Дефолт почти всегда ведёт к смене власти (как минимум, правительства) и коррекции политического курса. Так это произошло, например, в России в 1998–1999 гг. Иногда — к временному параличу государственной системы. Вспомним Аргентину в 2001 году: стоило центральной власти заморозить финансирование, начались беспорядки, а в отдельных районах дошло до мародёрства.
Что же касается Украины, сегодня там идёт гражданская война, да и лояльность подконтрольных Киеву областей под большим вопросом. Дополнительно ослабляет исполнительную (т.е., реальную) власть её техническое разделение приблизительно поровну между т.н. президентом и т.н. премьер-министром.
Эта странность с двуединой исполнительной властью Украина стала следствием адаптации брежневской конституции к либерально-демократическим преобразованиям 90-х годов. Раньше была компартия как «руководящая и направляющая сила советского общества», а с другой стороны — Совмин как орган общей управленческой компетенции. Их функции почти зеркально были наложены на президентскую и правительственные вертикали. Без учёта того, что президентская власть не имела авторитета компартии, а правительство — ответственности прежнего Совмина.
С другой стороны, именно разделение властей позволит кому-то одному — или Петру Порошенко, или Арсению Яценюку — уйти на этот раз от ответа, списав все грехи на своего нынешнего партнёра по коалиции. Конфликт президента и премьера неоднократно проявлял себя в минувшие два десятилетия в виде противостояния Кравчук — Кучма, Кучма — Ющенко, Ющенко — Тимошенко, Ющенко — Янукович. В 2015 году мы сможем дополнить этот ряд взаимоотношениями Порошенко — Яценюк.
Более того, конфликт будет выведен на новый уровень, соответствующий состоянию общества в целом.
Вариант первый. «Премьер» Яценюк и пастор Турчинов свергнут «президента» или лишат его значительной части полномочий. Пётр Порошенко будет обвинён, например, в сговоре с Россией (владеет заводами в Липецке и Севастополе) и предательстве (не хочет воевать).
Последствия: снижение легитимности украинской власти в глазах Европы, мобилизация националистического ядра, рост протестных настроений среди всех остальных, война на максимально возможном уровне интенсивности с весьма вероятным поражением и последующей эмиграцией политического руководства.
Вариант второй. Пётр Порошенко возлагает всю ответственность за дефолт на правительство и отправляет его в отставку. Новым премьером становится президентский ставленник Владимир Гройсман.
Последствия: снижение легитимности украинской власти в глазах США, малоинтенсивная война преимущественно для желающих из батальонов нацгвардии, ползучая федерализация.
Оба сценария предполагают, что контроль столицы над регионами снизится. Или исчезнет полностью. Это естественно, поскольку лояльность местной власти обеспечивается государственными дотациями. Уже весной дотации исчезнут. И если после дефолта из-под Яценюка регионы со своим начальством начнут разбегаться сами, то Порошенко, скорее всего, попытается придать процессу законный характер. Второй вариант предпочтительней хотя бы потому, что против отлагающихся областей не будут бросать (возможно, в последний поход) армию.
После дефолта Украина будет представлять из себя конгломерат регионов, связанных между собой экономически, но мало зависимых от столицы. Они могут называться народными республиками (по донецкому и луганскому примеру) или же областями – формально в составе Украины, но по смыслу они будут скорее самоуправляющимися, чем руководимыми из центра.
Под эту новую реальность нужно создавать новую политическую конструкцию. Некую конфедерацию или что-то вроде этого.
Во-первых, для того, чтобы самоуправление регионов могло состояться мирным путём. За время гражданской войны на Донбассе беженцами стали миллион человек. Сколько их всего будет, если каждый регион будет выходить из гибнущей страны таким же способом?
Во-вторых, для того, чтобы самоопределившиеся регионы так же мирно могли покинуть Украину, если на то у них будут причины и желание населения. Да, в такой ситуации конфликтов тоже не избежать, однако всё же дефолт даёт возможность закончить полномасштабную войну.
