Франции не удалось откупиться от исламских радикалов, заигрывая с ними, демонстрируя понимание их мотиваций, помогая им расправляться с авторитарными лидерами в ходе «арабской весны» и организуя под диктовку ближневосточных монархов давление на Израиль. Париж на недавнем голосовании в Совете Безопасности ООН поддержал вопреки соглашениям Израиля и ООП признание Палестины государством, полагая, что этим дает позитивный сигнал исламскому миру. По тем же причинам Франция выступила против сохранения движения ХАМАС в списке террористических организаций Европы. Результат с точки зрения укрепления национальной безопасности – ноль.
Зато можно говорить об успехе деятельности Катара, поддерживающего исламистские структуры, относящиеся к «Братьям-мусульманам», в том числе ХАМАС, и Турции, которой управляет Партия справедливости и развития, представляющая филиал международного интернационала «Братьев». Именно их лидеры настояли на своем в этом вопросе, сделав французскую политику инструментом политики собственной. Так же, как во времена Саркози французский МИД был в вопросах ближневосточной политики особо чувствителен к интересам саудовской королевской семьи, в ранний период президентства Олланда он прислушивался к Катару. Хотя в настоящее время интересы Парижа балансируют между Дохой и Эр-Риядом: французы предусмотрительно складывают яйца в разные корзины.
Восток знает в силе толк
Автор полагает, что попытки платить израильскими стратегическими интересами за провалы в собственной политике и тем более пытаться рассчитывать на них как на гарантии своей безопасности, характерные как для Европы, так и для Соединенных Штатов, бесполезны. Восток понимает и уважает только силу. Если бы при этом сила, демонстрируемая Западом, выглядела еще и справедливой, не говоря уже о том, чтобы она была разумна, политика НАТО на Ближнем и Среднем Востоке не имела бы цены. Однако что толку требовать от политиков невозможного!
Что совершенно точно, демонстрациями солидарности терроризм в Старом Свете остановить не удастся, скорее наоборот. Миллионные толпы, идущие по улицам Парижа, во главе которых движутся лидеры ЕС и неевропейские политики, примкнувшие к ним в этот день, не имеют никакого отношения к борьбе с терроризмом. Символ единения с жертвами – для избирателей, картинка – для средств массовой информации. Но не более того. То есть популизм и стремление красиво выглядеть перед однопартийцами и прессой заменили для европейских политиков реальные действия, к которым они не только не готовы, но даже не представляют себе, о чем идет речь.
Касаемо того, что демонстрация солидарности представляет собой сигнал, о чем так много пишут и говорят ее участники со значительным выражением лиц… Собственно, сигнал о чем и кому (помимо журналистов и политтехнологов, разумеется)? Террористам? Толпа на улице для них – идеальная мишень, а Марш солидарности не более чем убедительная демонстрация бессилия европейцев. Террористы и все те, кто им в Европе сочувствует, ощущают себя победителями. Реакция такого масштаба и на таком уровне означает, что они встряхнули европейское общество с силой, с которой его давно никто не был в состоянии расшевелить. Причем это только начало борьбы за радикальную исламизацию Европы, о чем они говорят и пишут совершенно открыто.
Джихад – только дай сигнал
Все террористы в конечном счете погибли? И что с того? Во-первых, не все – как минимум одна из участниц подготовки теракта без особого труда скрылась на территории Турции. А те, кто погиб, с точки зрения их сторонников, – шахиды, мученики за веру. Можно сто раз повторять, будто у терроризма нет религии и национальности, что без особого понимания предмета делают политики, но и то, и другое у террористов есть. Их религия – ислам с понятием джихада: не духовного самосовершенствования, а религиозной войны. Такой, какой они ее себе представляют в рамках того ислама, который исповедуют. Ислама жесткого, средневекового, варварского, нетерпимого к иноверцам и мусульманам любых толков, кроме их собственного, которых они поголовно считают еретиками. Никакого другого ислама для них не существует.
То, что они совершили в Париже, для их сторонников – подвиг и пример для подражания. Представить себе, что начнется в Европе, если теракты такого рода будут происходить даже не еженедельно, но хотя бы ежемесячно, легко. При этом организовать какое угодно число атак в каком угодно количестве стран Евросоюза джихадисты могут с легкостью. Боевиков, имеющих опыт войны в Ливии, Сирии и Ираке, в Европе тысячи. Радикалов – десятки и сотни тысяч. Сочувствующих им – миллионы. И число их будет только расти. Оптимизм в данном вопросе неуместен. Причем распространенные в современном западном мире в целом и в странах ЕС в частности традиции вседозволенности, толерантности, размывания ценностей, в том числе семейных, морально-нравственных и традиционных религиозных, будут активно пополнять число сторонников исламистских радикалов за счет отторгающих эти европейские традиции «новых европейцев», прибывающих в Европу из Африки, Южной Азии и стран Ближнего и Среднего Востока.
О чем шарлит Эбдо?
Назойливые заклинания западных средств массовой информации насчет свободы слова и европейских ценностей в случае с журналом «Шарли Эбдо» не просто не работают, но в мусульманских общинах действуют ровно противоположно. Если европейские ценности и свобода слова состоят в свободном распространении эпатажной продукции низкого качества, поставившей на поток то, что в нормальном обществе называется провокационным кощунством, более традиционное исламское сообщество принимать это не готово и не примет никогда. То, что люмпен-рисовальщики из атакованной исламскими боевиками редакции одинаково относились к христианству, иудаизму, исламу и всему прочему, с радостным идиотизмом глумясь над всем, что попадалось им на жизненном пути, не может убедить мусульман в том, что их это порнографическое издание, не заслуживающее названия сатирического журнала, оскорблять специально не хотело, поправ все принятые в цивилизованном обществе нормы приличия просто «за компанию».
Те, кто видел, что представляет собой журнал «Шарли Эбдо», вряд ли позволят себя с ним идентифицировать, если только у них есть хоть немного мозгов в голове и они не входят в круг ополоумевших от вседозволенности европейских анархистов. Свобода слова не означает свободы словоблудия, не обращающего внимания на свободы других, что справедливо отметил в своем комментарии ситуации Папа Римский. Свобода каждого конкретного человека заканчивается там, где начинаются свободы других, – мусульмане оказались просто ближе к истокам человеческого общества. Ислам – религия более молодая, чем иудаизм и христианство, и верующие мусульмане не готовы со стоицизмом христиан и евреев терпеть кощунства воинствующих провокаторов, которых во времена Великой французской революции за подобное творчество не задумываясь гильотинировали бы. Причем при Наполеоне с такой же скоростью, что и при Робеспьере.
Только самоограничение и воспитание в себе привычки не оскорблять тех, кто относится к другой культуре, исповедует иную религию и говорит на своем языке, дают возможность построить общество, которое традиционно именуется европейским. Взорвать это общество можно легко, достаточно нескольких провокаций, не говоря уже о многих годах. Именно этими провокациями журнал и занимался. Странно не то, что его атаковали исламисты, а то, что это произошло так поздно. Причем реакция на произошедшее европейских политиков и средств массовой информации доказывает, что они абсолютно неадекватны. Ответственность провокаторов практически никем и нигде во Франции не упоминается, что увековечивает раскол в обществе. В том числе в школах, поскольку ни один нормальный школьник из мусульманской семьи не согласится с тем, что редакция не была атакована за дело. Даже если он понимает, что прохожие и полицейские пострадали зря, и согласен, что теракт – не метод разрешения конфликтов.
Спасай Францию?
Что характерно, с евреями, погибшими в кошерном магазине, никто в Европе не пытается солидаризироваться. Десятилетия антисионистской пропаганды, заменившей антисемитизм, который лежал в основе нацистского холокоста, сделали свое дело. Подумаешь, евреев взяли в заложники и некоторых из них убили! Да пожалуйста, скажет огромное большинство в Европе с ее двойными стандартами. Так им всем и надо за их Израиль, говорят открыто сторонники исламистов. Или подумают, хотя и не скажут остальные европейцы. Как не говорит этого президент Олланд, пришедший к власти исключительно на голосах французских мусульман, включая радикалов.
Не случайно Олланд всеми силами пытался не допустить присутствия на Марше протеста и траурных мероприятиях израильского премьер-министра Нетаньяху и был взбешен его выступлением в парижской синагоге с призывом к французским евреям репатриироваться в Израиль во имя безопасности их и их детей. Причем французская еврейская община, которая и в 2014 году была первой по числу репатриантов в Израиль, обогнав даже евреев Украины, в текущем, 2015-м явно побьет все рекорды: погибших в теракте евреев не случайно их родственники решили похоронить в еврейском государстве.
С точки зрения ряда экспертов, к которым автор присоединяется, послевоенная история французской еврейской общины еще не закончилась (говорить об их поголовном исходе из Франции рано), но испытывает такой же крутой поворот, как история евреев СССР в ходе распада Советского Союза. Французская алия в Израиль в ближайшее время составит десятки тысяч человек (в 2015-м ожидается не менее 30 тысяч) и вполне может вырасти до сотен тысяч. Причем евреи из других стран Западной Европы, в первую очередь Бельгии и Нидерландов, а в перспективе Великобритании, скандинавских стран и государств Южной Европы, явно будут вынуждены присоединиться к французским. Перспективы радикальной исламизации Европы более чем реальны и не оставляют в ней места евреям.
Можно констатировать: террористы достигли всех мыслимых целей, которые они могли преследовать. Они прославились сами – не стоит недооценивать стремления радикалов к известности. Прославили свои взгляды и своих сторонников. Добились сочувствия огромной массы мусульман, причем далеко не только во Франции, что позволяет этим сторонникам завербовать массу новых джихадистов-добровольцев. Продемонстрировали полное бессилие французской полиции, некомпетентность спецслужб и абсолютное непонимание политиками Европы происходящего на ее территории. Чего еще им было желать?! Если же рассматривать теракт в Париже как тест на бдительность, то его французская правоохранительная система провалила, как проворонила в свое время «тулузского стрелка» Мохаммеда Мера.
Сход с крючка
Уничтожение парижских террористов не дает ответа на массу вопросов. И хорошо, если их всех не уничтожили именно для того, чтобы не отвечать на эти вопросы. Включая такой: с чего это так «вовремя» умер ответственный чин французской полиции и не был ли именно он куратором боевиков? Или еще: почему боевики настолько легко преодолели полицейские кордоны и их блокировали только за пределами Парижа? Значит ли это, что въехать и выехать из столицы Франции в разгар террористической тревоги высшего уровня может кто угодно? Получается, система защиты города представляет собой решето. Вопрос: до какого уровня насыщена Европа оружием со складов бывшей ливийской армии, разгромленной при прямом участии Франции? И не станет ли она в ближайшее время территорией, на которой возобладают нравы сегодняшнего арабского мира и Африки – войны всех против всех?
Строго говоря, нет ничего нового в том, что люди, ведущие образ жизни не просто светский, но в высшей степени аморальный (именно такой образ жизни недавно вели террористы, о которых идет речь), попадают в поле зрения полиции и «вдруг» оказываются в рядах группировок, где силовым структурам нужны свои люди. Будь то обычные уголовники, наркоторговцы, неонацисты или исламистские радикалы. Точно так же нет ничего нового в том, что их инициирует радикальный имам, неизвестный широкой общественности. Таких имамов во Франции множество. Понятно, что роль подсадных уток объясняет свободу перемещений по миру братьев Куаши даже после того, как они оказались активными участниками движения джихада. Причем не только в Сирию и Турцию, но и в Йемен, где в 2011 году действительно имела место встреча одного из них с Анваром Аулаки, «сильным человеком» местной «Аль-Каиды». Понятно и то, почему их так долго не арестовывали, несмотря на массу сведений о них, которые имелись у французских силовиков.
Согласимся с экспертами Института Ближнего Востока, которые указывают, что полевых агентов именно того типа, который скорее всего представляли собой парижские террористы, с определенной периодичностью «ломает», после чего они убивают кураторов и совершают теракты, поскольку никак иначе не могут оправдать в своих собственных глазах двойную игру, которую ведут на протяжении ряда лет. Проверенная десятилетиями практика требует в таком случае вовремя ликвидировать таких агентов. Чего во французском случае сделано не было, и это означает катастрофическую нехватку во Франции и ее спецслужбах специалистов с соответствующим страноведческим образованием и опытом практической работы в Африке и на Ближнем и Среднем Востоке. Непрофессионалы такие ошибки допускать могут, но непрофессионалы вообще не должны заниматься работой такого рода. С уголовниками работа строится иначе, чем с террористами, и именно поэтому спецслужбы – не полиция, а полиция – не спецслужбы.
Истина – в заливе
Соответственно в настоящее время остро стоит вопрос, до какой степени французские спецслужбы способны контролировать и вовремя нейтрализовывать своих осведомителей, «ловя момент», когда тех «перекует» джихад в той же Сирии и они вернутся во Францию, чтобы организовывать теракты дома. Что относится к братьям Куаши в такой же мере, как и к «тулузскому стрелку» Мохаммеду Мера (а в американской практике – к братьям Царнаевым). Это не менее важно, чем то, был непосредственным заказчиком парижского теракта Катар, поддерживающий Исламское государство, или это была инициатива Управления общей разведки Саудовской Аравии (УОР), стоящего за «Аль-Каидой на Аравийском полуострове» (как и за прочими структурами, входящими в «Аль-Каиду»), которая ни с того ни с сего взяла на себя ответственность за теракт. Поскольку спонтанное и ни на чем, кроме праведного гнева членов конкретной джихадистской ячейки, не основанное решение о резонансном теракте такого уровня абсолютно не вяжется с практикой работы спецслужб.
В этой связи символично малоосмысленное с практической точки зрения сравнение того, что произошло в Париже, с мегатерактом 11 сентября в США. «Аль-Каида», которую ЦРУ и Госдепартамент совместно с пакистанской спецслужбой ISI и саудовским УОР пестовали против Советского Союза в Афганистане, нанесла удар по своим собственным кураторам и патронам на их территории. Причем такой силы и столь неожиданный, что его сравнивали с поражением американского флота в Перл-Харборе. То, что высшее руководство саудовских силовиков как минимум знало о том, что должно было произойти, признано всеми, кто хоть немного пытался разобраться в происходящем, сохраняя объективность и руководствуясь не ведомственными или личными интересами, а профессиональными критериями.
То же самое можно сказать и о январских терактах во Франции – с поправкой на то, что в данном случае скорее всего имела место конкуренция между смертельно враждующими и борющимися в том числе за влияние в Париже аравийскими монархиями. Наиболее вероятно, в данном случае была реализована комбинация, призванная укрепить позиции Эмирата Катар: успешный теракт повысил в среде радикалов акции Исламского государства, созданного и до самого недавнего времени финансировавшегося Дохой. Заявление йеменской «Аль-Каиды» о причастности к терактам похоже больше на провокацию, призванную подставить саудовцев и сорвать укрепление их отношений с Францией за счет Катара.
Кроме того, показательный теракт в Париже может с точки зрения «заливников» оказать влияние на французское общество с тем, чтобы Елисейский дворец вмешался в происходящее в Сирии и Ираке, как ранее – в события в Ливии. В этом плане показателен взрыв на территории Турции у полицейского участка, организованный террористом-самоубийцей в то же самое время, что и французский теракт: вмешательство Анкары в гражданскую войну в Сирии для Катара и Саудовской Аравии еще более важно, чем французская интервенция.
