности, но пренебрег ей. Только разрозненность частей Красной Армии спасла тогда группу армий «Центр» от флангового удара.

2. Немецкое командование признает, что летняя кампания 1941 года началась без четко выработанной цели и единого взгляда на стратегию наступления. Генштаб так и не определил направление главного удара, в результате чего группа армий «Север» увязла под Ленинградом, группа армий «Юг» притормозила свое наступлении возле Ростова, а группа армий «Центр» и вовсе была отброшена от Москвы.

3. Катастрофические ошибки, по мнению немецких историков, были допущены при наступлении на Москву. Вместо того, чтобы в ноябре 1941 года перейти к временной обороне достигнутых позиций в ожидании подкрепления, вермахт основные силы бросил на захват столицы, в результате чего за три зимних месяца германские войска потеряли более 350 тыс. человек. Наступательный порыв РККА был все же остановлен, но при этом немецкая армия в значительной степени снизила свою боеспособность.

4. Летом 1942 года германское командование направило свои главные силы на Кавказ, недооценив таким образом возможность сопротивления советских войск под Сталинградом. А ведь город на Волге – это важнейшая стратегическая цель, захватив которую Германия отрезала бы Кавказ от «Большой земли» и перекрыла бы доступ для военной промышленности СССР к бакинской нефти. Генерал-майор Ганс Дёрр отмечал, что «Сталинград должен войти в историю войн как величайшая ошибка, когда-либо совершенная военным командованием, как величайшее пренебрежение к живому организму своей армии, когда-либо проявленное руководством государства».

© Русская Семерка russian7.ru

Капитуляция по ошибке

Об этом, в частности, поведал в Нюрнбергской тюрьме сам Карл Дениц, который признался, что был не в курсе подробностей последней воли Гитлера. Более того, адмирал заявил, что поступил ошибочно, восприняв уход из жизни своего вождя как карт-бланш на сдачу Германии. Дело в том, что о своем назначении он узнал из переданного по радио сообщения и не был посвящен в другие детали предсмертного письма фюрера. Фактически, Дениц не имел права подписывать акт безоговорочной капитуляции, а должен был сражаться, как и завещал Гитлер. Такую версию представил Людде-Нейрат в труде «Безоговорочная капитуляция». Впрочем, по его же мнению, это уже не изменило бы ход истории, а только еще больше озлобило русских и американцев.

Письмо Гиммлера

Если одни нацисты стремились исполнить последнюю волю фюрера, то другие еще при жизни Гитлера за его спиной планировали капитуляцию Германии. Взамен они требовали гарантий личной безопасности. В частности, 26 апреля 1945 года Генрих Гиммлер через шведского графа Фольке Бернадотта попытался связаться с Уинстоном Черчиллем, чтобы начать тайные переговоры. Одно из таких писем было перехвачено немецкой контрразведкой. Послание попало фельдмаршалу Кейтелю, который, ознакомившись с перепиской, не начал какого-либо преследования, а завил: «Гиммлера надо понять, и вообще…что с него возьмешь…он всегда был обузой для Германии».

Анклав в Фленсбурге

1 мая 1945 года адмирал Дениц выступил по радио как отец нации. «Я считаю своей первой задачей спасти немецких людей от уничтожения большевиками, - говорил новый рейхспрезидент. - Вооруженная борьба продолжается сейчас только ради этой цели. Пока англичане и американцы будут мешать нам в этом, мы будем бороться и против них. При этом англо-американцы станут вести войну уже не ради собственных интересов, а за распространение большевизма в Европе …». Всё, что он хотел этим сказать, было в полной мере услышано. Иначе невозможно объяснить создания специального анклава в городе Фленсбурге в британской зоне оккупации. Именно там правительство Карла Деница осуществляло свою деятельность в соответствии с законами Третьего рейха уже после официальной капитуляции Германии. Там же размещались значительные вооруженные силы немцев, в том числе курсанты военно-морских школ и солдаты охранного полка СС «Великая Германия». Арест «имперского президента» и его правительства был произведен только 23 мая 1945 года.

23 дня независимого правительство Деница

Придя к власти, 4-й Рейхспрезидент Германии Дениц незамедлительно сформировал новый кабинет министров. Ключевые портфели достались Шпееру (министерство экономики), Дорпмюллеру (министерство транспорта) и Баке (министерство продовольствия). В то время, когда Советский Союз праздновал Победу, новое правительство через генерала Форда установило тесные деловые связи с США и Англией. Нацисты свои просьбы-поручения передавали сотрудникам Союзной контрольной комиссии, которые принимали их как руководство к действию. Так была налажена масштабная эвакуация из советской оккупационной зоны немецкого населения, в том числе и мужчин призывного возраста. В общей сложности, больше двух миллионов жителей Пруссии по упрощенной схеме уехали на Запад. Немецкие историки высоко оценили 23 дня правительства Деница. Считается, что именно ему удалось убедить союзников «сохранить право на суверенитет Германии». Особые условия Для некоторых частей вермахта война закончилась вполне безобидно, в соответствии с локальными договоренностями. Касалось это немцев, воюющих на Западе. Войска в Нидерландах весной 1945 года были прекрасно вооружены и отличались управляемостью. В первую очередь ими были заминированы стратегически важные дамбы, а также созданы укрепрайоны, в которых солдаты вермахта могли достаточно долго держать оборону. Эйзенхауэр опасался, что нацисты могли пойти на затопление Голландии, поэтому дал гарантии немецкому верховному комиссару Нидерландов Артуру Зейс-Инкварту, что он и его гарнизон будут рассматриваться как военнопленные, заслужившие снисхождение. Впоследствии Эйзенхауэр выполнил свое слово. Впрочем, на участь Зейс-Инкварта данное обязательство не распространилось. Имперский комиссар был признан военным преступником и повешен.

© Русская Семерка russian7.ru