— Да, с 6 соток. А тут оказался в Брюсселе в европарламенте. Огромное здание, там заблудиться можно, это целый город — европарламент. Я старался поменьше общаться официально, потому что и попал-то довольно случайно туда.
— Как это — случайно попал?
— У каждого своя профессия. Кто-то должен там с трибуны в России красиво громить, а люди с дипломатическим складом ума должны осторожно наводить мосты за границей. Но вот получилось так, что я там оказался. Я старался не влезать сильно в официальные мероприятия, но зато на неофициальном уровне я развернул очень большую деятельность. Я человек общительный и перезнакомился практически со всеми, с кем встречался. Официальные мероприятия, заседания как обычно перемежаются с разными не слишком протокольными приемами, банкетами…
— …где можно выпить.
- Поэтому к вечеру все уже немножко расслабленные, а в толпе разных людей ты встречаешь какие-то знакомые лица, кто-то реагирует на русскую речь. Раз — там кто-то оглянулся, я сразу спрашиваю: Вы откуда. — Я из Польши. — О, привет. Давай поговорим. Вот беседа и завязалась. Он так с огромным удовольствием говорит: Спасибо вам большое, я немножко русский вспомнил. Начинаешь так цеплять: А вы где русский учили? — В Гданьске в школе у нас учителка была очень хорошая.
И у всех, с кем я общался, какая-то ностальгия. У нас сейчас нет такой ностальгии по тем временам. В дипломатическом и околодипломатическом корпусе люди в основном от 40 до 60 лет. Кто из Восточной Европы — учили русский язык в школе, жили в то время. У меня были ситуации, когда садились завтракать или ужинать, разговариваешь, и на русскую речь люди подходят, подсаживаются. Один, второй… — и уже полный стол.
Люди — из Литвы, Эстонии, Латвии, Польши… Иногда прибивался один не говорящий по-русски депутат Бундестага. Ему на ухо все время переводили. Потому что ему было жутко интересно узнать, о чем мы говорим, что связывает нас.
Ведь вроде бы в его глазах эти люди должны сейчас броситься друг на друга, выцарапать глаза. А они сидят и мило болтают, что-то вспоминают и так хорошо разговаривают, чуть не со слезами радости. У некоторых там действительно слеза в глазах проявлялась. Потому что русская культура и язык, наше общее прошлое — это такой бетон, которого нет и никогда не будет в новодельных государствах, в той же родной мне Украине. Она мне — родная, потому что у меня там жили бабушка с дедушкой. И сколько бы они не придумывали сейчас — все равно выруливает на русскую, советскую историю.
— На заседании ПАСЕ Россию лишили права голоса. Была совершенно безобразная ситуация, когда наш депутат говорит, что у него не работает микрофон, а ему отвечают, что ваши микрофоны теперь работать не должны. — И громкий, просто неприличный хохот в зале. На фоне этого очень сложно представить, что кто-то испытывает ностальгию, кто-то о советском прошлом вспоминает и относится доброжелательно к России.
- Я не думаю, что было все именно так, как показано. Потому что одно дело как было, а другое дело как представлено. У журналистов, которые при том же ПАСЕ работают, определенная задача, установка, что и как надо показывать и рассказывать. Поэтому они выхватывают то, что им надо выплеснуть на мировые экраны. А люди, конечно, везде разные.
Раз в Брюсселе я тоже шел, с друзьями разговаривал по-русски. Один человек, услышав русскую речь, остановился и очень злобно посмотрел. Я хотел подойти к нему и спросить: Мужик, а ты чего так зло глядишь? Просто по-нашему, по-простому. Но не получилось подойти к нему. Мне хотелось узнать, почему такой негатив, именно потому что это было исключение. А стояла бы рядом телегруппа, засняли бы это и гоняли сейчас по всем телеканалам, как враждебно русскую делегацию встретили в европарламенте.
— Почему они в кулуарах — очень милые и замечательные, говорят о дружбе и поддержке, а когда выходят на трибуну, становятся лютыми врагами, все перевирают и угрожают? Как они вообще с таким внутренним диссонансом живут?
— Я думаю, нормально. Потому что они разделяют в себе как бы напополам: вот это — я дома, с друзьями, а вот это — я в политике, на трибуне.
— Ничего личного.
— Кстати, это касается не только их. Это относится практически ко всем публичным людям. И у нас в Думе — также. Вроде бы дружатся-дружатся, а потом — бабах, надо депутата какого-то сдать, как например, только что Бессонова лишили неприкосновенности по явно пустым сфабрикованным обвинениям. Его же друзья из другой фракции сдали, проголосовали, чтобы его привлекли, отдали его под суд фактически.
Хотя прекрасно знают, что он так не делал. Просто партия сказала: надо, и они ответили: есть. Так же — и там. В общем-то, люди все, по большому счету, одинаковы.
— То есть в основном с трибун и говорят не то, что душа требует, что они на самом деле думают, а что велено начальством.
— В Госдуме это касается профессиональных депутатов, от которых уже мало осталось личного я, которые есть люди-проекты. Таких, конечно, очень много. Но есть и люди обычные, которые не обучены этим вещам не очень хорошим.
— В Евросоюзе вы встречались с членами украинской делегации. Они как себя ведут?
- Украинскую делегацию подвели ко мне. Сами они немножко опасались. Вдруг я там такой, как они представляют, накинусь и так далее. А им сказали: нет, он нормальный, вежливый. Постояли там, по рюмочке выпили, а потом глава делегации говорит: пойдем, пива попьем, посидим, как два мужика. Выяснили, что у меня бабушка с дедушкой из Славянска Донецкой области, а у него — родители из Артемовска. Ну рядом совсем. У нас — один и тот же возраст примерно. Может быть, мы там и виделись когда-то во дворах.
Я еще пошутил: отправишь еще сейчас за пивом-то. На что он, конечно же, посмеялся. Пиво там — хорошее. Его много можно выпить, хотя я — не любитель, но все-таки попробовал. Он тоже говорит, что нужно разделять, что говорится на экранах и в нормальной жизни. Сказал: "Меня ваши называют Геббельсом украинским. Я же не обижаюсь на это. Это — работа, но в жизни же мы — нормальные люди". И дальше я уже открываю государственную тайну украинскую.
Он мне сказал: "Рано или поздно эта бодяга закончится, потому что ясно, что это идет какая-то борьба кланов. На Украине борются кланы. Когда она закончится, что делать дальше? — Надо восстанавливать государство, надо восстанавливать связи. Надо чтобы там народ жирком обрастал. Сейчас же все порушено, экономические связи разорваны. Границы любимой Америки к Украине не подвинешь. Она как была далеко, так и останется. А Россия как была близко, так и останется. Границы никуда не отодвинешь. Все равно связи остались. Родственники у всех остались и там, и там. Все равно это заработает".
Если бы мы даже возненавидели друг друга и были бы совершенно разными людьми по менталитету, мы все равно были бы вынуждены, исключительно из-за того, что мы соседи, жить и работать вместе. Иного пути нет. Ясно, что рано или поздно к этому все придет. Хотим мы этого или не хотим, хотят украинцы этого или не хотят, но будет так.
— Но вот когда мы к этому придем и какой ценой?…
— Обидно, да. Потери — огромные…
— Удивительно, что факт присутствия российских войск на Украине у западных политиков — абсолютная аксиома, которая не требует никаких доказательств. Они принимают решение, резолюции и действуют исходя из того, что так все и есть. Но это же вообще — нонсенс. Безусловная презумпция виновности без права на защиту. А где хоть какие-то доказательства? Хоть что-то предъявите! Ничего нет, одни голословные обвинения.
- Им не нужны доказательства. Потому что просто так работает пропагандистская машина. Им не нужна правда. Не нужна истина. У них есть некая высшая цель, которую продиктовал Большой брат. Он всегда поддавливает на европейские структуры. Ясно, что европарламент — тоже не совсем самостоятельный.
Большой брат сказал, что есть потребность принизить Россию, придавать, отрезать от нее кусочек, чтобы постоянно тлел конфликт. И идет планомерная работа практически всех стран для выполнения указаний из-за океана. Поэтому зачем туда примешивать правду-то?! — Это совершенно лишнее. Они будут строго соблюдать дисциплину и вести себя так, как им сказали.
— Россия занимает первое место в мире по территории и девятое место по населению. Может быть, нас просто боятся, потому что мы — такие большие?
— Побаиваются, в принципе, да.
- Литва бедная готовится к войне усиленно…
- Это местные политики готовятся. Я в Литве был, обычные люди, там к русским относятся прекрасно. Всю панику политики разводят. Евродепутаты, как только начинается какой-нибудь конфликт где-то там далеко в Африке или Азии, сразу начинают их жизни учить: надо договариваться. Нельзя ничего делать плохого, особенно воевать, надо разговаривать и договариваться.
Конфликт на Украине начался с того, что случился государственный переворот. И на востоке Украины образовалась общность людей, которые не согласились с курсом новой незаконной власти. Но европейские политики не призывали договориться с ними.
Хотя весь Донбасс призывал договариваться, постоянно предлагал обсудить возможность федерализации. Нет же, европейцы, наоборот, стали натравливать Украину на них и на Россию. — Вы должны поставить их на место. И сейчас они все делают, чтобы не договариваться. И выдвинули нас из ПАСЕ — к тому же. Хотя эта организация — не для того, чтобы там кого-то судить или оправдывать.
Она нужна для того, чтобы договариваться. Но они опять строят стену и не хотят договариваться. Главные виновники — те, которые сами же себе противоречат, учат весь мир жить, учат демократии, но сами этим принципам никогда не следуют.
— Вообще при любом конфликте всегда обязательно нужно слушать обе стороны. А они нас даже слушать не хотят. Они хотят создать свою собственную реальность, свой мир, а нас из него исключить?
- А это невозможно. Большая огромная страна. Мы в экономике не достигли таких высот, как некоторые очень развитые страны. Но мы — очень перспективная страна. Я недавно был в Южной Корее. Южная Корея с раскрытыми глазами, с надеждой на нас смотрит. Они видят в России свое будущее. Они понимают, у нас очень много есть ценного и полезного, а что у нас плохо получается — это у них есть.
И если сложить все это — будет мощный синергетический эффект! То есть мы совместными усилиями очень много можем сделать. У корейцев просто огромная надежда светится в глазах.
— Это хорошо. Надо развивать сотрудничество, идти на Восток. Но с Европой-то что делать? Какие-то рычаги воздействия у нас остались?
— Рычаги? Конечно. Я ради хохмы, ради прикола в европарламенте попросил уборщицу, у которой ключ от зала заседаний, и она меня пустила в этот зал. Я там сделал фотосессию. Снял ботиночек и с ним постоял на трибуне. Просто так. Для профилактических целей. Красивые сделали снимки. Это — шутка такая, но шутка с какой-то долей…
— В каждой шутке есть доля шутки.
— Да, да. Потому что если вас не слышат и даже не хотят слышать, гонят пинками откуда-то, то пора прекращать быть очень интеллигентными и это сносить. Вся дипломатия, международные отношения при всем лоске и вежливости — очень жестокие джунгли. Там очень с тобой быстро разбираются. Если ты слабый, если ты не дружишь со львом, тебя моментально сожрут, причем, официально.
— А в ПАСЕ кто лев?
— Кто дает указания.
— Но он не член ПАСЕ. Он всегда где-то в стороне.
— Так вот, он сидит где-то в стороне, но указания его выполняются, к сожалению.
— То есть вы считаете, что нам нужно быть более жесткими, стучать ботинками по столу.
- Ну, ботинками, конечно же, стучать не надо. Это просто намек, образ, что нам нужно вести себя более твердо. Более твердо объяснить: зря вы, ребята, хотите, чтобы мы прогнулись, отступили и сдали свои какие-то свои позиции. Не получится!
Очень хорошо сказал наш руководитель партии "Справедливой России" Николай Левичев: Для них Крым и Донбасс — это территория, а для нас — это люди. Мы должны защищать территорию или людей? Мы защищаем людей, а вы кладете людей за территорию. Я всегда это повторяю, когда общаюсь и с европарламентариями, с противниками. Они задумываются.
— Когда это все на Украине закончится и мы начнем жить в мире?
- Сколько это продлится, мы не знаем. Но все равно это закончится, устаканится. Есть два варианта. Либо это закончится в течение года, либо будет тянутся лет пять. Я думаю, что закончится все федерализацией Украины, на что они не пошли изначально. С другим правительством.
А тех людей, которые сейчас там у власти и занимаются этими делами, я думаю, будут судить. Будет и суд Божий, но сначала — суд земной, безусловно. Потому что проливать кровь никому не разрешено на этом свете.
Те же члены украинской делегации сказали: Хоть пока они ни о чем и не договорились, а мы давай уже будем мосты наводить. Пусть будет вот такая народная дипломатия. Наведем мосты, вспомним старое. Может быть пиво где-то вместе выпьем и поймем друг друга. Уже хорошо. А потом все равно нам придется жить и работать в мире вместе.
Беседовала Инна Новикова
