... концовка будет хорошей)))    

Но это было недолго, и теперь он знал, что Шура умрет. И она знала. И теперь, когда временами ей становилось, хуже она всегда звала Николая.

Он садился рядом, брал её тонкую, восковую руку в свою огромную как лопата ладонь.

Болезнь жены сделала его молчаливым. Он уже знал, о чем она сейчас будет говорить ...

- Коля, молчи, я знаю, ты устал. - Потерпи, это недолго. Ты не любишь это слушать, но я тебе скажу - один не живи. - Найди себе хозяйку. - Не хочу, чтобы в доме запустение было. - И кто знает, может ещё у тебя и наследник появится ...

Шура задышала глубоко и прерывисто. Николай аккуратно ссыпал из бумажки порошок в рот жене и дал запить слабым чаем из маленькой чашки с носиком.

Сама она не могла держать.

- Отдохни - сказал Николай куда-то в сторону. Он не мог смотреть жене в глаза. Глухая тоска сдавливала грудь. Нужно было что-то делать, чем-то занять себя. И он, взяв лопату, вышел на улицу.

Стал разгребать снег у крыльца. Мысли роем кружились в голове, не давая задуматься о чем-то главном.

Николай вспоминал, как впервые встретил Шуру. Тогда в клубе яблоку негде было упасть. Приехали студенты на картошку. Все танцевали, и только у стены стояла девчонка. Полненькая, с копной рыжих волос и лицо все в веснушках. Она заметно покусывала губу, было видно, что злилась. Николай подошел и встал рядом. Спросил первое, что пришло в голову - Не приглашает никто?

- А тебе то что? - огрызнулась девчонка и отвернулась.

- Так пойдем, потанцуем - Николай протянул свою сильную руку. Девчонка на удивление перестала, вдруг куксится и пошла.

- Как зовут тебя? - Николай спросил просто, и без сарказма.

- Шура - ответила рыженькая.

- Вот останешься у нас в деревне, бабки начнут тебя звать Саней.

- Не останусь! - А зовут меня Шура! - рыженькая прокричала сквозь шумный поток музыки.

Удивительно, но они стали встречаться. Что-то роднило их, наверное, потому что оба были сироты. У Шуры родителей не было, воспитывалась в детском доме, а Николая воспитала тетка, так и жили они вдвоём с тетей Нюрой. Николай на тракторе работал. Верная машина всегда около дома и есть возможность и дров привезти и сено.

Студенты уехали, а Шура осталась. Она как солнышко поселилась в их избе. Не минуточки не сидела без дела. Огород взяла в свои руки, вместе с Николаем посадили яблони. Одна, на коромысле, ведрами наносила со старой фермы навоза, насадила малины, крыжовника. Летом в огороде полыхали маки, и качались тяжелые, яркие шляпки подсолнухов.

В избе пахло дрожжами, тестом, маслом и укропом. Шура подавала на стол горячие пампушки, наливала в кружки молоко. Холодное, из погреба.

Тетя Нюра всем говорила - огонь девка! - И с Колькой живут, душа в душу!

На столе всё чаще стали появляться солёные огурчики, а тетя Нюра на руках шила распашонки. Николай улыбался - Теперь всё можно купить!

- Можно - незлобиво отвечала тетя Нюра, но своими то руками тепло отдаешь будущему дитю.

Родилась Оленька. Удивительный ангелочек с ямочками на пухлых щечках. Тихая, не плаксивая. Три годика ей было, пока не случилось непоправимое ...

В тот год осень наступила рано, уже в августе начались первые заморозки. Николай в поле с раннего утра и до поздней ночи. Возили зерно, старались успеть. В начале сентября вдруг неожиданно лег морозец. Пахать было трудно, плуг входил в землю, словно нож в мерзлое сало. На ферме работы полно, выбраковывали коров, сдавали телят. Николай с Шурой приходили домой, и валились с ног от усталости.

Тетя Нюра одна старалась успеть выкопать картошку. Она раскладывала для Оленьки игрушки, закрывала калитку на щеколду. В тот день поторопилась, и дверь в избу только прикрыла. Оленька сама надела колготки, сапожки, пальтишко и шапку. Вышла на улицу и пошла к калитке. Заперто. Но она знала, как открыть, взяла в углу огорода клюшу и поддела щеколду.

Тётя Нюра убирая картофельную ботву, вдруг почувствовала, как кольнуло в левом боку, болью отдалось под лопатку. Она выпрямилась, прислушалась. Было тихо. - Да все ли у меня дома то в порядке? - вдруг подумалось с тоской. Она, было, продолжила сгребать сухие ветки, но тут, же бросила грабли и, придерживая, левой рукой поясницу поспешила в дом. Увидела открытую дверь и опрометью, превозмогая ноющую боль, выбежала за калитку. Оленька стояла на неокрепшем льду пруда, вода уже просачивалась сквозь тонкую пелену ...

Тётя Нюра хотела крикнуть и не смогла. Она только видела, как сомкнулись круги на воде ...

Пруд Николай закопал. Он пригнал бульдозер и сам неистово греб тяжелую землю до тех пор, пока от пруда не остался даже холмик.

Тётю Нюру схватил удар, отнялась речь. Сначала она еще крестилась все время и что-то шептала одними губами, но потом силы покинули её. Через месяц бабы Нюры не стало ...

Говорят мужчине легче переносить невзгоды. С Николаем было все наоборот. Шура была как каменная, а он плакал. Постоянно, и даже на людях, совершенно не стыдясь своих слёз.

А вот теперь, он провожает свою Шурочку. Пришедшая сделать укол фельдшерица Лиза, шепнула Николаю - сегодня ночью, начнется ...

- Я приду, подежурю с вами.

Лиза пришла, принесла кислородную подушку. Но она не понадобилась. Шура ушла с улыбкой на спокойном лице.

Николай уехал вахтой на Север. Чтобы забыть, чтобы выморозить из души память.

Работал. Видели его угрюмым, сутулым. Николай ни с кем не разговаривал, лишь только здоровался кивком головы. Он делал это машинально, порой даже не замечая самого человека.

Жил в общежитии, питался в столовой. Однажды он долго провозился, оранжевое как апельсин солнце уже садилось за гору. Пришел в столовую, когда уже никого не было.

Повариха Галя взглянула на Николая не приветливо - Что так долго? Ждать вас каждого индивидуально! Потом взглянув на Николая, равнодушно растиравшего замерзшие ладони, спросила - Щи будешь? - Ещё теплые. Николай кивнул головой. Он быстро опустошил тарелку. Галя положила макароны с гуляшом, подала стакан компота. Николай ел уже неторопливо, изредка поглядывая на Галину.

Высокая, с густыми, короткими волосами цвета спелого каштана. Лицо широкое, нос узкий, а губы пухлые.

Здешние мужики поговаривали, что у Галины двое пацанов. Двойняшек. А сама она, уж больно вольная. Выпивает иногда, а когда хмельная лезет обниматься то к бригадиру Тарасову, то к бульдозеристу Лешке Патронову.

Он допил компот и поставил тарелку и стакан на стол около мойки. Мельком взглянул на Галину. Увидел, как она отлила из бутылки с водкой в граненый стакан и разбавила компотом. Не торопясь выпила.

Николай хотел было выйти из столовой, в конце концов, это не его дело, почему женщина выпивает при нем. Но повернулся и подошел к Галине.

- Не дело это ...- Не пей - сказал он глухо, смотря куда-то в сторону.

- Да, согласна, не твоё это дело, пить мне или нет! - дерзко ответила Галина.

- Ты поел? - Вот и иди куда шел!

Николай повернулся, и тут дверь столовой открылась, впустив, белые клубы морозного пара и в помещение вкатились две маленькие фигурки.

В одинаковых клетчатых пальтишках с цигейковыми воротниками, в шапках с распущенными ушами, они, раздеваясь на ходу, сразу пошли за стойку столовой.

Один темненький, другой с пшеничной рыжинкой.

- Мама! - Мы есть хотим! - закричал тот, кто был рыженький.

У Николая защемило в груди. Надо было уже уходить, а он все стоял, мял в руках шапку - ушанку.

Ребята за столом весело стучали ложками. Пересилив себя, Николай вышел из помещения.

Наступил март, о близости весны напоминало ещё немного. Всюду глубокие сугробы, но в воздухе уже пахло талой водой, а ночью вырастали на крыше жемчужные сосульки и днем таяли на солнце, капая разноцветными каплями.

В выходной Николай решил прогуляться по тайге. В это время в общежитии бывало сильно накурено, да и соседи любили затариться крепким спиртным. По углам стояли ящики с пивом. Николай не любил эти дни. Он или спал, закутавшись, с головой в одеяло или уходил и бесцельно бродил по лесу.

Вот и сейчас он обогнул здание и пошел туда, где начинались сизые сосны, мохнатые ели. Молодой снежок скрипел под ногами, иссиня искрился на солнце.

У самой большой, разлапистой елки Николай остановился, придерживая, рукой шапку посмотрел вверх. Похлопал, по стволу ладонью и его обдало снежной пудрой.

Вдруг, неожиданно он заметил, как на толстую ветку выскочила белка!

Прыгнула на крутой сугроб, распустила пышный, рыжевато-пепельный хвост, посмотрела на Николая глазками бусинками и так же быстро снова зацепилась лапками за ствол и скрылась в густой хвое.

Николай хлопнул себя по карманам - чёрт! - Ничего нет, ни печеньки ни пряника.

- Ладно, жди, приду ещё - подумал он про себя.

На женский день 8 марта, в столовой толпились мужики, принося поварихе Гале ветки багульника. Огромный букет этих веток уже стоял в трех литровой банке. Галина улыбалась, глаза как-то неестественно блестели.

- Выпила - тоской подумал Николай.

Глаза следили за ней, заметил что Галина, запрокинув лицо, пила из стакана, потом, поморщилась и закусила куском колбасы. А ещё через несколько минут, в обнимку с бригадиром Тарасовым пошла в подсобку. Николай поморщился и отвернулся.

- Черт подери! Что собственно ему нужно от этой женщины? Совершенно чужая, а он переживает. Вдруг он почувствовал, что переживания облегчают душу. Она словно стала размораживаться.

Погода испортилась, две недели кружила метель, а потом вдруг наступила оттепель. Николай решил снова прогуляться до той ели. На этот раз в карманах полушубка лежали каленые орехи.

- Ну, где ты, хитрюшка? - Николай пересыпал орешки из одной ладони в другую. И вдруг среди ветвей показались сначала ушки с кисточками, а потом уже и вся белочка.

- Смотри, что я тебе принес! - Николай протягивал вверх руку с орешками. И чудо! Белочка прыгнула на широкую ладонь, но тут, же снова мигом устремилась по стволу вверх.

- Боишься - улыбнулся Николай. - Смотри! - Вот тут оставлю. И он, положив горсть орехов на притоптанный снег, отошел в сторону.

Белка долго не раздумывала. Она рывками спускалась вниз, потом махнула с ветки вниз. Схватив орешки снова, стремглав умчалась по стволу вверх. Там уселась на самой толстой ветке и принялась грызть гостинец.

Так Николай приходил и приносил орешки. Белка перестала его бояться, клала на его грубую ладонь свои холодные лапки, брала орешки и уже не убегала, а грызла прямо на ладони.

На душе теплело, туда вместе с весной входила жизнь.

В очередной поход к белке Николай не отпустил её, а засунул за пазуху. Белка сначала испуганно ворочалась, а потом в тепле и темноте притихла. В комнате, Николай посадил белку в пустой, посылочный ящик, предварительно сделав в нем дырки. А потом, из остатков металлических реек и сетки смастерил клетку. Теперь, каждый день ему было к кому спешить с работы. Соседи по комнате вертели пальцем у виска, мол, чудак человек, белку себе завел. Николай не обращал внимания.

Вот уже и май, погода непредсказуема. Утром светит жаркое солнце, жужжат шмели и комары налетают стаями, а после обеда вдруг закружит колкими снежинками и вмиг как будто кто-то невидимый насыплет из серебряного ведерка сверкающего снега.

Николай как всегда возвращался с работы, как вдруг около столовой увидел двойняшек. Одетые в курточки, без шапок, в резиновых сапожках одетых на голые ножонки, засунув руки в карманах, братья бросили по лужам.

Николай подошел к ребятам, спросил у того кто был потемнее - Не замерзли?

- Маленько – ответил он.

- А как зовут вас, мужички?

- Меня Сережка, а брата Алешка - ответил темненький.

- А мать где? - спросил Николай.

- В столовой, она там с дядей Витей Тарасовым разговаривает, а нам велела пока погулять и не приходить.

- Вот мы и гуляем - закончил свою речь Сережка.

Николай оглянулся на дверь столовой, потом на ребят. Сжал кулак и поднес его к губам. Он мысленно решался, войти ему в столовую или нет?

Ничего не сказав, ребятам он резко повернулся и пошел к столовой, дернул за ручку - заперто!

Уйти? Ведь это не его дело. Но оглянувшись на ребят, увидев покрасневшие, голые коленки он решительно рванул дверь на себя. Внутри что-то хрустнуло, видимо Николай вырвал щеколду. Он вошел в помещение. Там было пусто, лишь из подсобки раздавались какие-то глухие звуки. Дверь туда поддалась куда легче, чем в помещение.

На пустых мешках из-под сахара лежала Галина, а сверху бригадир Тарасов. Увидев, Николая он вскочил и торопливо стал застегивать брюки.

- Ты это! - Колька! – Может, тоже хочешь? - Я не возражаю! - Уступаю очередь! - Тарасов торопливо говорил, брызгая вокруг себя слюной.

- Мразь - глухо проговорил Николай.

Сережка и Алешка видели, как с крыльца, прямо в лужу упал бригадир. Упал, потому что незнакомый дяденька дал бригадиру по лицу. Потом он спустился с крыльца и подошел к ребятам.

- Показывайте, где живете?

- А мамка? - спросил Сережка.

Николай растерялся - а мамка, она позже придет, посуду моет.

- Пойдемте, а по пути зайдем ко мне в общежитие, я вам кое-что покажу!

Не прошло и полчаса как ребята были дома, ликовали, рассматривая белку в клетке. Николай растопил, печь и вскоре в комнате стало тепло.

Теперь он огляделся, комната небольшая с окном выходящим на двор. По одной стороне грубо сколоченный топчан - кровать пацанов, по другой стороне диванчик. У окна стол. Рядом с печкой небольшой шкафчик. Вязаная салфетка на столе, торшер прикрытый платком, аккуратно заправленный диван создавали уют.

Пришла Галина, в руках судки с едой.

Молча, поставила на стол, сама села не в силах взглянуть на Николая.

Ребята загалдели - Мама! - А нас дядя Коля жареной картошкой накормил и чай сладкий! - Мам! - Смотри, какая белка! - Она теперь у нас будет жить!

Николай сел напротив Галины.

- Не смотри так - тихо попросила она. - Сама все понимаю ...

- Если понимаешь, зачем пьешь?

Галина всхлипнула - тяжело одной. - Вон этих двоих поднимать надо.

- А где отец? - напрямую спросил Николай.

- А я и сама не знаю ... закрутила по пьянке. Сюда прибилась, а этот леший Тарасов говорит - попробуй только меня не приветить, живо из поварих вылетишь! - А я его ненавижу! - Вот и пью, чтобы легче было.

Николай молчал, морщил лоб, будто что-то обдумывал.

- Галя, давай вместе жить. - Одна ты пропадешь.

Галина смотрела на Николая как на сумасшедшего.

- Разве тебе есть дело до меня?

- Есть! Давай детей вместе поднимать! Одна ты не справишься.

Галина хотела крикнуть - Это не твоя забота! Но не крикнула. Она только тихо сказала - Чай будешь?

Николай, собрав свои нехитрые пожитки, переехал к Галине. Выбросил топчан и купил двухэтажную кровать для ребят. И ещё купил тахту для Галины. А сам он спал на диванчике.

На работе видел удивленные взгляды. Кто-то одобрительно качал головой, а кто-то мерзко хихикал и пускал в след грязные словечки.

Вечерами Николай сидел на крыльце и смотрел на холодные, серебристые звезды. Все здесь холодное и земля и небо и люди. Поселок утонул в голубых сумерках. Кругом только сопки, кедровый стланик и елки. А дома, наверное, уже вовсю цветут яблони, скоро пахота. Рука соскучилась по рукоятке тяги. Домой надо ехать. Попробовать, начать все сначала. И ребятам там вольнее и Галина все забудет.

Фото Яндекс картинки. Художник Кугач Юрий Петрович.
Через неделю, взяв, расчет они уехали в деревню. Черемуха тонула в парном, молочном цвету, запах меда кружил голову. Как же хорошо дома!

На месте пруда Галина разбила цветник. Голубые незабудки, лилии, георгины белые и темно-красные. А Николай обнес это место заборчиком, по которому вилась розовая мальва.

Жива и белка. Вон она, носится в большом колесе. Николай идет с колодца с полными ведрами воды. За ним вприпрыжку несутся Сережка и Алешка. У обоих маленькие, голубые ведерки. У Сережки на ведре нарисован ежик с грибочком на спине, а у Алешки три поросенка. Николай идет быстро, и тогда Алешка кричит – Папка! – Подожди! Не так шибко! Николай останавливается, ставит ведра на землю. Под рубашкой у него зажат букет желтых, пахучих купальниц. Галина моет крыльцо, услышав крики детей она, прижав ко лбу ладонь, смотрит вдаль.

Дома уютно и светло, солнечные ниточки играют на стенах, вид распаханных полей, виднеются за окном, шорох веток тополя в палисаднике — все это трогает и успокаивает душу. - Наконец мы семья, дома, вместе...

1. Магия утра.
Встала в 5, чтоб почувствовать эту магию утра. Почувствовала. Решила больше так не вставать.

2. Пробежка
На втором круге открылись глаза. Два своих и третий во лбу.

3. Медитация
Прибежала домой, села на коврик, помедитировала. Отрешилась от суеты и тревоги, всхрапнула.

4. Поздоровайся с миром
Открыла окно, что было мочи крикнула: «Здрасти!»
Дворник тетя Валя аж метлу выронила.
Будем считать, что мир меня услышал.

5. Фейсфитнес.
Перетерла межбровку, потягала себя за скальп, понадувала щеки. Отметелила старость.

6. Йога.
Что сказать? Поза собаки не похожа на собаку. Дельфин не похож на дельфина. Верблюд не похож на верблюда. Вранье. Только труп похож на труп. Труп понравился.

7. Утренние ритуалы
Сделала гимнастику для глаз. Гимнастику для шеи и гимнастику для ног.
Разогнала лимфу. Продавила энергетические точки.
Намазала кутикулу.
Пошла в ванну, приняла душ. Конечно, контрастный.
Долго скрабилась, потом намазалась молочком с маслом арогана. Сделала легкий антицеллюлитный массаж всех проблемных зон, то есть себя.
На лицо положила омолаживающую маску.
Помыла волосы безсульфатным шампунем, прополоскала ополаскивателем, нанесла протеиновую маску. Смыла, нанесла термозащиту, высушила, расчесала, нанесла масло для кончиков волос.
Упала без сил.
Полежала, пошла завтракать.

8. Полезный завтрак
Приготовила жиры, белки, углеводы. Смузи и пчхиа.
Сервировала все красиво, поставила цветочек в вазочку.
Напялила платье.
Потому что вайб и все такое.
Иначе в женском теле еда не усваивается.
Помедитировала на колбасу, вздохнула, выпила смузю из сельдерея под Реквием Моцарта (духовное наполнение очень важно).
Выковыряла чиа из зубов, выпила кофе с молоком. Без кофе и без молока. Цикорий с белой жижей из овсянки.
Посадила на платье жирное пятно.

9. Аффирмации
Долго доказывала себе в зеркале, что я счастливая, успешная и наполненная. Спорила. Ругалась. Полезла драться с этой дурой.

10. Мотивирование своего мужчины.
Промотивировала мужа. Догнала, еще раз промотивировала. Потом он убежал, закрылся в ванной. Не знаю теперь, будет ли толк.

11. Дневник благодарности. Открыла дневник, поставила себе пять и расписалась.

12. Забота о мире.
Рассортировала мусор. Достала кое-что нужное.

13. Саморазвитие.
Прочитала десять страниц художественной книги, нонфикшн и профессиональной. Хорошо зашел налоговый кодекс, сразу три в одном.

14. Культурное развитие
В обед посетила выставку. Зашла там в кафе, съела боул с киноа и рукколой. На десерт была карамелизированная тыква и отрыжка от непривычной еды.

15. Хобби
После выставки пошла на полденс. Нечаянно поломала шест и вывихнула лодыжку. Придется переключиться на бисероплетение.

16. Вечерние ритуалы
Приняла ванну с морской солью и маслом лаванды. Зажгла свечку с ароматом пачули. Лежала, потела, посылала в космос позитив. Чуть не сдохла от вони.

Вечером чувствую - изменилась. Стала этой самой вдохновляющей. Наполненной киноа и рукколой женщиной.
Которую все жаждут и кричат: Где ты?
Где ты?
Где ты, Шатыркина?
Громче всех кричал мой начальник Святослав, по телефону. - Почему на работу не явилась?!
Я ему отвечаю.
- Не могу я, Святослав Игоревич, я рождаюсь.
- Рожаешь?! - орет. - В смысле, Шатыркина?!
- Не рожаю, а рождаюсь. Как женщина. Чтобы светить и вдохновлять.
- Слушай, Шатыркина, - говорит. - ты мне мозги не пудри. Чтоб завтра на работу. Я тебе сейчас файлы сброшу, заполни срочно.
- Я не могу, - отвечаю. - мне еще карту желаний делать, массаж гуаша и инсайты лов…
- Шатыркина, не беси меня. А то я сейчас приеду и сам тебе гуаша сделаю…
- Вы, - говорю - Святослав Игоревич, на низких вибрациях находитесь. Вам надо биополе почистить.

А он трубку бросил. И файлы по электронке прислал. Пришлось заполнять до поздней ночи. Потом сразу в позу трупа рухнула и отрубилась.
Без медитаций и благодарностей.
Завтра на работу, а то уволят.
А я на рукколе долго не продержусь.
Пожалуй, рождение настоящей женщины придется отложить.
Поживу еще обычной.