Более того, некоторые из них обсуждались еще в 2014 году, на пике украинского кризиса, но тогда было принято решение отложить их в долгий ящик до лучших времен. Видимо, «лучшие времена» все-таки настали, и, скорее всего, в августе будут обнародованы меры экономического воздействия, направленные против Вашингтона и Киева.
По сообщениям СМИ, «документ будет включать возможность «блокирования активов и запрета вывода капитала» для списка украинских физлиц — членов правительства, политиков и силовиков. Кроме того, Минэкономразвития должно представить анализ импорта России украинских товаров и оценить, на какие из них могут быть введены «ответные меры ограничительного характера».
На первый взгляд кажется, что меры такого рода символические и не могут оказать никакого политического воздействия (просто в силу того, что импорт украинских товаров в Россию и так сильно сократился по сравнению с тем, что было пять-шесть лет назад).
Да и личные санкции против украинских политиков, привыкших хранить деньги в офшорах, смотрятся как-то не очень впечатляюще. Но это только на первый взгляд. В российских СМИ не зря муссируется информация, что личные санкции против украинских политиков активно поддерживались «силовиками» еще с 2014 года и вряд ли имело смысл так активно продвигать меры с нулевой отдачей.
Практика показывает, что если хорошо «поскрести» украинского политика, то внутри вполне можно найти владельца крымской или московской недвижимости, а иногда даже бизнес-активов, расположенных в стране, которую официальный Киев почему-то именует «агрессором». Если антиукраинские санкции будут приняты в жестком варианте, то нас вполне могут ждать интересные сюрпризы и открытия.
Самым же важным направлением нового антисанкционного пакета будет борьба за дедолларизацию российской внешней торговли. Очень много зависит от конкретной реализации этой стратегической цели, но уже сейчас есть определенные поводы для оптимизма.
Судя по уже сделанным утечкам в СМИ, перед правительством стоит задача максимизации использования «преимущественно национальных валют» в российской внешнеэкономической деятельности.
Если правительство подойдет к реализации этой задачи с той же решительностью, с какой Центральный банк подошел к вопросу сокращения вложений российских золотовалютных резервов в американские государственные облигации, то заметных результатов можно добиться в не очень отдаленной перспективе.
При этом понятен и определенный скепсис аналитиков, которые помнят, что вопрос дедолларизации торговли энергоносителями президент поднимал на самом высоком уровне еще в 2014–2015 годах, но какого-то прорывного прогресса достигнуто не было. Впрочем, еще год назад мало кто поверил бы и в способность российского ЦБ быстро найти ликвидную альтернативу американским государственным облигациям.
Ключевой элемент механизма дедолларизации торговли российской нефтью уже создан — это Санкт-Петербургская международная товарно-сырьевая биржа, на которой (пока за доллары и в мизерных объемах) торгуются фьючерсы на российскую нефть марки Urals.
При наличии определенной политической воли и принятии продуманных мер административного и регулирующего характера есть возможность «переключить» хотя бы часть российского нефтяного экспорта на расчеты, которые не будут использовать американскую валюту.
В идеальном сценарии это позволило бы постепенно расширять сферу международного использования российского рубля. Конечно, любое изменение конфигурации существующих внешнеторговых схем будет восприниматься пользователями этих схем в штыки, но практика уже показала (на примере того же «Русала»), что к геополитической турбулентности и возникновению геополитических рисков лучше готовиться заранее — или придется судорожно расхлебывать последствия уже после того, как очередной американский чиновник решил «помахать» санкционной дубинкой.
Из всех возможных экономических мер воздействия, доступных российскому руководству, дедолларизация нефтяного экспорта, пожалуй, самая эффективная в плане нанесения прямого ущерба финансовой стабильности США. Дедолларизация только российской нефтяной торговли, конечно, не обрушит доллар, но вполне может создать необходимый прецедент для нефтяного рынка.
В случае, если по тем или иным причинам (например, из-за попыток Трампа контролировать цену на нефть или из-за попыток американских судов штрафовать членов ОПЕК), этому примеру последуют другие государства-экспортеры, то будет подорвана база нефтедолларовой системы, которая вот уже полвека обеспечивает США колоссальные экономические привилегии и возможность сравнительно безнаказанно «закрывать» свои бюджетные дыры с помощью печатного станка.
Демонтаж этой системы — вопрос не одного месяца или даже года и Россия не может решить эту проблему в одиночку, но будет лучше, если активная работа над этим начнется именно сейчас.
Иван Данилов
