Я росла неправильным ребенком. Пока ровесники колесили по «лагерям, по лагерям», рассказывая удивительные истории то про пионера Васю (или Петю?), что лет 50 как отбился от отряда и теперь блуждает ночью в поисках своих, то про разбитое камень-сердце, что принадлежало загадочному старику, я каждое лето исправно ездила к бабушке. Летние каникулы… Ватага друзей, купание в море до сморщенных пальцев и губ цвета сливы. В лагере нырять нельзя – самый веский аргумент никуда не ехать. И все-таки было одно место, о котором мечталось: «А вдруг, когда-нибудь…». Загадочное, удивительное, где собираются дети со всего мира. Отдыхают, дружат, влюбляются. «Артек»…

Абрикос раздора

…Огромные кипарисы зелеными макушками стремятся к небу. Если у ясеня, учит известная песня, нужно спрашивать, где искать любимую, то кипарисы видели, как строился «Артек».

- Ты посмотри, опять кто-то спал! – хранитель фонда «Музея истории Артека» Валентина Коломийчук ругается, поправляя простынку на кровати. – Постирали, погладили… Нет, обязательно кто-нибудь залезет!

Смотрю на часы – время «тихого часа» или, как сказал бы любой артековец, «Абсолюта». Грех не вздремнуть. Кровать – в брезентовой палатке. Палатка – подобие тех, в которых жили юные пионеры-артековцы в 1925 году. Впрочем, эта одноместная, «люкс», а раньше ребята жили в палаточных апартаментах на 20 человек. Валентина Ивановна попала в «Артек» в 14 лет – в памятном 1961 году. И как раз в международную смену. Дружили с немцами, голландцами, французами.

- Дисциплину нарушали?

- Один раз.

- За виноградом бегали? – вспоминаю самую распространенную причину побега.

- Нет, за абрикосами! – дом у Валентины Ивановны был совсем рядом. – Как же меня вожатая отчитывала! Ругала, ругала…

В музее собрана большая коллекция подарков от разных делегаций: деревянные башмачки из Голландии, панно из Кореи, музыкальный инструмент комуз из Киргизии… Один из самых любимых экспонатов – огромный Мишка от московской делегации. Тяжелый, упитанный – не меньше 70 килограммов весит! Поиграть не поиграешь, а с фотографироваться – за милую душу. Между делом вспоминаем известных артековцев.

- Кого у нас только не было! Юрий Гагарин, Саманта Смит, Климентина Черчилль, - перечисляет Валентина Ивановна. – Приезжали актеры Игорь Ливанов, Андрей Чернышев. Рыжий «Иванушка» Андрей Григорьев-Аполлонов вообще попал к нам на тематическую смену. Андрей собрал большую коллекцию марок о городе Сочи, за что и был премирован путевкой в «Артек» на фестиваль филателистов.

Иногда путь в шоу-бизнес лежит через альбом с марками. Возьмите на заметку.

Вожатый особого назначения

Артек – это город детства со своей охраной, медицинской службой, школой, киностудией и маленькой флотилией. 208 гектаров зеленого амфитеатра у моря. Справа – растущие из воды скалы Адалары, слева – огромная Аю-Даг, Медведь-гора. Лежит этот медведь на боку, наблюдает за лагерем, будто спрашивая, как тот мальчишка в старом фильме: «А че это вы здесь делаете, а?» Гора эта священная и подняться на нее – особый ритуал, который проходит каждый артековец. Путь не быстрый – все-таки 577 метров над уровнем моря. Но при некоторых обстоятельствах можно и за 15 минут подняться, а затем спуститься, слегка поседев.

- Отправились с отрядом на Аю-Даг – бодро, хорошо. Спустились. И тут я понимаю, что одного ребенка нет. Надо было остаться и подумать, а я побежал наверх. Так быстро на Аю-Даг я еще не забирался, - это сейчас замгендиректора «Артека» по экономике и финансам Александр Косых рассказывает историю своей вожатской молодости с улыбкой, а тогда было совсем не весело. - Оказалось, ребенок просто отбежал в кустики по естественной надобности…

В 1989 году Александр приехал в «Артек» на двухлетнюю командировку из Иркутска и до сих пор не может «откомандироваться». Здесь влюбился, здесь и женился – на практикантке из Челябинска,- красивой, стройной, с косой до пояса.

- Нас готовили как педагогический спецназ - собирали со всего Советского Союза в Москве. Две недели готовились с преподавателями московских вузов, а после этого всю педагогическую бригаду распределяли между «Артеком», «Орленком» и «Океаном». И уже в «Артеке» еще сто дней подготовки. Ведь ты для ребенка и нянька, и старший брат, и друг. Ты же – учитель. Если он ткнет пальцем в камень, цветок, дерево, ты должен знать, что это, почему и для чего, – объясняет Александр Косых. – «Артек» – это не просто место отдыха, а эффективный центр образования и оздоровления.

Он до сих пор помнит свой особенный отряд – 35 детдомовцев: пять Наташек, три Светки, мальчишек всего семеро.

- Среди Наташек была одна самая решительная – Наташа Дедова. Не знаю, как у нее сейчас дела, но тогда ей было 12 лет, и если что-то не так, то пускала в ход кулаки. В комнате грохот – значит, Наташка опять кому-то врезала. Но чем уникальны детдомовские дети – они никогда не выносили сор из избы. Ссорились, дрались, обижались, но все равно взрослым ничего не рассказывали. Надо было приложить массу сил, чтобы их растормошить.

- Были дети, от которых хотелось бежать?

- Нет, хотя все разные. Иногда думаешь: был бы ты постарше, как дал бы тебе подзатыльник... Но педагогическая этика не позволяет. Приходится гасить. Вообще дети в «Артеке» открываются по-новому. Кажется, что здесь даже самые трудные дети исправляются.

В этом году Роспотребнадзор разрешил «Артеку» открыть три лагеря из десяти – «Морской», «Янтарный» и «Хрустальный». Новенькие, нарядные. Три – так три. Главное, чтобы работали. Потому что если в «Артеке» не слышен детский смех, считай, на дворе 1941 год. Лагерь почти с девяностолетней историей (16 июня Артеку исполнится 89 лет) был закрыт в годы Великой Отечественной войны. И совсем недавно – в 2009, когда финансирование совсем прекратилось. Шесть лагерей требуют реконструкции. Седьмой лагерь «Алмазный» – самый невезучий, расположен на «оползневом языке». Единственный диагноз – снос. Природа, винить некого.

– Каждый день что-то меняется, аврал. Мечтаю о том, что закончится организационный период и «Артек» заработает в полную мощность, примут юридический статус, у нас будет нормальный орган управления. Самое главное – все согласовать. И чтобы «Артек» стал эталоном, – надеется Александр, который, как в клятве, «артековец сегодня, артековец всегда».

Театр на морском берегу

– А что вы хотели? 23 года в «Артек» ничего не вкладывали, - замначальника научно-методического отдела, артековец с 30-летним стажем Андрей Муклинов рассказывает, почему планета «Артек» пока не густо населена маленькими жителями. – Каждый юбилей встречали с надеждой. Кучма подарил «Артеку» шарманку и колонну автобусов (и спасибо ему, новый транспорт - нужная вещь), Ющенко – украинские флаги, Янукович отремонтировал стадион. Все. Нового ничего не строилось, а на текущий ремонт денег не хватало. Что хорошо – за все это время у «Артека» не оттяпали ни куска! Хотя попыток было очень много – все-таки для одной Украины наш лагерь великоват, многие приезжали по несколько раз...

Но чтобы ни происходило, «Артек» всегда славился своей обучающей системой. «Пытаю» Муклинова: в чем секрет, чем местные вожатые очаровывают детей, что они разделяют жизнь на «до» и «после» «Артека».

- Мы росли в «тепличных условиях», никто не диктовал правила - это уникальность педагогики «Артека». Одни скептически ее воспринимают, другие - с восхищением, - объясняет Андрей. - Считается, что педагогика – одна из самых консервативных наук, и она должна быть такой. Экспериментировать в педагогике очень сложно и страшно, это эксперимент над ребенком. «Артек», слава богу, обходился без новаций.

- Получается, ребята играют в те же самые игры, что и их ровесники 30 лет назад?

- Да, в основном. Не во всем, – иначе нам бы сказали: «Что за дремучий лагерь!». То, что прижилось, и есть.

Андрей Амоникович приводит в пример игру, которая «живет» уже четвертый десяток – «Учиться, чтобы знать, знать, чтобы уметь, уметь, чтобы делать», а проще – «Эрудит марафон». На Костровой (главной площади каждого лагеря) собираются отряды, от каждого выходит по одному представителю и отвечают на вопросы по географии, истории, литературе. Прошла одна партия, за ней – вторая.

- Вопросы формулируют так, чтобы было как можно меньше вопросов из школьной программы и больше на эрудицию. Иногда вожатые пытаются экспериментировать, взять какую-то телевизионную передачу, но опыт показывает – не приживается ни «Поле чудес», ни «Умники и умницы» с « Брейн-рингом». Через полчаса Костровая расползается по углам. Потому что интересно только участникам. А наша игра – она для всех. Чтобы любой ребенок, даже из глухого села, тоже попробовал свои силы.

Форма – еще одна «фишка» «Артека». В этом году она зеленая в клеточку.

- Как-то одна американская девчонка сказала интересную вещь о нашей форме. Это была одна из первых американских делегаций, и они очень удивились, что в лагере есть форма. В конце смены девушка сказала: «Я поняла, почему в «Артеке» все ходят в форме – я увидела, какие у моих друзей глаза». Ты становишься значим благодаря своим талантам, а не какой-то брендовой одежде. Много было попыток избавиться от формы, и все равно мы ее оставили. Понимаете, мы находимся в очень оживленном месте, рядом курортные поселки – форма помогает найти «наших».

Муклинов пытается подобрать слово к «Артеку». Через минуту находит – «непохожесть». Непохожесть того, что ребенок видел раньше.

- В любом загородном лагере ребенок знает, что его ждет. С ним едет полкласса, в этом лагере он был и в прошлом, и в позапрошлом году. Он знает эту поляну, эту речку, на которой, наверное, рыбачил. И вдруг «Артек»… Кипарисы, море, которое некоторые видят впервые. Как иллюстрация из книжки, кадр из романтических фильмов, как первый поход в хороший театр – совершенно другой мир. В этом состоянии необычности ребенок и находится. На одиночество и скуку времени не остается. Дети не стесняются петь, не имея голоса, танцевать – с плохой координацией. Они чувствуют себя равными и нужными.

Сказать, что от «Артека» все в восторге – соврать, не глядя. Ребята разные, кому-то не нравится форма и дисциплина. Но многие возвращаются.

Лаврушка на счастье

Монумент «Дружбы детей мира» у лагеря «Морской» больше похож на увековеченную народную ненависть – ценные металлические листы давно содраны, железо обглодал соленый ветер. Монумент самого Эрнста Неизвестного теперь так, два штыря на блюдце. Поднять и метнуть в глубокое Черное море, а на пустыре поставить беседку. Но даже в этой забытости, неустроенности есть свое очарование. Будто бродишь по улочкам древнего города, почти как у инков. В «Лазурном» и «Кипарисном» лагерях шелестят пальмы. Разноцветные домики грустят о детях, а еще чуть больше века назад здесь отдыхали аристократы. Курорт был специально построен как наш ответ Ницце. Все было на высшем уровне – французские, итальянские вина, изысканные блюда, а чтобы как-то компенсировать затраты в плове с мидиями, например, попадались жемчужины. Как бы сейчас сказали – «комплимент от шеф-повара». На этом краю только птицы поют. Иногда между корпусов «Лазурного» промелькнет лиса, рыжая кормящая мать – кто корочку хлеба принесет, кто чего попитательнее. Высунет мордочку из кустов и смотрит глазами-бусинами. «Пфуф! Пфуф!» – пара дельфинов гоняет в море мелкую рыбешку.

Руководитель информационной службы Татьяна Григорец тоже вышла из артековской армии вожатых. Рассказывает, как Шаляпин мечтал построить на мысе Замок искусств, но жизни хватило только провести мост к подножию. Теперь по нему с удочками наперевес вышагивают рыбаки, чтобы потом одним разом перемахнуть через ограду и по камням, точно горные козы, спуститься к самой кромке воды. Здесь все так, как было в 60-е. Только детей пока нет. Запах самшита щекочет ноздри, влажный душистый морской ветерок играет в волосах. Мы снова говорим о реконструкции, о том, сколько работы предстоит. Где силы взять, чтобы руки не опустились?

- А что грустить? – Татьяна Анатольевна наблюдает за дельфинами со смотровой площадки «Лазурного». – Если мы будем унывать.... Что тогда будет? – так могут говорить только южане по всему миру – хоть в Греции, хоть в Италии, хоть в Крыму: солнце светит, море рядом – разве можно отчаиваться? – Знаете, какими счастливыми из «Артека» уезжают дети? - И рассказывает об одном стареньком артековце, что отдыхал здесь после войны: «Он приехал из алтайского детского дома. Пожил в лагере смену, насобирал целый мешок лаврового листа и вернулся назад. И потом целый год, все ребята, которые находили у себя в тарелке с супом лавровый лист, поднимали его вверх и говорили: «Вот он, Петя, твой лавровый лист из Крыма!»

Старичок до сих пор вспоминает эту историю с теплотой. Маленькую историю славы.

vecherka