Об очередном приграничном инциденте и факторе Далай-ламы XIV в китайско-индийских отношениях
9 декабря с. г. на одном из участков китайско-индийской границы произошёл инцидент между группами военнослужащих обеих стран, внешне незначительный по масштабам и последствиям. С уверенностью такую оценку можно использовать, по крайней мере, применительно к непосредственным участникам. Что, кстати, делает честь обеим сторонам, поскольку свидетельствует о необходимом уровне выучки и дисциплинированности, а также способности сохранять в определённых рамках эмоции в условиях, как в таких случаях принято говорить, “высокой степени неопределённости”.
Между тем эта последняя присутствует как в ситуации на всём протяжении китайско-индийской приграничной полосы длиной около четырёх тысяч километров, так и в отношениях между двумя азиатскими гигантами в целом. На сложившемся к настоящему времени характере двусторонних отношений последний инцидент (вроде бы и пока) не отразился столь же негативным образом, как это произошло после предыдущего, случившегося летом 2020 г. в другой зоне, из которого с немалым трудом стороны выбираются до сих пор. Впрочем, меры, предпринятые c тех пор в ходе почти двух десятков встреч военных делегаций высокого ранга, видимо, поспособствовали удержанию в упомянутых выше “рамках” уже этого последнего инцидента.
Стороннему наблюдателю за развитием китайско-индийских отношений, которые постепенно перемещаются в центр всех процессов в Индо-Тихоокеанском регионе, приходится выбирать слова при обозначении места последнего происшествия. В терминах индийской прессы, оно случилось в приграничной полосе округа Таванг, расположенного на западе штата “Аруначал-Прадеш”. В Китае же, если вообще будут использованы два последние слова, то с неизбежным сопровождением “так называемый”. Поскольку в КНР территорию указанного индийского штата обозначают как “Южный Тибет, в начале XX в. отторгнутый” усилиями некоего чиновника администрации “Британской Индии”. Который и провёл тогда на карте (тоже “так называемую”) “линию Мак-Магона”.
Однако и после обретения в 1947 г. независимости Индия не раз оказывалась в состоянии конфликтов с КНР разной интенсивности. Одним из основных следствий которых становилось усугубление проблемы взаимных территориальных претензий на нескольких участках “Линии фактического контроля” (Line of Actual Control, LAC)).
Именно так называется то, что разделяет ныне две крупнейшие мировые державы, и что в подавляющем большинстве прочих случаев государственного соседства определяется словом “граница”. Превратить в неё нынешнюю LAC никак не удаётся, несмотря на постоянно декларируемое (в течение, по крайней мере, двух последних десятилетий) стремление добиться именно этого, а также не раз проведенные двусторонние переговоры на данную тему.
Повторим, неудача преследует стороны главным образом потому, что на всём протяжении LAC есть несколько зон взаимных территориальных претензий общей площадью около 140 тысяч кв. км. Из них порядка двух третей приходятся как раз на “Аруначал-Прадеш”/“Южный Тибет”. В зависимости от тех или иных обстоятельств в какой-либо из указанных “зон” происходят некие инциденты с различными последствиями для двусторонних отношений.
Столкновения пограничных патрулей с использованием кулаков и простейших “подручных средств”, как это произошло в районе Таванга, могут вызываться и случайными причинами. Но ответ на вопрос, почему это произошло в данный момент и в данном месте, может также включать в себя далеко не случайную компоненту.
Последний инцидент примечателен не только тем, что он произошёл в зоне наиболее масштабных территориальных споров, но и фактом расположения в Таванге монастыря 17 в., который в тибетском буддизме почитается в качестве одной из главных святынь. По этой причине Таванг периодически посещает нынешний духовный лидер мирового буддизма Далай-лама XIV. Который в 1959 году, после подавления сепаратистского восстания в Тибете бежал в соседнюю Индию, сделав промежуточную остановку как раз в Таванге.
Однако затем местом его постоянного базирования стал посёлок Дхарамсала в расположенном по соседству с нынешним “Тибетским автономным районом” КНР индийском штате “Химачал-Прадеш”. В Дхарамсале базируются так называемые “парламент и правительство Тибета в изгнании”. Сам же нынешний верховный Лама, по его словам, уже порядка десяти лет не занимается политикой, целиком сосредоточившись на духовном окормлении единоверцев.
Cомнительное само по себе утверждение, поскольку при любом роде индивидуальной деятельности невозможно полностью отключиться от проблем окружающего мира. Тем более это относится к столь значимой фигуре, каковой является Далай-лама XIV, все перемещения которого находятся под пристальным вниманием Пекина. Его поездки в Таванг (то есть на удаление в 2000 км от Дхарамсалы) неизменно служат поводом для демаршей со стороны МИД КНР в адрес индийских коллег. Поскольку, согласно официальной позиции первых, “лидер тибетских сепаратистов” посещает китайскую территорию”, пользуясь при этом содействием вторых. То есть эти последние подозреваются в том, что не просто предоставляют убежище тибетским беглецам, но и фактически поощряют их разнообразную “сепаратистскую деятельность”.
Подобные подозрения по крайней мере не всегда имеют под собой веские основания. Например, в ходе состоявшегося в октябре 2019 г. рабочего визита Си Цзиньпина в Индию, когда находился на пике очередной цикл позитива в двусторонних отношениях (запущенный годом ранее в Ухане), индийская полиция жёстко пресекла попытки проведения антикитайских акций “тибетцами в изгнании”. Которые прибыли к месту встречи лидеров двух стран, то есть в курортном городе Мамаллапурам вблизи Ченнаи.
Но уже менее чем через год китайско-индийские отношения рухнули едва ли не на самый низкий уровень с момента установления. И сегодня стороны предпринимают усилия с целью хоть какого-то их восстановления.
Очередным серьёзным испытанием для китайско-индийских отношений может оказаться практическая реализация планов Далай-ламы XIV посетить Тайвань, о чём он сам заявил во время состоявшегося 14 декабря посещения его резиденции в Дхарамсале делегацией торговой палаты острова. Которая в это время находилась в Индии, что называется, по “профильным” делам. Кстати, примечательными представляются оба эти факта.
В ходе встречи её хозяин наговорил много чего разного, что никак не свидетельствует в пользу его якобы отхода от актуальной международной политики. Таковая, несомненно, присутствовала в ходе его предыдущей, состоявшейся 13 лет назад, поездки на Тайвань, которая была проведена под тем же предлогом необходимости духовного окормления буддистов острова. Эти последние оказались тогда под воздействием тяжёлых последствий серии разрушительных землетрясений, в течение нескольких лет не дававших покоя жителям как Тайваня, так и соседних провинций КНР.
Впрочем, такие объяснения причин посещения Далай-ламой XIV острова и тогда, то есть при значительно более благоприятном, чем сегодня состоянии отношений между КНР и Индией, не предотвратили дипломатического демарша со стороны первой в сторону второй. Значительно более серьёзных последствий для двусторонних отношений следует ожидать в случае свершения подобной поездки в наше время. Хотя и можно было бы принять во внимание деликатность положения действующего правительства Индии, которое лишь унаследовало проблему, возникшую задолго до него в связи с самим фактом пребывания на территории страны большой тибетской диаспоры во главе с её духовным лидером.
В связи же с обсуждаемым конфликтом в Таванге никакой такой “деликатности” не демонстрируют некоторые из лидеров находящейся в оппозиции партии Индийский национальный конгресс, обвинивших правительство Нарендры Моди (который возглавляет правящую Бхаратия джаната парти) в недостаточности мер противодействия “китайской агрессии”. В ответ последовала реплика в том плане, что именно в период правления ИНК (“во главе с кланом Неру-Ганди, проигравшего войну 1962 г.”) Индия понесла территориальные потери.
Речь идёт о нескольких десятках тысяч квадратных километров территории бывшего княжества “Ладакх”, где два года назад произошёл тот самый предпоследний инцидент, имевший, повторим, особо разрушительные последствия для китайско-индийских отношений. Недалеко от него (в штате Уттаркханд) в конце ноября состоялись очередные ежегодные совместные учения элитных подразделений вооружённых сил Индии и США с достаточно прозрачным антикитайским посылом. Практически сразу с их окончанием и случился инцидент в Таванге. Хотя, возможно, это просто череда событий, не связанных друг с другом. Тем более, что и территориально они разделены тысячами километров.
В целом же характер инцидента в Таванге довольно точно отражает нынешнее неустойчивое состояние отношений между двумя ведущими азиатскими державами. Повторим, вряд ли он станет поводом для прерывания процесса (и без того весьма осторожного) вывода этих отношений из того провала, в котором они оказалось два года назад.
Но и прогнозировать саму возможность выхода китайско-индийских отношений на “до-Ладакхский” уровень едва ли пока возможно.
