— Я переехал в Ригу из Москвы несколько лет назад по приглашению своего приятеля, который уже трудился в «Медузе». До этого я достаточно долго, около десяти лет, работал в разных интернет-изданиях в Москве, Петербурге и хорошо был знаком с новостной журналистикой. А тут такое заманчивое предложение — жить в европейском городе, писать что хочешь и без цензуры, да и зарплата приличная — в среднем €2,5—3 тыс. Я и согласился. Однако моё пребывание в ощущении полной свободы было недолгим.

Весной 2018 года выяснилось, что у «Медузы» есть коммерческие обязательства перед некоторыми российскими коммерческими структурами и региональными руководителями. И получается, что писать можно только то, что позволит начальство. Редакторы отделов должны согласовывать темы с главным редактором Иваном Колпаковым или лично с генеральным директором проекта Галиной Тимченко.

Однако для простых корреспондентов «Медузы» создаётся ощущение полной свободы и демократии. Пиши что хочешь. А если кто начинает спрашивать у редакторов, почему ту или иную фактуру убрали из текстов, им просто объясняют, что корреспондент не смог профессионально собрать нужные факты.

Одна из огромных проблем — с «Медузой» просто не хотят общаться российские чиновники, а федеральные ведомства не отвечают на наши запросы.«Мои представления были иллюзорными, на самом деле стремиться здесь не к чему»

Светлана, 29 лет, корреспондент телеканала «Дождь» (финансируется за счёт рекламы, платной подписки и траншей Еврокомиссии).

— Я всегда считала, что работать на телевидении престижно, да ещё на оппозиционном канале. На «Дожде» я видела для себя перспективы развития. К тому же сюда нетрудно попасть, руководство лояльно относится к стажёрам. Но через пару лет работы я поняла, что все мои представления о «Дожде» были иллюзорными, на самом деле стремиться здесь не к чему. По большей части на канал приходят устраиваться мажоры из обеспеченных семей. Они могут позволить себе вкалывать за зарплату ниже рыночной — корреспонденту платят до 50 тыс. рублей в месяц, а работать часто приходится по 12 часов в день. Зарплата — первое, что меня неприятно поразило, притом что «Дождь» — не периодическое издание, а телеканал, где в принципе должны водиться деньги. Если хотите заработать, подыщите другое место. По этой причине сотрудники особо и не заморачиваются.
Но самое главное — с канала давно свалили все профессионалы, особо научиться тут тоже нечему. Сегодня ведущие эфира — зачастую мальчики и девочки, которые заикаются и путаются в словах. Операторы не стремятся делать качественный контент, темы репортажей не всегда тщательно прорабатываются.

В своё время прежний главный редактор Роман Баданин обещал трансформировать телеканал в авторитетный интернет-портал с серьёзными расследованиями, но это обернулось возбуждением уголовного дела (первая часть документального проекта «Питерские. Отец и сын» о предпринимателе Илье Трабере вышла в эфир телеканала «Дождь» летом 2017 года. Авторы фильма обвинили предпринимателя в связях с криминалом. Против Романа Баданина было возбуждено уголовное дело по статье 128.1 УК РФ «Клевета». — RT).

Несмотря на это, «дождинки» мнят себя звёздами и уверены, что они лучше всех. Их вера в свою элитарность непоколебима. Сомневаться в профессионализме коллег здесь не принято. Своё мнение лучше держать при себе.

Ну и про двойные стандарты, куда же без них. В 2015 году главред канала Миша Зыгарь был отлучён от эфира за то, что его книга «Вся кремлёвская рать» о чиновниках администрации президента и правительства РФ не понравилась, как говорили, тогдашнему пресс-секретарю премьер-министра Дмитрия Медведева. Тем не менее считается, что цензуры на канале нет.

Списка тех, у кого не стоит брать комментарии, действительно не существует. Зато база экспертов, готовых обрушиться с критикой на мэра Москвы, президента или премьер-министра, всегда под рукой.

А вот критиковать главу ФБК** Алексея Навального и его соратников в программах и новостных сюжетах просто не будут. Во время летних московских протестов «Дождь» сделал доступ к эфиру бесплатным. Протест стал главной повесткой на канале, которую курировали заместитель главного редактора канала Максим Гликин и лично генеральный директор телеканала Наталья Синдеева. Ловили хайп на лидерах оппозиции.«The New Times никогда не был реально независимым журналом»

Сергей, 47 лет, журналист, сотрудничавший с журналом The New Times (получает финансирование от Фонда поддержки свободы прессы***).

— The New Times никогда не был реально независимым журналом. Его издатель и главный редактор Евгения Альбац в своей работе лоббирует интересы каких-то бизнесменов, политиков, однако умело это скрывает. Принцип её работы — не пиарить своих покровителей, а критиковать и компрометировать их противников. При этом госпожа Альбац, как это часто бывает, на словах придерживается демократических принципов, а сама не прочь включить диктатора. Не приемлет критики и встречает её очень агрессивно, не любит, когда с ней спорят, и сразу же старается подавить собеседника. Переубедить её практически невозможно. Если это необходимо для подтверждения её точки зрения, она охотно прибегает к непроверенным и даже явно фейковым сообщениям.

«Наши читатели — это так называемая демшиза»

Елена, 37 лет, редактор сайта Московского бюро «Радио Свобода»* (СМИ признано иноагентом, финансируется из американского бюджета через Агентство США по глобальным медиа).

— Коллектив у нас на «Свободе» не сказать чтобы очень большой, порядка 100 штатных сотрудников. А наши читатели — это так называемая демшиза. Если выходит статья, в которой, например, автор ругает Владимира Путина, её могут кликнуть до 100 тыс. человек. А так, если заметка про судьбу инвалида, которому не помогают региональные власти, или про обиженного полицейскими гражданского активиста, эти статьи могут за сутки на сайте прочитать от силы тысяч пять — десять.

Но посещаемость сайта директора русской службы «Радио Свобода» Андрея Шарого, офис которого расположен в штаб-квартире радиостанции в Праге, не очень-то волнует. Главное, чтобы ежедневно на сайте Московского бюро «Радио Свобода» публиковались материалы о проблемах российской власти, о недовольстве в регионах политикой федерального центра и, конечно, правозащитные тексты об «ущемлении свободы слова в России», о протестах и их участниках. Работа очень спокойная, да и платят за неё хорошо — в среднем больше 100 тыс. рублей.

Главное — найти вменяемых региональных авторов, которые знают, где у них в губернии водятся оппозиционеры, которые раскачивают протестные темы.

«Чем меньше делаешь, тем больше вероятность, что с тобой продлят контракт»

Пётр, 30 лет, сотрудник телеканала «Настоящее время»* (СМИ признано иноагентом, финансируется из американского бюджета через Агентство США по глобальным медиа).

— Надо начинать с образов. Штаб-квартира в Праге, где находятся «Радио Свобода» и телеканал «Настоящее время», — огромная стекляшка. Говорят, но это неточно, что под ней бункер, который может выдержать ядерный удар. Когда ты туда заходишь, понимаешь, что попал не в редакцию, а в какое-то суперское ведомство, корпорацию будущего. Досмотр жёстче, чем при переходе границы: ты проходишь несколько металлодетекторов, паспортный контроль, обыск службой безопасности.

В отличие от какой-нибудь «Медиазоны» или «Дождя», где народ работает за идею, тут ты служишь эйчару и за хорошую зарплату. Как мне кажется, цель каждого человека, работающего на телеканале «Настоящее время», — продлить контракт сначала на год, а потом дождаться, когда его сделают бессрочным. И тогда ты можешь совсем перестать париться о будущем. Но в какой-то момент ты понимаешь, что если уже сейчас начал жить, чтобы обеспечить себе старость, то отсюда надо валить.

Тем не менее мало кто хочет уволиться, потому что условия там действительно крутые для постсоветского человека. Нормальная зарплата, соцпакет, все получают вид на жительство в Европе, а через десять лет — американский паспорт по упрощённой системе, потому что фактически ты являешься сотрудником Государственного департамента США. Поэтому твои документы рассматривают более лояльно.

И все в основном думают о бенефитах: какая будет премия в конце года, сколько капнет в качестве 13-й зарплаты, какой будет компенсация за аренду жилья и прочее. И стараются не вникать в то, чем они, по сути, занимаются. И по большому счёту чем меньше ты делаешь, тем больше вероятность того, что с тобой продлят контракт.

А самое главное, что многие из коллег просто не понимают, для кого они работают.

Люди, которые управляют телеканалом «Настоящее время», — это не журналисты, а средней руки менеджеры с невеликим опытом. В основном у них отсутствует понимание российской повестки, потому что некоторые не были в России десять лет и побольше. Это люди, которые на полном серьёзе думают, что если они сейчас прилетят в Москву, то их задержат в аэропорту за сотрудничество с американской разведкой. И это убеждение они в себе культивируют.

Прямого бана на каких-то людей, чёрного списка нет. Методички какие-то есть, но касаются они в основном американских событий. И понятно почему: мы являемся частью американской государственной машины. Впрочем, в основном ты рассказываешь не об Америке, а о России. Необходимости в цензуре нет, менеджеры подбирают людей, которые разделяют их взгляды. Можно, разумеется, говорить с российскими проправительственными спикерами, но это очень редко удаётся: половине запрещено с нами общаться, другая половина не знает, что это такое — «Настоящее время», так как данный проект в России как телевидение не представлен.

* СМИ, признанное иностранным агентом по решению Министерства юстиции РФ от 05.12.2017.

** Фонд борьбы с коррупцией включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ от 09.10.2019.

*** «Фонд поддержки свободы прессы» — включён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента, по решению Министерства юстиции РФ от 30.12.2014.