Сложно понять, какая именно страна больше всего пострадает от падения цен на нефть.  Пока наибольшему удару подверглись, конечно же, Россия, Иран и Венесуэла, но с течением времени это изменится. О чём стоит тревожиться администрации Обамы, так это о вторичных эффектах, которые неизбежно проявятся в виде более высокого уровня безработицы, волатильности рынка  и ненадёжных балансовых отчетах банков. Именно здесь будет настоящий ущерб, ведь именно тут дефицит балансовых отчётов и токсичные кредиты могут перейти в полномасштабный финансовый кризис. Взгляните только на эту рекламу от Ника Каннингема на Oilprice.com и увидите, что я имею в виду.

«По оценкам Федерального Резервного Банка Далласа, около 250 000 рабочих мест в восьми штатах США будут потеряны только в 2015 году, если цена на нефть не вырастет. Более 50% этих потерь рабочих мест придётся на Техас, лидера нефтедобывающей отрасли страны.

Появились некоторые первые признаки того, что падение темпов бурения может распространиться на производственный сектор Техаса… один из директоров металлургической компании заявил, что «падение цены на сырую нефть вскоре крайне негативно повлияет на положение дел». Другая машиностроительная компания, производящая оборудование, заявила: «Низкие цены на нефть подтолкнут сокращение темпов бурения в США, что в свою очередь уменьшит рынок для нашей продукции».

Подобные же чувства и у производителя химической продукции, заявившего: «более низкие цены на нефть неблагоприятно повлияют на прибыли. Волатильность в энергетическом секторе вынудит наших потребителей снижать материально-производственные запасы».

В штатах вроде Техаса, Северной Дакоты, Оклахомы и Луизианы в прошедшие несколько лет наблюдался бум экономики из-за нарастания нефтедобычи. Но теперь сектор переживает спад, оставляя пробоины в списках численности работающих и в бюджетах штатов».

(«Низкие цены ведут к увольнениям в нефтяном секторе», Ник Каннингем, Oilprice.com)

Конечно, в промышленности постоянно увольняют рабочих, и это не всегда ведет к финансовому кризису. Но безработица – лишь одна часть общей картины, другая – снижение личного потребления. Взгляните:

«Снижение цен на нефть – более серьёзная помеха экономическому росту, чем  растущая «экономия», практикуемая потребителем»… можно показать это наглядно на ежегодных изменениях Личных Расходов Потребителей (ЛРП) в целом в сравнении с ЛРП, потраченными на энергию и связанные с ней товары. Посмотрите на диаграмму ниже.

Снижение цен на энергию и снижение ЛРП.

Видите? Так что, несмотря на то, что вы могли прочитать в ведущих СМИ, более низкие цены на нефть не переходят в большее личное потребление или более резкий рост. Ровно наоборот, они имеют тенденцию усиливать дефляционное давление и снижать активность, что подавляет рост.

А есть еще и «эффект домино», когда рушащиеся цены и увольнения оказывают влияние на другие отрасли, например, добычу ископаемых, производство и химическую промышленность. Вот ещё из Oil Price:

«Производство нефти и газа составляет солидный блок компоненты «добычи и производства полезных ископаемых» в общей занятости. С 2000-го, когда цены на нефть резко выросли, на Техас приходилось более 40% всех рабочих мест в стране – по данным за первый квартал Федерального Резерва Далласа…

Большая часть «созданных» рабочих мест после финансового кризиса составляли низкооплачиваемые рабочие места в торговле, здравоохранении и других секторах услуг. И наоборот, рабочие места, созданные в энергетике – высокооплачиваемые с возможностями получить высокооплачиваемую работу в машиностроении, технологии, бухгалтерии, юриспруденции и так далее. На деле, каждое рабочее место, созданное в связанных с энергетикой отраслях, вызывало «лавинообразный эффект» создания 2,8 рабочих мест везде в экономике, от производства труб до ремонта, грузоперевозок и других транспортных услуг, ресторанном деле и розничной торговле…

Явное следствие падения цен на нефть состоят в том, что фактическая потеря прибылей приведет к сокращению производства, спаду в планировании капитальных затрат (что составляет почти 1/4 всех капитальных затрат по S&P 500), замораживанию или снижению численности работающих и сокращению доходов и прибыльности…

Проще говоря, снижение цен на нефть и газ может вызвать большее снижение в экономике, чем «экономия» со стороны потребителей.

(«Миф бензиновых цен», Лэнс Робертс, oilprice.com)

Не слишком обнадеживающе, не правда ли? И всё же все мы слышит от СМИ, как экономика достигнет «скорости убегания» на фоне дешевизны нефти. Чушь. Это же просто больше «зелёных ростков» вздора, завернутых в пиар-рекламу. Факт остается фактом, экономике нужны хорошо оплачиваемые рабочие места больше, чем энергия по низким ценам. А теперь цены рушатся, рабочие места исчезают, что станет помехой росту. Взгляните на эти заголовки, которые я взял из  Google News, они помогают показать, что происходит вне поля зрения:

«Техас в опасности рецессии», CNN Money.
«Техас, возможно, движется к нефтяной рецессии, по словам экономистов JP Morgan», Wall Street Journal.
«Хорошие времена Техаса и Северной Дакоты могут превратиться в дурное падение цен на нефть», Bloomberg.
“Низкие цены на нефть в новом году ударят по нефтедобывающим штатам», Vice News.
«Ведущие нефтедобывающие американские штаты испытывают удар от падения цен на нефть», Business Insider.
Осознали? Если цены на нефть продолжат падать, резко вырастет безработица, замедлится активность, и экономика проиграет. Ущерб не будет ограничен только США. Взгляните вот на это из британского издания Telegraph:

«Согласно новым исследованиям, трети британских нефтяных и газовых компаний грозит опасность нехватки оборотного капитала, и даже банкротства из-за резкого падения цен на нефть».

Группа управления финансовыми рисками Company Watch полагает, что 70% британских компаний, занятых в поиске и добыче нефти, теперь уже неприбыльны, и испытывают значительные потери около 1.8 миллиардов фунтов.

Размах финансового давления, испытываемого крайне закредитованными буровиками в Британии таков, что, по оценкам Company Watch, треть из 126 нефтяных и газовых компаний на AIM и Лондонской Фондовой Бирже не приносит прибылей.

Открытием стало недавнее предостережение об ударе, который поразит нефтяную и газовую индустрию, поскольку падение цен на нефть в ноябре ускорилось, ведь ОПЕК решила сохранить уровень добычи нефти без изменений. Решение вызвало паники на нефтяных рынках, баррель нефти марки Бренд упал до 45 с июньских 60».

(«Трети зарегистрированных на бирже британских нефте- и газовых буровых компаний грозит банкротство», Telegraph)

Говорите, «паника на рынках»?

Ещё бы! Многие пришедшие в нефтедобычу оказались в этом бизнесе, чтобы воспользоваться преимуществом низких процентных ставок и лёгкими деньгами, полученными на рынке облигаций. Теперь цены рухнули, инвесторы шарахаются от связанных с энергетическим сектором «мусорных бумаг», как от чумы, что для небольших компаний делает невозможным оттянуть выплату долга или привлечь новый капитал. Когда начнётся массовый отказ от выполнения долговых обязательств такими компаниями, а он определённо начнётся, если цены на нефть не восстановятся, последствия ощутят все банковские балансы по всей стране, создавая предпосылки для ещё одной финансовой катастрофы. (Вот теперь мы говорим о финансовом кризисе.)

Основная проблема заключается в том, что банки связали воедино массу своих сомнительных долгов в продукты «финансовой инженерии», вроде облигаций, обеспеченных займами (CLO) и облигаций, обеспеченных долговыми обязательствами (CDO), которые неизбежно обесценятся, как только заёмщики не смогут обслуживать долги. Полосу неудач можно немного отсрочить, но фактически, если цены не восстановятся, значительное число компаний будут разоряться, что подтолкнёт вечно недокапитализированную банковскую систему на самый край пропасти. Вот почему план Вашингтона уронить цены на нефть (чтобы навредить экономике России) мог иметь смысл в краткосрочной перспективе (принудить Путина к покорности), но в качестве долгосрочной стратегии – это чушь. А что ещё безумнее, так это решение Обамы продолжать следовать тому же идиотскому плану при том, что Путин не отступил ни на дюйм. Взгляните на понедельничную статью в «Рейтерс»:

«Администрация Обамы открыла новый фронт в глобальной битве за долю на нефтяном рынке, эффективно расчистив путь для поставок миру до миллиона баррелей в день сверхлёгкой американской нефти…

Министерство торговли во вторник прервало годовое молчание по поводу остававшегося спорным четыре десятилетия запрета на экспорт нефти, заявив, что начинает санкционирование отложенных запросов на продажу лёгкой нефти за границу».

Для вас, уважаемый читатель, это имеет смысл? С чего  бы Обама вдруг предпочёл сменить правила игры, когда он знает, что это увеличит поставки и толкнет цены ещё дальше вниз? Зачем ему это делать? Конечно же, он не хочет причинить больше огорчений внутренним производителям, не правда ли?

Само это действие произошло в критической ситуации на нефтяном рынке. Мировые цены с лета упали до менее $60 за баррель, а ведущий экспортёр Саудовская Аравия, когда-то защитник цены $100, отказалась сократить производство, столкнувшись с наращиванием производства сланцевой американской нефти на фоне умеренного глобального спроса…

Учитывая, что мировые нефтяные рынки находятся в движении, неясно, насколько американский конденсат найдет  спрос за границей.

(«США открывают кран нефтяного экспорта, расширяя битву за глобальный рынок», Reuters)

Ну, пусть Обама сам себе отвечает на этот вопрос. Вот отрывок из интервью президента Национальному общественному радио (NPR) всего лишь неделю назад. В середине интервью Стив Инскип спрашивает Обаму :

«Вы просто счастливчик, ведь цена нефти упала и их валюта рухнула или… это нечто, что сделали вы?»

Барак Обама:

«Если вспомнить, их (России) экономика уже сокращалась, и капитал убегал ещё до падения цен на нефть. И частью наших логических обоснований в этом процессе было то, что единственное, что удерживало экономику на плаву, была цена на нефть. И если бы мы действительно были упорны в применении санкционного давления, со временем это сделало бы экономику России достаточно уязвимой; и если и когда были бы такие сбои из-за цены нефти – неизбежно они бы что-то собрались сделать, не в этом году, так в следующем или через год – и у них возникли бы огромные трудности в их преодолении».

(«Полный текст интервью президента Обамы NPR»)

Или я ошибаюсь, или Обама только что признал, что жаждал «подрыва»  «цен на нефть» потому, что рассчитывал – у Путина будут «большие сложности в преодолении этого»?

Разве это не то же самое, что сказать – всё было частью плана Вашингтона; снижение цен было лишь «вишенкой на торте» в ассиметричной атаке на российскую экономику? Звучит именно так. И одновременно объясняет, почему Обама позволил внутренним производителям выбросить больше нефти на рынок, рассчитывая, что это ещё больше собьет цены. Несомненно, ничто не имеет такого значения, как политика причинения ущерба России.

Так что, возможно, теории о «нефтяном сговоре» Соединённых Штатов с Саудовской Аравией не так уж далеки от истины, в конце-то концов. Возможно, прав Патрик Смит из Salon, когда говорит:

«Менее чем через неделю после подписания минского соглашения  Керри предпринял почти незамеченный вояж в Джедду для встречи с королём Абдуллой в его летней резиденции. Когда об этом сообщили, всё выглядело, как часть кампании Керри  по обеспечению арабской поддержки в борьбе против «Исламского Государства».

Остановимся тут. Этим визит не исчерпывался, так мне говорят заслуживающие доверия источники. Вторая половина визита была связана с неистребимым желанием Вашингтона обрушить экономику России. Ради этого Керри сказал саудиты: 1) поднять производство и 2) снизить цену на сырую нефть. Впомните эти имеющие к делу цифры: саудиты производят баррель нефти с затратами меньше $30, и это достаточно для поддержания национального бюджета, русским необходимо $105.

Вскоре после визита Керри саудовцы начали наращивать производство – более чем 100 000 ежедневно весь остаток сентября, дальше – больше…

Подумайте. Приближается зима, серьёзные проблемы с добычей в Ираке, Нигерии, Венесуэле и Ливии, остальные члены ОПЕК умоляют – а саудиты делают последовательные шаги, чтобы наверняка ещё ниже опустить цены? Посчитайте, помня о малоизвестной поездке Керри, а чтобы вам помочь, я предлагаю вот это, из весьма надёжного источника с рынка сырьевых товаров:

«Существуют очень мощная лапа, подталкивающая именно сейчас мировые поставки нефти», написал недавно этот источник по электронной почте».

(«Что в действительности произошло в Пекине: Путин, Обама, Си и закулисье, о котором не скажут СМИ», Патрик Л. Смит, Salon)

Владимир Путин: Враг Государства Номер 1

Давайте сразу к делу: всё это мошенничество с нефтью на самом деле направлено против одного человека – Владимира Путина. Есть много причин, по которым Вашингтон хочет избавиться от Путина, и первая – президент России стал препятствием на пути планов США по развороту к Азии. Это главный момент. Пока Путин у руля, будет расти сопротивление движению НАТО на восток и военной экспансии Вашингтона в Центральную Азию, что подрывает планы США окружить Китай и остаться единственной в мире сверхдержавой. Вот отрывок из «Великой шахматной доски» Збигнева Бжезинского, помогающий понять значимость Евразии для глобальных амбиций Вашингтона:

«… решает дело то, как Америка «справится» с Евразией. Власть, которая доминирует в Евразии, будет контролировать две из трёх самых передовых и экономически продуктивных регионов. Простой взгляд на карту позволяет предположить, что контроль над Евразией почти автоматически вызовет подчинение Африки, выдавливание Западного Полушария и Океании (Австралии) на геополитическую периферию относительно центрального мирового континента. Около 75% населения мира живут именно в  Евразии, и большая часть физических богатств мира тут же, и в смысле предприятий, и в смысле полезных ископаемых. В Евразии находится около трёх четвертей известных миру энергетических ресурсов»

(Збигнев Бжезинский, «Великая шахматная доска: Американское превосходство и геостратегические императивы», стр. 31, цитата по изданию Seminal Book.)

Поняли? Превосходство в Азии – высший приоритет администрации, вот почему Соединенные Штаты ускоренно перебрасывают туда военные силы и средства. Посмотрите, из World Socialist Web Site:

«При «повороте к Азии» Обамы, в распоряжении Командования Вооруженных сил в зоне Тихого океана будет находиться более чем 60% американских вооружённых сил, что превышает показатель в 50% при администрации Буша. Сюда входят соглашения об американских военных базах на Филиппинах, в Сингапуре и Австралии, а так же возобновление прежних военных связей с Новой Зеландией и проходящие военные учения США в Таиланде, Малайзии, Индонезии и на Тайване.. (и кроме того) масштабное развёртывание воинских контингентов в Японии и Южной Корее, в их числе и частей, оснащённых ЯО».

(«Глобальный масштаб американского милитаризма», Патрик Мартин, World Socialist Web Site)

«Большой сдвиг» уже происходит, вот почему надо убрать препятствия, и Путин должен уйти.

Во-вторых, Путин стал основной помехой стратегическим целям США в Сирии, Иране  и на Украине. В Сирии Путин оказал поддержку Асаду, которого Соединённые Штаты хотели свергнуть ради того, чтобы перекроить карту Ближнего Востока и построить газопровод из Катара в Турцию для доступа на  высокодоходный рынок ЕС.

В-третьих, Путин усилил многие коалиции и альянсы – банк БРИКС, ЕАЭС, ШОС – каждый из которых бросает вызов доминированию США в регионе, и представляет собой жизнеспособную альтернативу финансовым организациям вроде МВФ и Мирового Банка. Если ещё раз вернуться к «шахматной доске» Бжезинского, мы увидим, что США не может угрожать ни одна из стран, но им следует постоянно быть настороже из-за «региональных коалиций», которые могут сорвать планы правления миром. Вот ещё Бжезинский:

«… три великие императивы имперской геостратегии состоят в том, чтобы предотвращать заговоры и поддерживать подчинённое положение в вопросах безопасности среди вассалов; удерживать данников уступками и защитой; и удерживать варваров от объединения».

(Збигнев Бжезинский, «Великая шахматная доска: Американское превосходство и геостратегические императивы», стр. 40, цитата по изданию Seminal Book.)*

«Следовательно, Соединённым Штатам, возможно, придётся определить, как справляться с региональными коалициями, которые стремятся выдавить Америку из Евразии, таким образом угрожая статусу Америки, как глобальной державы».

(Ibid, стр. 55)

Как основатель и главный сторонник таких организаций (и инициатор гигантских энергетических сделок с Китаем, Индией и Турцией), Путин стал главной головной болью Вашингтона и вполне логичной мишенью для смены режима.

И, наконец, Путин делает всё, что в его силах, чтобы обойти сделки и финансовые транзакции, где доминирует доллар. Шаг прочь от системы – прямая атака на величайший источник силы США, возможность контролировать де-факто международную валюту и требовать от других стран накапливать доллары для закупок энергоносителей, а потом переводить в американские финансовые активы, фондовые акции и ценные бумаги  американского Казначейства. Такая схема обращения нефтедолларов позволяет США иметь огромный дефицит текущего счёта без поднятия процентных ставок или снижения государственных расходов. Анти-долларовая политика Путина может уменьшить роль «зелёных бумажек» как резервной валюты и положить конец системе, которая легализует этот грабёж.

Вот почему Путин – враг государства номер 1. Потому что он блокирует поворот США к Азии, усиливает анти-вашингтонскую коалицию, саботирует цели американской внешней политики на Ближнем Востоке, создаёт организации, которые могут стать соперниками МВФ и Мировому Банку, заключает гигантские энергетические соглашения с ключевыми американскими союзниками, наращивает членство в интегрированном едином рынке Евразийского Экономического Союза и покушается на фундаментальную основу, на которых покоится вся империя США – доллар.

Естественно, политические воротилы в Вашингтоне встревожены таким развитием событий, равно как и новым мировым порядком, который явно выстраивается под руководством Путина. Но пока они не смогли ничего с этим поделать.  Схемы смены режима от американской администрации и её фантазеров показывают снова и снова, что им не угнаться за «плохим парнем» Владом, который обходит их на каждом повороте.

Браво, Путин.

Примечание:

* – мысль принадлежит сэру Халфорду Джону Макиндеру.

Спустя год после освобождения из тюрьмы бывший нефтяной магнат Михаил Ходорковский теперь в нашей студии. Он расскажет нам, как российские демократы могли бы совместными усилиями победить президента Путина на следующих выборах.

С нами Михаил Ходорковский. Я рада вновь вас приветствовать на нашей программе.

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ, предприниматель, общественный деятель: Очень рад тоже вас видеть опять.

Итак, в прошлом году, когда вы только вышли из тюрьмы, одним из условий освобождения, подписанного Владимиром Путиным, как вы мне сказали, было то, что вы больше не будете заниматься политикой. Вы это заявляли Путину. А теперь вы передумали?

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Ну, это не совсем так. Я не давал обязательств не заниматься политикой. Я действительно написал Путину, что до августа я буду заниматься своей семьей. К моему глубокому сожалению, в августе моя мама умерла, и теперь я строю жизнь сам.

Но вы ведь хотите создать ему проблемы, не так ли? Хотите чуть ли не еще одну революцию в России, хотите смены режима. Правда ли это?

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Несомненно, я хочу изменить режим в России. Моя страна не заслуживает новой эры авторитаризма, но в то же время я не хочу революции.

Как вы планируете достучаться до этих людей? Вы долгое время были далеки от России, насколько вы им нужны сейчас?

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Современные средства связи позволяют мне принимать достаточно активное участие в общественной жизни моей страны. У меня нет ни одного дня, когда бы я не встречался с кем-нибудь из России, когда бы я не общался с ними или лично, или посредством видеоконференций. За четыре месяца более миллиона человек приняли участие в тех мероприятиях, которые мы проводили.

Вы как-нибудь взаимодействуете с Алексеем Навальным? Даже несмотря на ваши планы стать достойной альтернативой президенту Путину, можно сказать, что на данный момент таким человеком является именно он.

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Ну, конечно, мы взаимодействуем с командой Алексея, мы опосредованно взаимодействуем и с самим Алексеем. Я считаю, очень важно поддерживать его сейчас… Думаю, поддерживать братьев Навальных сейчас очень и очень важно, в том числе и в России, и на Западе.

Крым, Восточная Украина, обвал цен на нефть, рубль в опасном положении, проблемы с экономикой – что Путин делает?

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Невозможно понять. Мы вступаем просто в какую-то совершенно другую эру развития России. Невозможно ее понять, если мы не принимаем во внимание одну проблему.

Рейтинг Путина начал падать. 15 лет – это типичный политический цикл в России. Путин начинает терять рейтинг, в основном за счет того, что его окружение беспредельно ворует. Именно поэтому, я в этом совершенно уверен, и было принято решение об аннексии Крыма – для того, чтобы отвлечь внимание. Надо признать, что это ему удалось.

Какие шансы есть у вас или у кого-либо еще из оппозиции? Путин показал за последние несколько лет, что он может подавить оппозицию, подавить СМИ, любые проявления несогласия.

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Он действительно сейчас считает, что у него нет никаких проблем внутри страны. Но мы не хотим жить в изоляции. Российские граждане абсолютно не хотят отгораживаться стеной от остального мира. Однако именно в этом направлении двигается президент Путин.

Российские граждане – активная часть российских граждан – совершенно не хотят жить за счет нефти. Они хотят развивать технологии, принимать участие в научных прорывах, для которых необходимо взаимодействие с миром. Понятно, что политика Путина на всем этом ставит жирный крест. А российские граждане хотят дружить с иностранными соседями. И, конечно, в какой-то момент этот формирующийся нарыв лопнет. И хочется надеяться, что тогда Путин и его окружение примут сбалансированное решение, что пора уйти. При этом не будет никакой стрельбы. Я очень надеюсь, что такое решение однажды будет принято.

Вы так говорите, как будто предлагаете Путину гарантию безопасного выезда из страны.

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Если бы у меня была такая возможность, я бы сделал все, чтобы смена режима произошла предельно мягко. Потому что я считаю, что не стоит тратить человеческие жизни на, в общем-то, нормальную процедуру смены политической власти в стране. Мы прекрасно понимаем, что в какой-то момент ситуация может взорваться и никто не может дать никаких гарантий, просто физически не может.

Вы были бизнесменом, крупнейшим нефтяным магнатом постсоветской России. Какое влияние текущие цены на нефть и падение рубля оказывают на Россию, и считаете ли вы, что президент Путин на самом деле просчитался? Что он не осознавал, что его авантюрная политика в Крыму и на Украине приведет к сложившейся ситуации?

МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ: Путин, на мой взгляд, был убежден, что ему удастся сломить Запад. И тот факт, что, несмотря на все противоречия, которые мы видим в коалиции, она действует сообща, для него, я думаю, стал большой неожиданностью.

Если смотреть поверхностно, то вопрос выглядит сугубо политическим. По греческим законам, президента выбирает парламент, в котором представлены все основные политические силы и движения народа страны. Полномочия действующего президента — Карлоса Попульяса — истекают 13 марта 2015 года. Для избрания нового президента парламенту необходимо было собрать 180 голосов «за». Этого не удалось сделать ни в первом туре голосования 17 декабря 2014 года, ни во втором — 23 декабря, ни в третьем — 29 декабря. Вследствие чего не способный внутри себя договориться парламент был распущен, а выборы президента — приостановлены. Теперь страна 25 января 2015 года должна будет выбрать новый парламент, который потом продолжит выбирать нового президента.
По итогам опросов общественного мнения на данный момент расклад политических сил в Греции таков: 32,9% греков поддерживают партию СИРИЗА; 26,1% намерены голосовать за партию НЕА ДЕМОКРАТИЯ; все прочие политические силы набирают от 8,5 до 2,8% каждая, т.е. серьезного влияния на результат не имеют. Перечисленные цифры так бы и остались просто политической арифметикой, если бы не ряд важных моментов.
Именно СИРИЗА в значительной степени привела прежний парламент страны к падению. И именно она имеет все шансы получить 25 января не менее трети голосов в новом парламенте. Т.е. примерно 100 из 300 там имеющихся. Причем теперь для избрания нового президента надо будет набрать чисто техническое большинство в 151 голос. Теоретически им потребуется «где-то найти» еще 51 мандат, но практически, как полагают эксперты, им это удастся. Хотя бы потому, что главную цель СИРИЗА в значительной части поддерживают не только небольшие радикальные партии (вроде ЗОЛОТОЙ ЗАРИ — 5,9% голосов или левоцентристской ПАСОК — 4,6% голосов), но и основной конкурент в борьбе за парламентские кресла — партия НЕА ДЕМОКРАТИЯ.
Это значит, что после 25 января 2015 года есть все шансы ожидать кардинальной смены политического курса Греции. Политика, как известно, всегда произрастает из экономики. Греческая экономика сейчас находится в глубоком кризисе (если не сказать грубее). А антикризисные меры Евросоюза приводят только к углублению проблем и нарастанию долгов. И грекам затягивать и без того уже на все дырки ужатые пояса надоело.
Греков очень даже можно понять. До вступления в ЕС в 1980 году страна прошла ряд сложных политических и экономических этапов. Включая период «диктатуры черных полковников». Но потом ей удалось сконструировать собственную уникальную модель экономики. По данным на 1970 год она выглядела так: 12% — сельское хозяйство; 23% — промышленность; 9% — строительство; 20% — торговля; 5% — транспортные услуги; 31% — прочее (в подавляющем большинстве — иностранный туризм). Но это — если смотреть на картину в общем. Ибо детали в ней меняли многое.
Из наиболее ключевых следует отметить: высокую, более 47%, долю государства в экономике; превалирование (около 80%) в промышленности предприятий с числом работников менее 10 человек и абсолютное большинство мелких, чаще всего семейных, предприятий в сельском хозяйстве. Что делало внедрение любых инноваций крайне проблемным. Плюс низкая собираемость налогов. По данным МБРР, доля теневого сектора греческой экономики превышала 23% от национального ВВП. До трети трудоспособного населения не декларировали свои доходы и, соответственно, не платили никаких налогов.
Низкий уровень производительности труда относительно, скажем, той же Германии, и в особенности низкий технический уровень промышленности (кроме судостроения), приводил к тому, что основный объем греческого экспорта давали товары и продукция сельского хозяйства с низкой степенью переработки и, соответственно, малой прибавочной стоимостью. К тому же по продовольствию Греция обеспечивала собственные потребности лишь на 70-73%, что обуславливалось спецификой местных почв и малым размером с/х площадей. В результате сальдо внешнего торгового баланса складывалось отрицательным. В 1970 году экспорт Греции составлял 1,2 млрд долл., а импорт — 2,3 млрд. И так было всегда. 1973-й — 3,0/5,1 млрд, 1977 год — 5,8/8,4 млрд, 1980 (год вступления страны в ЕС) — 12,5/16,2 млрд долларов соответственно.
Сегодня ту Грецию можно критиковать за многое. За высокий уровень коррупции. За нерасторопность и зарегулированность государственного управления. За низкую эффективность государственного сектора экономики, составлявшего более половины предприятий страны. За неоправданно высокие уровни доходов государственных работников, нередко в 3-4 раза превышавшие средние оклады в частном секторе по отраслям экономики. Однако следует признать, что до 1980 года Греция имела достаточно стабильную экономику, это во-первых, и вполне успешно ее модернизировала, это во-вторых.
В частности, реформа промышленности сократила количество предприятий с числом работников до 10 человек более чем на 92%. Мелкие мастерские укрупнялись, тем самым становясь более привлекательными для внедрения новых промышленных технологий и оборудования. Кроме того, страна сделала ставку на развитие отрасли нефтепереработки из импортного сырья. Как так получилось, что Греция оказалась в Евросоюзе? Для этого стоит вспомнить ту волну безудержного оптимизма, которую источали в то время все евроинтеграторы. Общий рынок. Свободная торговля. Для страны, желающей улучшить свой внешнеторговый баланс, это казалось хорошей идеей.
Это уже потом оказалось, что у медали есть оборотная сторона. Пока Греция жила с драхмой, посредством периодической девальвации которой правительство подправляло национальную экономику, греки не спешили брать кредиты в иностранных валютах. Да и зарубежные банки не горели желанием их раздавать. Потому уровень заимствований оставался низким и, как правило, сводился лишь к внутреннему долгу. Внешние кредиты оставались незначительными. Переход на единую европейскую валюту эту преграду снял. К тому же присоединение маленькой греческой экономики к огромным махинам Германии и Франции в значительной степени купировало инфляцию. Германские 2,2% в год сильно сдерживали былые (еще в эпоху драхмы) греческие 8-10%. На бумаге это привело к возникновению греческого экономического чуда. Такого очень своеобразного чуда. Такого же, приблизительно, как белорусское.
После трех лет переходного периода ВВП на душу населения в стране начинает расти просто чудовищными темпами. 1980 год — 5200 долл. 1988 год — 7100 долл. 1992 год — 10000 долл. 1996 год — 13500 долл. 2004 год — 21000 долл. При этом сельское хозяйство тихо загибается, так как внутреннее квотирование в ЕС не открыло бездонных потребительских рынков. Да и мелкие греческие фермы оказались не в состоянии сколько-нибудь серьезно поднять объемы производства. В то же время конкуренция с импортным продовольствием значительно обострилась. В результате доля сельского хозяйства в ВВП Греции сократилась с 23% в 1970-м до 5% в 2010 году! И так почти везде. Строительство упало вдвое. Промышленность, даже с учетом перепрофилирования, — на четверть. Зато возросли торговля и туризм. Последний потянул за собой цены на недвижимость, так как у европейцев стало модным покупать в Греции дешевые дома. Но эти доходы уже не могли покрыть ни возрастающий дефицит внешнеторгового баланса, ни резкий рост объемов внутреннего потребления.
Греция начала жить в долг. Пробалансировав около 20 лет на уровне 100% от ВВП, страна начиная с 2003 года начала активно наращивать размеры своей задолженности. Всякой. От кредитов частных лиц и домохозяйств до коммерческих кредитов под госгарантии и прямых бюджетных долгов. В 2006-м только официальный госдолг достиг 106% ВВП, а к 2008-му он вырос до 113%. При среднем уровне этого параметра по ЕС в 79%. Потом случился кризис, и пузырь лопнул.
В 2008-м оказалось, что… если Греции срочно не предоставить 100 млрд долл. внешней финансовой помощи и не списать хотя бы 50% ее банковских долгов (заимствований у европейских коммерческих банков), она просто объявит дефолт. На счет списания кое-как договориться удалось. Хотя уже тогда это сильно ударило по европейским, прежде всего германским, французским и голландским частным банкам. А вот со 100 миллиардами вышла заминка. Пока ЕЦБ и МВФ ломали голову над выработкой планов, только в одном лишь 2009 году Греция на внешних рынках набрала кредитов на сумму 80 млрд долл. На треть от своего ВВП всего за один год! Летом 2011 года суммарные долги страны насчитывали уже 240 млрд. А дефицит национального бюджета достиг планки в 12,7% ВВП.
Тут ловушка и захлопнулась. Одномоментное списание 240 млрд долл. сразу грозило обрушить всю европейскую экономику. Ради ее спасения Брюссель вынудил правительство Греции начать реализовывать широкую программу разнообразных преобразований. Прежде всего, связанных с урезанием социальных гарантий. Первыми под нож пошли традиционные для госсектора 13-я и 14-я зарплаты, а также практика финансовых бонусов к разного рода праздникам и юбилеям. Минимальный доход, с которого начинается взимание налогов, был снижен с 12 до 8 тыс. евро в год.
Сказать, что затягивание поясов ударило по грекам больно, — значит не сказать ничего. Одна только безработица уже достигла более пятой части трудоспособного населения, а среди молодежи (т.е. лиц до 30 лет) превысила 52%. Но Брюссель за это разработал целую программу масштабной финансовой помощи. Сначала на 110 млрд. Потом еще на 120 млрд. Всего с 2010 года в греческую экономику уже влито 237 млрд долларов всяческих кредитов. Но вместо оздоровления к настоящему моменту все эти программы привели лишь к росту долгов. Если к государственным 360,8 млрд долл. (на III кв. 2013 год) прибавить 71,4 млрд долл. долга Государственного банка, 97,3 млрд долл. внешних кредитов коммерческих банков, 26,3 млрд долл. внешних долгов прочих секторов экономики и 9,8 млрд долл. прямых инвестиций в крупные проекты, то всего долг Греции достиг 565,7 млрд долл. США! Для справки: это примерно 18% ВВП Германии, или 24% ВВП Франции, или практически 100% ВВП Польши.
Так вот, 25 января 2015 года к власти в Греции очень даже может прийти правительство, полагающее, что больше Греции в зоне евро делать нечего! Правительство, не без оснований убежденное в том, что от всех этих структурных преобразований и тотальных экономий страна не только ничего не выигрывает, но лишь еще больше погрязает в трясине неподъемных долгов. Правительство, полагающее наилучшим, даже единственным, путем спасения страны — выход из евро и возврат к собственной валюте — драхме. Правительство, имеющее все шансы эту свою программу реализовать.
Чем такой вариант чреват для ЕС? Несмотря на то, что в тактических вопросах специалисты расходятся, в главных моментах они демонстрируют завидное единство. Уход Греции в драхму является совершенно неизбежным. Внутри единой европейской валюты ей в долг больше не даст никто. ЕЦБ и МВФ уже выразили сомнение в достоверности официальной греческой статистики и на этом основании отказали в очередном транше кредитов на 5 млрд евро. При том что греческой экономике даже для простого обслуживания долгов надо не меньше 32 млрд. «Реструктуризировать» греческие долги, а попросту говоря, хотя бы минимально частично их списать, тоже невозможно. Минфин ФРГ уже официально заявил, что для Германии это будет означать прямые потери в размере 17,5 млрд евро, что совершенно неприемлемо.
Но и ничего не делать тоже нельзя. Долги нуждаются в обслуживании. Экономика — в деньгах. Население — в работе. А страна в целом — хотя бы в ощущении каких бы то ни было позитивных перемен. Единственным путем, позволяющим эти перспективы получить и не объявлять полного дефолта, является введение драхмы. Скорее всего, сопряженное с жестким закрытием банковских границ для переводов капитала. Ибо не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предсказать массовые попытки греков либо перевести свои вклады в зарубежные банки, либо успеть снять деньги в виде наличных еще пока евро. А те, кто не успеют, наверняка попытаются обменять драхмы на иностранную валюту. Так как даже после официального объявления перехода на чисто технические мероприятия Греции понадобится от 2 до 4 месяцев, в течение которых драхма и евро будут ходить в стране параллельно.
В любом случае это означает обвальное удешевление драхмы на 70-90% как минимум. При любых сдерживающих мерах греческого правительства. При такой разнице курсов у внутренней греческой экономики появится серьезный шанс к росту на импортозамещении. Плюс совершенно точно можно ожидать минимум полуторакратного роста туризма в страну с сервисом европейского уровня, а его стоимостью на уровне африканского бантустана. Но в целом… для Греции настанет минимум одно тяжелое десятилетие. По самым скромным оценкам. Не исключено, что и дольше.
Но в любом случае Европе придется потерять деньги. Чтобы не доводить греков до суверенного дефолта (и тогда точно краха всей европейской финансовой системы), странам-донорам все равно придется согласиться с тремя принципиальными моментами. Во-первых, все деньги они не вернут уже никогда. От 20 до 40% их все равно придется списать, как говорят на фронте «в боевые потери». Во-вторых, еще до 15-18% они потеряют на обесценивании драхмы. В-третьих, оставшиеся 50-65%, т.е. примерно 367 млрд долл. зависнут примерно лет на 10-15 минимум.
Если первое и второе еще как-то можно перетерпеть, то третье составляет наиболее серьезную угрозу. ЕС это, конечно, Единство, Равенство и Братство, но лишь на бумаге и с трибуны на телекамеру. Пример распределения финансовой компенсации для покрытия убытков от российских ответных санкций показал, что равны там они все, но более большие всегда оказываются равнее более маленьких. Буквально во всем. Потери Германии и Франции важнее потерь Литвы, Латвии или Финляндии. А потери крупных, системообразующих, банков, стало быть, наверняка окажутся важнее всех прочих. Следовательно, те 43 млрд евро «греческих долгов», держателями которых являются мелкие немецкие коммерческие банки, скорее всего, можно забыть. Совсем. В том числе 9,1 млрд у банка Hypo Real Estate, 4,6 млрд — у Commerzbank. И уж точно тяжелые времена ожидают немецкие земельные банки, и без того последние годы совсем не жирующие. Только LBBW греческих ценных бумаг накупил на 2,7 млрд евро. А земельный банк BayernLB — на 1,5 млрд.В качестве вишенки на торте. Кроме германских, в точно таком же положении находятся банки Франции, Бельгии и Нидерландов. Учитывая значительно меньшие масштабы экономик этих стран, последствия для них могут оказаться еще фатальнее, чем для немцев. Не сложно догадаться, что, «когда потянет дымом из-за Пинд», европейские банки «срочно вспомнят» о том, сколько миллиардов евро задолжали Испания, Португалия и… даже Италия. Их экономики тоже находятся в положении не сильно лучше, чем у греков. Да и на всякие дотации «младоевропейцам» в Брюсселе деньги, скорее всего, кончатся тоже. Словом, после 25 января 2015 года зону евро очень серьезно тряхнет. Это однозначно. Вопрос лишь в «силе трясения по шкале Рихтера».
Александр Запольскис — независимый эксперт