Как у Задорнова: “ну, тупыыые”…

Я вообще собаку не особо хотела. Я – фанат чистоты. Помощницы по хозяйству от меня бегут, как от огня, так как я вижу каждую пылинку/каплю/складку (нужное подчеркнуть ). А тут я+пёс = уборщица?!? Уравнение, которое не решается!

Плюс прогулки, “а как же отпуск”, “да нафиг надо” и т.д…

Короче, собаку я не особо хотела. Я хотела поощрить своего сына. Который хоккеист, говорит по-английски, “круглый” отличник и вообще положительный человек.

Нет брата, нет сестры, нет бабушки рядом, думала я. Конечно, для меня это страшное неудобство, почти катастрофа и вообще геморрой, думала я, но мой сын просит собаку… 5 лет… Надо брать.

Муж собаку не то чтобы не хотел, но чётко обозначил: “участвую в лютый мороз или по желанию, на большее не рассчитывайте!” Ну хоть в лютый мороз, подумала я, и сказала: “надо брать” (забегая вперёд, сейчас в нашей семье погулять с Малкиным (он же Мажор, он же Малинка (он же Гога, он же Гоша, он же Георгий Иванович) – не тяжкая обязанность, а “почётный караул”: кто может, тот даже не идёт, а бежит радостно и НИ РАЗУ не случилось такого, чего все боятся – “никто не хочет”. Хотят все!!!! Выходит тот, кто свободен!

“Я собаку очень хочу, – сказал сын, – но у меня школа, английский, хоккей, а ещё я люблю скейт, хочу заниматься сноубордом, и у меня друзья, а вы же меня сами учите, что дружба требует затрат, поэтому я, конечно, готов, но хоккей, школа, друзья…. кстати, можно я не буду ходить в школу…?! Ну пожалуйста!.. тогда точно на все времени хватит!”…

Ребёнку надо прививать ответственность, решила я, и снова подумала: “надо брать”.

Искали долго, скрупулёзно и утомительно, но, посмотрев видео с нашим малышом, мы сразу поняли, что это ОН. НАШ. А когда увидели ЕГО, сомнений уже не было.

Конечно, любовь пришла не в первый день. Она стояла за нашей дверью и ждала своего часа, заглядывала – захо­дить или нет.

Сначала было умиление и МИМИШНОСТЬ 100500 степени. Какой он ми­лый. Какой красивый. Какой скромный. Какой умненький.

На смену умилению пришло самодовольство. Какой умный щен. Сказано — нельзя обувь трогать. Он не трогает. Сказано – нельзя еду со стола – он не требует. Сродни удовлетворению, которое испытываешь, глядя на фото своего ребёнка на школьной доске почёта – какой умный, и мой.

Потом начнётся маленькая любовь. Он отравится, сожрав что-то запрещённое во дворе (как я не досмотрела?!), и ты будешь сидеть с ним ночь напролёт, несмотря на то, что утром на работу, и качать его на руках, как ребёнка, и бу­дешь убирать блевотину своими наманикюренными руками, и думать только о том, чтобы ЕМУ стало лучше.

Потом ты узнаешь НОВОЕ. Что любовь она не обязательно про себя, про мужчину, про сына. Ты поймёшь, что любовь бывает другого порядка.

Ну вот ты приедешь с работы в 3 ночи, сын будет спать, потому что ребёнок, муж будет спать, потому что очень устал, а ОН не будет спать. Ты зайдёшь в дом, а он к тебе и на тебя, и обнимать тебя, и целовать, и целого мира мало, вот оно счастье — мама дома — “я тебя так ждал!..”

И ведь он ничего не просит взамен, по­думаешь ты. Кормит по большей части папа, гуляет и играет – брат, а он все равно тебя ждёт в 3 часа ночи. Лежит на коврике, на твоих кроссовках, и визжит от радости, когда ты дверь от­крываешь…

Или ты, например, рассердишься сильно, будешь ругаться с кем-то по телефону, а потом пойдёшь гневно курить, а он придёт к тебе на балкон, ляжет на твои ноги и будет тереться своим теплым мехом, и ты подумаешь, что не все так плохо, и не такое уж Гэ жизнь, раз такой рыжий пёс тебя так любит и жалеет…

Потом ты накричишь за какую-нибудь фигню на ребёнка, а ОН тебя за это облает, защищая брата. И тебе станет стыдно, и ты подумаешь, что собаки лучше людей.

Потом, в один не очень прекрасный день, ты очень устанешь, ты будешь варить борщ для своей семьи, в два часа ночи, а ОН будет сидеть с тобой на кухне. Сначала, чтобы поджирать упавшую на пол капусту. А потом просто потому, что не хочет оставлять тебя одну.

Ты отнесёшь его в его дом, а он через пять минут вернется, он ничего не скажет, просто ляжет рядом и лизнёт твою ногу. Как бы намекая “ты не спишь, и я с тобой” И ты подумаешь: “Как же я тебя люблю, мой маленький, но такой большой пёс, мое солнышко, мой дорогой друг” .

И придёт ЛЮБОВЬ и вместе с ней страх, сделать что-то не то, или НЕ сделать что-то нужное… ведь это твоя первая собака.

Первая, единственная, непо­вторимая, такая любимая, что щемит сердце.

Ты возьмёшь ЕГО на руки, обнимешь, поцелуешь СТО раз его нос, уши, лапы и мордаху, которая недавно нюхала мусор… и подумаешь “Какое счастье”.

А он лизнёт твоё лицо и вроде как ска­жет (клянусь, я слышу) “Мамочка, мы с тобой друзья навек”, и тебе станет так тепло, так хорошо, ну как вам это объ­яснить?! Никак! Или понимаете, о чем я, или нет. Надеюсь, что понимаете.

Желаю каждому понять, о чем я.»

© Alla Garfert
Источник:Помело

Слушал внимательно, слегка склонив набок большую умную голову, дремать во время длинных «разговоров по душам» никогда себе не позволял, одним словом, была между ними крепкая мужская дружба и абсолютное родство душ. Рано утром, плотно позавтракав, выходили из дома вместе: хозяин в училище, кот на прогулку.

Матвея хорошо знали в родном дворе, «залетные» коты боялись, ребятишки обожали, старушки при встрече тут же лезли в пакет – отламывая кусочек булки или очищая сосиску.
И даже дворник дядя Митя одобрительно хмыкал, видя, как несется Матвей навстречу своему хозяину, едва завидев его в переулке, и с разгону прыгает ему на плечо.

Они вместе ужинали, вместе пили чай, делились событиями прожитого дня, обсуждали планы назавтра. Случалось, конечно, что-то кто-то из них ночку-другую не ночевал дома, но к таким ситуациям оба относились с пониманием – дело-то молодое.

Но чаще они ложились в обнимку на диване и смотрели какой-нибудь интересный фильм, и даже если Матвей случайно и засыпал, он знал, что утром хозяин непременно расскажет ему — чем там дело закончилось.

Но чем ближе подходило время к окончанию училища, чем чаще билось сердце от предстоящего плавания, тем тоскливее ныла душа: а что делать с Матвеем?
«Может, к тетке в деревню поедешь?
Там хорошо, раздолье, мышки, парное молочко?». «Нет, — недовольно крутил черной с белыми пестринками головой кот, — деревня – это удел стариков, а я еще молод и хорош собой».
«С дядей Митяем договориться – тоже не выход, — размышлял молодой человек, — не можешь же ты по пол года по подвалам жить».

«А чего тут думать? – подмигивал желто-зеленым глазом Матвей, — я с тобой в плаванье пойду.
Ты сам рассказывал, что на кораблях разные зверушки встречаются, а я чем хуже?» «А не забоишься? Ведь это не дома на диване, море бывает очень опасным!»
«Что для тебя хорошо, то и для меня хорошо будет.
Мы с тобой и мясо, и конфеты – все напополам, а теперь и соль морскую надвое делить станем.
Не смогу я без тебя, хозяин! Нам друг без друга нельзя!!!»

Как задумалось, так и получилось. И стал кот Матвей моряком.

Поначалу нелегко было обоим.
Матвей вылизывал кровавые, с непривычки, мозоли на руках хозяина, вымуркивал тревогу и тоску с его души.
А когда сам во время первого шторма не смог совладать с нервами, впившись в шею хозяина всеми восемнадцатью когтями, то услышал спокойное, но твердое:
«Матвей, мы с тобой мужчины, мы рождены быть сильными. А трусость – это удел слабых».

И кот стал потихоньку успокаиваться, и ослаблять «мертвую хватку», а потом и вовсе нырнул под-одеяло с головой – чтоб никто не увидел постыдных проявлений его слабости.

Но постепенно, опираясь на поддержку друг друга, они привыкли, и вскоре уже не представляли себе жизни без моря.

Матвей ходил в плаванье несколько раз, и всегда был любимцем команды.
В еде не привередничал – ел, что давали, нужду справлял исключительно в отведенном месте.
Во время работы под ногами не путался, а в отдыхе был незаменим: мог и подурачиться и поиграть, и чужие откровения, если нужно, выслушать, и успокоить своей теплой кошачьей душой, если что.

Лакомств не выпрашивал, но если кто подкидывал вкусный кусочек – отказом не обижал, словом, любили Матвея все – от самого младшего юнги и до капитана.

Матвей стал настоящим путешественником.
Когда прибывали в какой-то порт на день-два, он сходил на берег, осматривал достопримечательности, пробовал местную кухню, успевал и по пушистым красавицам пройтись, чтоб иметь полное представление о стране.
На корабль старался возвращаться вовремя, но даже если и разомлел он после бурной ночи развлечений, одного гудка было достаточно, чтоб команда увидела – вот он, Матвей, несется изо всех сил своих четырех лап, чтоб успеть запрыгнуть на борт родного корабля.

Зато надо было видеть, как они с хозяином возвращались домой!
И дядя Митя с метлой, и ребятишки, и все соседи с улыбкой наблюдали, как гордо вышагивает Матвей рядом со своим хозяином, распушивает хвост, подмигивает дворовым красоткам:
«Вот я отдохну с дороги часок-другой, а потом уж порасскажу вам о заморских диковинах, ведь вы дальше своего двора и не были нигде!».

Вот так и жили они с хозяином: возвращались, отдыхали и готовились к новому плаванью.
Тот, роковой для Матвея рейс, был в Индию, в порт Мумбаи (бывший Бомбей).
И, вроде, все было, как обычно, и не предвещало никаких волнений.
Но когда сухогруз был готов к отплытию, Матвей не вернулся на корабль.
Искали, звали, давали один гудок, два, пять, десять
Нервничали все, а на хозяина, метавшего от кормы до носа, вообще старались не смотреть.
Ждали сколько могли, но в конечном счете, отчалили от берега
Вся команда была подавлена. Они уговаривали себя, что в жизни случается всякое, и такой умный, самостоятельный кот не пропадет нигде.

И только убитый горем хозяин твердил: «Как же вы не понимаете, если Матвей не вернулся на корабль, значит, с ним случилась беда!».

Когда молодой человек в одиночку подошел к своему двору, боясь услышать знакомое:
«А вот и наши морячки вернулись!!!»,
он опустил голову и тихо проговорил:
«Матвей не вернулся. Он потерялся в чужой стране».

Он брел к своему подъезду, а на родной, знакомый с детства двор, словно опустилась огромная серая птица, заслоняющая своими мягкими крыльями привычный гомон и яркий свет.
Все сопереживали добродушному моряку, понимая, какая это для него утрата.

Он даже летал в Мумбаи, потратив на это путешествие почти все, заработанные за пол года плавания, деньги. Бродил по узеньким улочкам, толкался в суетливом порту, заходил в прибрежные кабачки, без устали расспрашивая о крупном черном коте с белыми пестринками, показывая фотографии – но все без толку. Матвей пропал

Но человек (в отличие от преданного животного) может пережить все.
Жизнь не стоит на месте, и молодой морячок продолжал ходить в плаванье, стараясь не обращать внимания на ноющую боль одиночества.

Прошло два года.
Как-то раз, возвращаясь домой из очередного рейса, он встретил на утренней улице дядю Митяя, идущего из гастронома.
«О! Иди-иди, там тебя гости дожидаются!»
Ничего не понимая, он даже не успел расспросить добродушного дворника, потому что со стороны двора, по маленькому переулку к нему неслось нечто грязно-серое, напоминающее клубок спутанных веревок.

И только, когда этот клубок с разгону запрыгнул на его плечи, он задохнулся в судорожной догадке, не смея даже поверить: «Матвей?!!!».

Да это был Матвей, пришедший домой из Индии!!! Исхудавший, свалявшийся, грязный, без правого уха и совсем седой.

Его дорога домой, длиной в два года, по самым минимальным подсчетам составляла около семи тысяч километров и проходила по восьми странам!!!

Она измотала его тело, но душу оставила прежней – горячей и любящей.
Он терся крупной головой о щеку хозяина, он преданно заглядывал в его родные глаза, которые тот прятал, зарывшись лицом в грязную шерсть, он жадно лизал его щеки, ставшие отчего-то солеными, и тихо шептал:
«Да ты что, хозяин! А как увидит кто? Ну, будет, будет Идем домой».

Спустя часа два, сытый, накупанный, вычесанный Матвей лежал на своем диване и, не мигая, смотрел на хозяина.

«Неужели, это ты, Матвей! Неужели, ты вернулся ко мне?»
«Конечно, вернулся. Ну, а как по-другому? Ведь ты сам говорил – мы с тобой мужчины, мы сильные.
А предательство – это удел слабых. Ты не спрашивай меня, почему я не возвратился на корабль, что чувствовал, когда понял, что остался один, что испытал за эти два года, как нашел дорогу домой.
Все это неважно. Важно то, что я знал, ты меня ждешь, и потому я просто шел и шел, ради этого самого момента когда мы снова вместе.

Месяца два поправляли здоровье у тетки в деревне на природе, на парном молочке, на домашнем творожке и сметанке.

А когда бочки округлились, шерсть отросла и заблестела, когда прелесть местных кошечек начала вызывать интерес, вернулись домой.

А через какое-то время и жену хозяину подыскали, и когда пришло время идти в новое плаванье, Матвей внял уговорам и остался дома с хозяйкой.

Они всегда вместе идут в порт, чтобы провожать или встречать хозяина.
Но когда он в плаванье, Матвей и сам частенько приходит на пристань, садится, смотрит на море и ждет.

Он по собственному опыту понимает, каким опасным бывает море.
Но он смотрит и смотрит в бескрайнюю даль, потому что они оба очень хорошо знают если тебя кто-то ждет, с тобой ничего не может случиться

(автор Татьяна Лонская)