Но нас на позициях встречает непривычная тишина. Бросаем машину за трансформаторной будкой и бредем вслед за провожатым в передовую траншею. Боец армии ДНР, со срамным позывным «Секс», дает нам интервью прямо на древнем кургане. Мы стоим, как три тополя, и кто-то из ополченцев советует сойти вниз:
— Вам сейчас из СВД такое интервью нарисуют...
Но «Секс» отмахивается, мол, туман и до украинских позиций Гнутово три километра. И вообще, сейчас тихо:
— Это по вечерам нас начинают обкладывать из всего, что есть. САУшки, минометы 80 и 120.
— Вы вообще наступали в последнее время?
— Нет, никаких наших поползновений в сторону Украины не было. А вот с их стороны — было.
Нам объясняют, что именно через позиции, на которых мы находимся, идет «дорога жизни» — одна из семи трасс, определенных украинской стороной, по которой местные жители могут пересекать линию фронта от луганского Счастья до сюда. И с завидной регулярностью украинская армия ее обстреливает. Достают и до поселка Октябрь, хотя позиции ополчения вынесены за него.
— Это договоренности «джентльменские», — объясняет нам ополченец с позывным «Чех». — Только я не пойму одного — зачем нужно было договариваться, а потом договоренности нарушать?
— Ты сам местный?
— Нет, я с России. 8 лет служил в армии по контракту, контртеррористические операции в Дагестане, Ингушетии, Осетия в 2008-м. Потом уволился, искал себя на гражданке, не нашел. А тут все это началось на Донбассе. Я смотрел, как наших ветеранов во Львове избивают. У меня деды воевали, один — Герой Советского Союза. Собрался и поехал я сюда.
— Вот таких, как ты, с той стороны называют российскими войсками...
— Да ерунда, нет тут регулярных войск. Добровольцев из России много, но все равно подавляющее большинство ополченцев — местные.
Жители Мариуполя, которые иногда проезжают по этой дороге, делятся с ополченцами новостями. Последняя тема разговора — обстрел Мариуполя из «Града».
— У нас здесь только украинское телевидение принимает, — горячится «Секс», — но я хочу все-таки передать через вас для украинцев важную информацию. Вас обманули, ракета от «Града» не умеет летать с поворотами, она не может облететь дом и попасть в него с другой стороны. Стреляли не от нас и ДНР здесь не причем, разбирайтесь со своей армией. «Грады» запустили со стороны поселка Старый Крым, наших там нет и не было. Почему-то, когда местные поселки обстреливают «Градами», никого это не волнует. Почему так? Вы пройдитесь, посмотрите.
Поселок производит впечатление абсолютно не жилого. Окна домов забиты дощечками, поля вокруг усеяны воронками от мин. Возле руин одной из хат растерянно бродит мужчина. Когда-то эта груда кирпича и досок была его домом.
— Все произошло в доли секунды, — вздыхает Иван Микита. — Было пять взрывов. Шестой попал сюда, в дом. Откуда летело — толком не знаю. Я вон возле зеленых дверей ремонтировал велосипед. Откинуло взрывной волной. Чудом остался жив. Еще женщина рядом была, Гуля. Она сейчас в Казацком, туда все утекали. Меня контузило, не слышу теперь наполовину. А попало прямо в кровать. Хату всю подняло, опустило и разложило. Нашли потом части ракеты от «Града». После этого поуезжали все из деревни. Только толку-то. Сбежали в Красноармейское, так теперь и его бомбят.
Этот обстрел не единственный. Украинская артиллерия, зная лишь примерно о расположении позиций ополченцев накрывает территорию квадратами, не особо заботясь о живущих здесь людях. Специалисты миссии ОБСЕ сюда не доезжают. И мир абсолютно не заботит, что мирные поселки, в которых нет военных целей, накрываются реактивными системами залпового огня.
На соседней улице, увидев незнакомых, из дома выходит женщина с мужем. Спрашиваем, не страшно ли им тут оставаться.
— Я с детьми уезжаю, — разводит руками женщина. — Малыши у меня, два и четыре года. Все вещи уже на трактор погрузили. Обстрелы каждую ночь, каждый вечер. Они нас вообще за людей не считают. Сняли в Новоазовске домик, а муж пока здесь будет.
Возвращаемся на трассу Новоазовск-Мариуполь. Она густо усыпана осколками и разорванными тубусами реактивных снарядов, в воздухе — взвесь тумана с запахом пороховой гари. Тишина вокруг кажется зловещей. В низких облаках что-то зудит — беспилотник подглядывает за ополченцами.Встречные машины появляются редко, попутных нет вовсе. Упираемся в блокпост, за который нам ехать настоятельно не советуют. Видно, что сделан этот пикет на скорую руку — поперек дороги завалены бревна. На днях более основательный чекпоинт был разбит украинской артиллерией. И ополченцы перенесли блокпост, усилив его противотанковыми средствами.
— Это последний наш блокпост по трассе Новоазовск-Мариуполь, — поясняет ополченец "Пегас". — За моей спиной уже поселок Широкино. Туда периодически заходят украинские военные. Нам об этом местные рассказывают, когда оттуда проезжают. Одна женщина тикала с детьми, сказала по Мариуполю ВСУ из «Градов» били с Виноградного и Талаковки. Не знаю, насколько правда. А вот в нашу сторону обстрелы постоянно — минометы, «Грады», артиллерия. Наступать мы пока не наступаем, держим позиции, настроение хорошее.
— Да мы по определению не могли этого сделать, — горячится ополченец "Балу". — Мы не открываем огонь по населенным пунктам, в отличие от противника.
— А из Мариуполя у вас бойцы есть?
— Да у нас откуда угодно есть, даже с Западной Украины. Стоим дружно, никаких делений по национальности или еще каким-то признакам нет. Мы все тут за одно дело.
Ополченцы показывают нам блиндаж с белым кроликом каких-то феерических размеров. Хором спрашиваем: «Вы зачем животинку мучаете»?
Балу объясняет, что кролик был задержан без документов, два раза пытался сбежать, «попал на подвал». Все ржут. Кто-то предлагает: «Бойцы, давайте договоримся — кормим кролика только яблоками! Чтобы кролик был с яблоками! А вчера, кто-то давал ему морковку, непорядочек в подразделении!» Увиденное никак не вяжется со слухами о том, что армия ДНР бьется грудью о «неприступную крепость Мариуполь». Здесь настоящая позиционная война, затишье, но полыхнуть может в любой момент".
