Европа в определенный момент начала реализовывать мондиалистский проект – создание Евросоюза, что означало принятие формата плавильного котла, то есть смешивания народов Европы в едином унифицированном гражданском обществе постлиберальной человеческой дискретной "биомассы". Они решили, что все европейские государства достигли определенного унифицирования по уровню социального развития и дальше остается унифицировать административные, экономические и политические институты. И это растворение народов Европы в едином плавильном котле ЕС подразумевало уход от национальной государственности как таковой, а значит, отказ от последнего возможного для Европы типа идентичности, выраженного в принадлежности к тому или иному национальному государству. По сути, некий нормативный европеец после этого представлял собой человека без идентичности, без корней и даже в какой-то момент, без определенного пола, то есть он не принадлежал ни к какой относительно крупной социальной группе, был абсолютно дискретен и очищен от всех возможных параметров коллективной принадлежности. Это такой эталонный европеец – чистый биологический индивид без всяких свойств, свободно перемещающийся по всему пространству ЕС и занимающийся обеспечением своих физиологических потребностей – то, что на предыдущих этапах теоретиками либерализма определялось как "торгующий индивид".
И вот этот чистый незамутненный никакими качествами европеец столкнулся с наплывом людей, представляющих иные типы цивилизации, людей с сильной идентичностью, знающих свое происхождение, свои корни, язык, культуру, традиции, четко представляющих свою религиозную принадлежность, а, значит, имеющих высшие экзистенциальные смыслы, в отличие от такого биологического, ничем не обремененного в плане содержания европейца. Естественно, что людям с более сильной идентичностью приехавших из Африки, из арабского мира, из других пространств планеты, где идентичность является основой социальной самоорганизации, европейцы начали сдавать позиции. Они не могли их растворить в своем обществе, интегрировать, а тем более, ассимилировать, в силу того, что им нечего было предложить этим людям в качестве альтернативы. По сути, вопрос ставился так: приезжающие в Европу иностранцы должны отказаться от любой идентичности и стать такими же "торгующими индивидуумами".
Естественно, что такая перспектива мало привлекательна для любого нормального, здорового, полноценного человека, который по мнению европейских же мыслителей прошлых веков, состоит из духа, души и тела, и приезжему предлагалось отказаться от духа и души, а телом оперировать по своему усмотрению. Именно этот проект освобождения от духа и души ради интеграции в ЕС и потерпел полный крах, крушение и катастрофу, которое выразилось в нынешних событиях в Париже, Германии и по всей Европе.
Нынешняя проблема, которая проявилась в терактах и в противостоянии исламской части населения и всей остальной Европы, имеет серьезные фундаментальные, онтологические корни и не решается путем усиления силовых структур, развития разведок и упреждения прибытия радикально настроенных представителей других цивилизаций в Европу. По сути, ситуация вышла из-под контроля и сейчас речь идет об альтернативе нынешней форме ЕС. Мы переходим к таким казалось бы отмершим понятиям, как французский народ, германский народ, итальянский народ и т.д., с определенным набором цивилизационных, качественных характеристик и базирующихся на основе понятия "идентичность".
К восстановлению этой идентичности, к ее возвращению и возрождению народов Европы, собственно можно было бы перейти сейчас, пересобрав ЕС на новых принципах, если бы не США, которые жестко стоят против такого проекта, понимая всю пагубность такого развития событий для самих США, которые продолжают настаивать на дискретности и формате плавильного котла в силу того, что сами из себя они представляют именно такое общество.
Кризис Европы заключается в противостоянии между сторонниками современного либерального курса и традиционалистами. Старая европейская аристократия готова бросить перчатку либералам, ведомым из-за океана, чтобы вернуть утраченные 100 лет назад позиции. И теракт в Париже может быть элементом этой борьбы и способен привести к непредсказуемым для его организаторов последствиям, считает глава Исламского комитета России, политолог, философ Гейдар Джемаль.
Сегодня мы наблюдаем кризис цивилизационный, который связан с обострением борьбы между либералами и традиционалистами во всем мире, тем более в Европе, которая была на протяжении нескольких столетий центром мирового традиционализма, до Второй мировой войны, когда мироцентричность ушла в США, установившие в 1945 году глобальный либеральный порядок. Это не значит, что традиционалистские силы отказались от борьбы и от исторического реванша. Сейчас либералы стоят перед реальной угрозой схода с исторической сцены. И сегодня они пошли на такой специальный шаг: организованную ликвидацию наиболее известного, раскрученного гнезда либерализма – сатирического еженедельника, который прославился атаками на сакральные символы, для того, чтобы после этого уничтожения объединить максимум своих гражданских ресурсов вокруг лозунгов о свободе слова, вокруг либеральных ценностей. Причем, явный акцент был сделан на то, чтобы постараться вернуть инициативу на европейскую почву. Реакция так называемого "Марша единства", который очень многие тут же прозвали "маршем лицемеров", носила еще и антиамериканский характер, что было подчеркнуто отказом Обамы приехать или прислать кого-нибудь для поддержки марша, то есть американцы блистали своим отсутствием, а Лавров был демонстративно приглашен – это тоже был, своего рода, антиамериканский шаг.
При этом, нельзя сказать, что даже в самой Франции реакция на "Шарли Эбдо" была единой. Во Франции очень много не только мусульман, но и католических сил, которые неоднозначно относятся к уничтожению этой редакции и очень многие демонстративно кричали "Аллах Акбар" во время минут молчания в школах и колледжах. Молодежь враждебно относится к демонстрации политического лицемерия, которое показали лидеры, сплотившиеся вокруг этой редакции.
Сейчас все более и более выходят наружу многие детали, свидетельствующие о нестыковке в планах организаторов, и, видимо, это не братья Куаши, а работа спецслужб, скорее всего, спецслужб Франции, возможно при поддержке спецслужб Израиля. Там не до конца были доведены очень многие моменты, в результате на поверхности лежит, что это такая постановка, что называется, "под чужим флагом", где братьям Куаши была отведена роль "козлов отпущения", которые были забиты, и нельзя всерьез принимать все их "разговоры с журналистами", это уже за гранью добра и зла, это такой треш, о котором даже всерьез нельзя говорить.
Это событие типа 11 сентября попытались организовать французы, чтобы перетянуть одеяло на свою сторону, вырвать инициативу, и это было расценено американцами, как начало некой самостоятельной неамериканской игры. Последствий же для либералов, чего бы они ни добивались этим ходом, негативных будет гораздо больше, чем выигрыша, потому что эта акция объективно сплотила мусульман, которые поняли, что им объявлена тотальная война, и она резко расколола европейское общество. Словом, либералы, бросив такой вызов, на самом деле, поставили стабильность европейского континента на грань срыва в катастрофу, и многие эксперты не случайно считают, что есть определенная параллель между событиями 7 января и убийством эрцгерцога в Сараево, которое стало отмашкой к началу Мировой войны.
Традиционалистские силы, связанные с родовой аристократией, с клерикалами, с Ватиканом, и, в более широком смысле, с высшей клубной элитой, сегодня пришли к выводу, что в итоге масштабного финансового кризиса и скорее всего, неизбежного краха мировой финансовой системы, настало время выйти на поверхность, перейти в контрнаступление и отвоевать позиции, которые были утрачены в 1914-18 и в 1939-45 годах. Это те же силы, которые были официальным истеблишментом до 1914 года. Сегодня они ставят вопрос о своем возвращении, и возникает очень сложный конфликт интересов между Европой и США и внутри самой Европы, потому что либералы Европы тоже имеют определенные амбиции и определенные претензии к США.
В принципе, США сегодня слабеют, их контроль над Европой не может сохраняться в том же режиме, какой был до сих пор. В частности, принято решение о закрытии семи военных баз США в Европе, что приведет к сокращению расходов на их содержание на сотни миллионов долларов в год (на прошлой неделе Минобороны США объявило о сворачивании 15 военных баз в Великобритании, Германии, Италии, Бельгии, Нидерландах и Португалии. Ожидаемая экономия должна составить около $500 млн в год, – прим. Накануне.RU). И это только деталь, поскольку Америка вынуждена перегруппировывать свои ресурсы. Природа не терпит пустоты, либералы в Европе должны сегодня проявить инициативу и перехватить бразды правления у Белого дома. Это приведет к дополнительному напряжению, к дополнительным конфликтам. Словом, все катится к порогу взаимного вцепления друг в другу в горло.
Организаторами терактов вполне могли быть и спецслужбы США – это, в целом, укладывалось бы в реализуемую ими последние пять лет стратегию сохранения "замка на скале", за счет поджога всех макрорегионов и потенциальных соперников мира. Вслед за Ближним Востоком и постсоветским пространством поджог Евросоюза практически решал бы на некоторое время вопрос спасения Города на семи холмах, предполагает писатель, футуролог, политик Максим Калашников.
Мы имеем дело с весьма интересным скрещением 11 сентября 2001 года и "мандобунтом". Я верю, что гниение Европы было очень грамотно использовано – это политтехнологический теракт и явно заказной. Он сработал именно потому, что нынешняя Европа - это, фактически, пост-Европа, она к Европе имеет очень малое отношение – только название общее и географическое положение. Европа превратилась в выжившую без ума бесплодную старуху, которая уже ни во что не верит, она насквозь цинична, она потеряла жизнь и энергию, она не рожает детей и у нее ничего святого нет. Это такой постмодерновый декаденс. Эта Европа столько лет занималась завозом мигрантов и политикой многокультурья, она считала, что возиться с чувствами коренных народов не надо. После Второй мировой войны в Европе была поставлена государственная политика по убийству пассионарности, чтобы не возникали сильные лидеры народов. Они считали, что если это сделать, то все будут жить хорошо, как сытые овощи. Соответственно, если ты не занимаешься рождаемостью своих народов, у них падает доля молодежи, они становятся непассионарными, а взамен политики рождаемости вели политику завоза мигрантов. Это все сейчас прекрасно и сработало – завоз инокультурных, иноязычных мигрантов, которые своей пассионарности не утратили и рождаемости своей совпал с общим разложением Европы, с превращением ее в пост-Европу, как некоторые говорят, в Гейропу – немного грубо, но очень верно.
берлинский гей-парад|Фото:drugoi.livejournal.com
Европа попала в страшное положение. Европейские ценности ассоциируются сейчас с гомосексуализмом, с аномией, с неверием, с цинизмом, с усталостью от жизни, с угасанием. Этим воспользовались очень умелые силы. Я думаю, что сюда руку приложили ребята из-за океана. Мусульмане – их цепные псы, они ими прекрасно управляют. Штаты прекрасно разыграли эту ситуацию. Я считаю, что "Исламское государство" – это целиком проект США, это то, что ими курировалось, взращивалось и ИГ совершенно не опасно для США. Это часть поджога Евразии, и они воспользовались этим инструментом во Франции. Они очень умело поймали: миллионы идиотов вынуждены выбирать: либо они становятся на сторону мусульманских экстремистов и радикалов, которые убивают людей, либо на сторону дегенератов из "Шарли Эбдо". Я занимаю такую позицию: я не собираюсь рукоплескать мусульманам, но не хочу и солидаризироваться с дегенератами.
У американцев после 11 сентября не получилась имперская версия. Они увязли в Афганистане, они очень много денег потеряли в Ираке, и я в своей книге "Мировая революция 2.0" в 2013 году писал о том, что в конце 2009 года американцы перешли к новой стратегии: они понимали, что США в очень мощном кризисе. И чтобы Америка не попала в катастрофу, падая с Олимпа, чтобы внутри страны не начался тяжелый системный кризис, который был бы чреват гражданской войной, Штаты перешли к такой стратегии: мы поджигаем весь мир, а сами остаемся островком стабильности. Штаты должны остаться замком на скале, а у подножья скалы будут обломки прежних государств, хаос, гражданские войны, распады, великое переселение народов, а США – это такой Рим, который остается невредимым. Его спасает то, что он обрушает и поджигает всех остальных.
В рамках этой стратегии американцы осуществили "Арабскую весну", они взорвали Ближний Восток, они создали ИГИЛ, и посеяли хаос на Ближнем Востоке, они поставили на грань распада Египет, который еще держится, но скоро точно рванет. В рамках этой же стратегии они должны пожертвовать русскими государствами – Украиной и РФ, это делается на наших глазах. Если они сольются в одну зону гражданской войны – я называю это Укрос, тогда и Белоруссия туда втягивается, и возникает огромное поле нестабильности. В рамках этой стратегии они жертвуют и Евросоюзом.
Что касается выводов, которые из всего этого должны сделать наши руководители. Трагедия РФ состоит в том, что ее власти больны страшным недугом. Они смешивают великодержавную внешнюю политику а-ля Сталин с социально-экономической политикой по Гайдару, Чубайсу, Грефу, Набиуллиной, Дворковичу, Силуанову и прочим. Ключевым для РФ является смена социально-экономического курса и российской власти надо справиться с острейшим социально-экономическим кризисом. Сейчас американцы ударами новой холодной войны РФ валят. Никакие полицейские меры, никакие пропаганда и пиар, никакие завывания насчет патриотизма не помогут, если у тебя такой социально-экономический курс, который ведет к краху.
Если Штаты усилят свои экономические удары, кризис будет настолько сильным, что появятся миллионы недовольных, которые начнут выходить на улицы в городах, и начнут разлагаться силовые структуры. Мы имеем дело с очень умелой новой мировой мятежевойной. Третья мировая закончилась в 1991 году – она была холодной, но уничтожила СССР. Сейчас начинается Четвертая мировая, которая идет в форме вот такой мятежевойны.
