Расскажи о себе: где ты родился, вырос, как заинтересовался политикой?

Я родился в городе Гагры в Абхазии, но прожил там всего один год: началась война и моей маме чудом удалось меня спасти. Пока папа и дядя воевали, она пронесла меня через всю Абхазию на руках. Рос я в основном в Москве, а потом мама решила все-таки вернуться в Грузию, потому что ей очень нравился Саакашвили и то, что он делал. А насчет политики — в восьмом классе я с другом пошел на «Марш несогласных», нас тогда немного помяли…

С чем конкретно ты был несогласен?

Со многим. Мне не нравилась система образования в России. Я был руководителем самоуправления в школе, и меня пытались заставить отчитываться перед партией, проводить политические мероприятия под видом неполитических. Я не понимал еще, что иду против Путина — мне не нравились отдельные вещи.

Какое впечатление на тебя произвело то, что происходило в Грузии?

Это были первые годы реформ. Первое, что мне понравилось, — в школе появилась независимая система тестирования. В то время я начал дебатировать: сначала плохо получалось, потому что я грузинского не знал, но со временем стал чемпионом Грузии. В 11 классе я должен был выступать на чемпионате Грузии, а мой тренер по парламентским дебатам работал тогда в канцелярии правительства при Кахе Бендукидзе. Мне нужно было готовить один кейс, и он пригласил меня, чтобы я поговорил с людьми, которые тогда писали Трудовой кодекс. Им понравилось, как я говорил на эти темы, и я остался в команде Кахи самым младшим участником — мне было 16 лет. Я могу гордиться тем, что лично печатал этот Трудовой кодекс. Потом Каха ушел из политики и вместе с командой основал Свободный университет, а я как раз поступил туда.

Он читал у тебя лекции?

Я до конца жизни буду помнить его первую лекцию. Лекции Кахи всегда были очень популярными, и в тот раз тоже собралось много студентов. Каха задал вопрос: «Могут ли одни люди указывать другим, что делать?» И сам начал доказывать, что умные должны управлять дураками. А я не соглашался, но долго думал, выступать ли против: он все-таки был основателем моего университета, мне было неловко. Минут через двадцать я не выдержал: встал и сказал, что полностью не согласен. Я начал доказывать, что нельзя за других людей решать, что для них хорошо, а что плохо. Каха прервал меня: «Помолчите, пожалуйста, до конца лекции». Я немного обиделся, но в конце лекции он признался, что запутал всех, и только я один оказался прав, а «у остальных внутри сидит маленький Троцкий». И попросил меня остаться. У меня прямо крылья выросли! А после была школа InLiberty и моя работа сначала стажером, а потом и на официальной должности в правительстве Грузии.

В чем она заключалась?

Я работал с международными делегациями: мы организовывали встречи с министрами, а те рассказывали, какие реформы получились, как писались те или иные законы. За несколько месяцев такой работы я получил невероятно много знаний, и потом уже, когда я ходил по коридорам правительства, меня все министры узнавали — для них я был таким маленьким мальчиком, который бегает по канцелярии.

А Каха все это время был твоим наставником?

Да, я же параллельно учился в университете. Каха собрал вокруг себя группу любимых студентов, и мне посчастливилось в нее попасть. У нас были регулярные встречи — я даже не могу сказать, о чем мы говорили. Про жизнь. Мы сидели с десяти вечера — иногда до часу, а иногда и до трех. Начинался разговор очень просто: Каха спрашивал, как прошел день, что мы любим, кем хотим стать. У него часто просили совета. Бывало, Каха сам делился с нами тем, что его затронуло, и спрашивал мнения: «Знаете я тут такое видео увидел», — и мы все садились, вместе смотрели и обсуждали. Иногда он давал задания: «Раз вы юристы, составьте контракт, как передать из рук в руки яйцо» или: «Представьте, что отдаете в ипотеку метровую глыбу льда». Он часто советовал прочитать что-нибудь — так я узнал про Фридриха Хайека. Каха сказал, что мы поймем, что такое был Советский Союз, если прочитаем «Дорогу к рабству». И я действительно очень много всего понял, мы эту книгу долго-долго потом обсуждали.

Изменилось ли твое мнение о Саакашвили и его команде после личного знакомства?

Да. Мы часто пересекались, но личное знакомство с ним состоялось после одного из его выступлений перед студентами, когда у него уже подходил к концу президентский срок. После выступления все задавали ему вопросы, я тоже что-то спросил, и он попросил меня остаться после лекции…

История повторяется!

Да (смеется). Я очень много знаю о реформах — я в этом вырос, они происходили вокруг меня. Однажды мы с Саакашвили поехали в Лондон на встречу «Большой двадцатки». Он просто сказал: завтра ты едешь в Лондон вместе со мной. И вот, гуляю я по Лондону, тут мне звонят: «У нас встреча по протоколу». «У нас? — удивляюсь я про себя. — Ну, ладно». А я опять был там самый молодой, и англичане удивились: «Сэр, вы кто?» Вдруг подходит наш человек и говорит: «Все в порядке, это помощник президента Грузии». Я — помощник президента? Ничего себе! Но никаких формальностей не было, я даже не чувствовал себя подчиненным — в команде Миши все были на равных, и это было самое главное. Мы все по-прежнему остаемся друзьями. Недавно мы встречаемся с Мишей в Киеве — он стоит у «Хилтона» и с 30 метров кричит: «Ило! Как дела? Подходи!» А люди вокруг смотрят: какой-то парень к Саакашвили пришел, что еще за Ило?Перемещаемся в Украину. Как ты тут оказался?

Каха и Миша часто ездили в Киев, наш либертарианский кружок вовсю думал над украинскими реформами. Я тоже долго думал поехать в Украину вместе с командой Кахи, но не решался. У меня были дела в Грузии: я занимался своей организацией – Свободной лигой дебатов, хотя и оставался с ними со всеми на связи. Потом я все-таки приехал в Украину выступить на конференции Students For Liberty в ноябре 2014 года. Приехал и остался.

Как ты оцениваешь ход реформ в Украине?

Когда я наконец приехал, я в течение месяца каждый день встречался с реформаторами. Я вижу, что идет огромный процесс, очень сложный процесс, ведь Украина — огромное государство по сравнению с той же Грузией. Я не говорю, что это помешает провести реформы — возможно, они даже пройдут успешнее, особенно если учиться на наших ошибках. Назначили Эку Згуладзе и несколько месяцев о ней ничего не слышали, а я просто знаю, что она закрытый человек: она молча работает, молча переворачивает мир. Я знаю, что в министерстве юстиции происходит, я ведь работал раньше с членами этой команды. Процессы идут, нужно просто подождать. Конечно, за этот год можно было больше сделать, но те люди, которых я знаю лично, честно стараются.

Какие реформы Украине необходимы в первую очередь?

Без победы над коррупцией не получится ничего. Об этом все говорят и эта мысль уже затаскана, но, как бы банально ни звучало, без победы над коррупцией не провести реформы и не победить Путина. Коррупция тормозит все. Огромный бюрократический аппарат — тоже проблема, но если не искоренить коррупцию, то ты можешь назначить новых крутых менеджеров, а через два-три месяца они начнут брать взятки, и ничего не изменится.

А как реформы помогут победить Путина?

Это очень сильно влияет на российскую политику — когда русские люди видят, что маленькая Грузия, которая казалась погрязшей в коррупции и бедности, вдруг стала европейской страной, где возможны благосостояние, свобода слова и демократия, они начинают задумываться: а может, у нас это тоже возможно? Медведев в свое время признал: в реформе полиции мы будем равняться на грузинский опыт. Но Грузию Путин смог победить пропагандой, — эта машина, которая в год ест миллионы долларов, смогла победить маленькую Грузию: убедить россиян, что Саакашвили тиран и так далее. В Украине произошел «Евромайдан», которого не ожидали. Что сделал Путин? Ввел войска. Для чего? Чтобы тормозить европейское развитие Украины. Путину не нужно, чтобы «Новороссия» стала частью России — Путину нужно, чтобы в Украине всегда сидел свой человек и оставалось все по-старому, по его схемам. Реформы — это победа Майдана, и если они пройдут успешно, эти войска, которые там стоят, окажутся ненужными. И люди из Киева, Львова, Ровно, Луцка, Тернополя и других городов будут ездить в Россию, как раньше, и рассказывать: смотрите, что у нас получилось. Да и сами русские будут ездить в Украину к друзьям и родственникам и задумываться: если тут все получилось, значит, у нас какие-то проблемы. И это будет сильнее любой пропаганды.

То есть Майдан, по-твоему, еще не победил?

Нет. В Грузии «Революция роз» тоже победила не в тот момент, когда Миша пришел — да какая разница, кто президент, если все осталось по-старому? А вот когда Миша ушел демократическим путем, все поняли: это был результат «Революции роз».

Переходим к самому интересному. Как тебя пригласили на должность замгубернатора Ровно?

Я разъезжал по Украине, выступал в разных университетах, общался с бизнесом, рассказывал о реформировании Грузии и как мне видятся реформы в Украине, заводил новые знакомства, находил друзей. И мы дошли до идеи открыть школы нового типа для молодежи. В Грузии, к сожалению, мы слишком поздно поняли: только образованное поколение сможет пользоваться плодами реформ. Так появился проект Hacking School —  «обходя школу», призванный отойти от старых принципов образования. После одной лекции в Ровно в рамках этого проекта советник губернатора попросил меня о встрече и предложил мне должность замгубернатора по гуманитарным вопросам — образование, культура и здравоохранение. Я попросил время, чтобы подумать.

Ты, наверно, был шокирован?

Естественно! Я попросил совета у Миши и еще у нескольких людей, чье мнение для меня важно. Миша сказал: нельзя от такого отказываться! Но я все равно сомневался, ведь это огромная ответственность: в свои 23 года я хоть и много чего делал, но никогда не был на исполнительной должности. Смогу ли я взять на себя такую ответственность? Честно говоря, мне было бы важно узнать мнение Кахи Автандиловича, но его с нами уже не было. Я думаю, Каха сказал бы, что нужно идти.

И все-таки ты согласился.

Я согласился, и на следующее утро в 11 часов у меня была уже назначена встреча с губернатором. Я пришел в здание областной администрации как принято у нас в Грузии: в джинсах, в кедах, в толстовке — хипстер такой. Меня останавливает охранник: «Молодой человек, вы куда идете?» «К губернатору», — спокойно говорю я. Он мне говорит: «Подождите», начинает что-то проверять. И вдруг звонок сверху. Он сразу: «Ой, извините, простите», — и пропускает.

И как тебе губернатор?

Губернатор оказался очень понятным для меня человеком. Во-первых, это человек из мира бизнеса — он основатель фирмы, которая занимается технологиями, — то есть менеджер, а не бюрократ. Он не стал спрашивать, чему я учился в университете, а сразу стал выяснять, что я умею и как вижу реформы. Мы говорили полтора часа, и его советник даже отметил это, а губернатор ответил: «Ничего страшного, мне нравится с такими свободными людьми разговаривать». Он жаловался на бюрократию, говорил, что хочет сделать все по-новому и нанять новых людей.

Ты увидел тех, с кем придется работать?

Я вышел из кабинета и посмотрел на людей вокруг, — а они посмотрели на меня. Кроме женщины-секретаря мне никто не улыбнулся. Остальные глядели подозрительно, мол, что за кактус? А кактус оглядывался в надежде увидеть хоть кого-то помоложе. Потом я увидел в лифте молодых девушек, обрадовался, но оказалось, что они не работают в администрации, а просто пришли за бумагами. Кому-то не понравится, что я по возрасту сужу, но ведь эти все люди работали еще при советской системе. Посмотрим, удастся ли мне, но я постараюсь все поменять.Какая у тебя программа реформ?

Так как за мной образование, здравоохранение и культура, я хочу из-за нехватки бюджета, в первую очередь, привлечь иностранные гранты. Украине сейчас многие готовы помогать, но, к сожалению, этим мало кто занимается в самой Украине. Я планирую наладить сотрудничество с зарубежными либеральными фондами в сфере образования. Может в том же Водном университете делать онлайн-лекции западных профессоров, это ведь легко, просто никто до нас такого не делал. В сфере медицины — с ведущими клиниками, университетами и школами мира. Пусть ровенские врачи поедут посмотрят, что происходит в Польше, а мы сюда привезем поляков. Я верю, что можно построить такую систему, при которой люди без моего участия, без участия представителей власти, будут обмениваться информацией друг с другом, приезжать в Ровно, делиться знаниями. Также у меня есть конкретные планы по смене менеджмента школ. Например, мы будем реформировать сферу питания: сейчас государство финансирует школьные обеды, но мы можем отдать столовые в аренду частным фирмам, и дети будут есть нормальную еду. В Грузии такой опыт был. Есть много сфер, в том числе входящих в круг моих полномочий, где частный бизнес должен заменить государство. И отдельный пункт — оптимизация кадров. Я понимаю, что один в поле не воин, поэтому хочу создать консультативный совет. Мои знакомые, такие, как Хатия Деканоидзе, Андрей Илларионов, я думаю, согласятся помогать — и не только они.

А что насчет борьбы с коррупцией?

Это полномочия центрального правительства, но я буду делать все, чтобы победить коррупцию с точки зрения менеджмента, меняя кадры и максимально мотивируя людей работать без взяток. А как политик я постараюсь изменить общественное мнение, чтобы сами люди боялись брать взятки. Я хочу своим примером показать, что можно быть неподкупным чиновником. Все члены моей команды, которые не последуют моему примеру, сядут в тюрьму — я гарантирую это. Причем мои друзья будут караться еще строже: если те, кому я доверился, кого сам лично привел, станут частью коррупционной системы, им точно поблажек не будет.

Какой должна стать Ровенская область через год?

Такой, чтобы, приезжая в Украину, туристы говорили: «Поедем не в Киев, а в Ровно». А еще лучше — чтобы прилетали сразу не в Киев, а в Ровно.

В Ровно есть аэропорт?

Будет! Точнее, есть, но нерабочий. WizzAir в свое время хотел его купить, но этого не произошло из-за коррупции, а теперь вполне может произойти. Губернатор пригласил туроператора Life перенести головной офис из Киева в Ровно, — ждем ответа. Инвестиции начинаются, когда губернатор становится для предпринимателей гарантом, что никто у них деньги вымогать не будет. А если попробуют, будут иметь дело с нами.

Зачем украинской молодежи идти во власть?

Без новых идей, новых взглядов, новых кадров невозможно построить новую систему. Мы говорим об интернет-поколении — о людях, которые мыслят глобально. Как может поколение телевизора создать современную страну? Нашим ровесникам нужно показывать пример: теперь на постах сидят не люди, которые пилят бабки, а те, кого волнует будущее страны. Я обещаю: в моей области очень много молодых людей  захотят работать на госслужбе, потому что увидят, что тут креатив, свободное мышление, пространство для перемен. Я на своем примере покажу, каким может быть кабинет современного чиновника: меня всегда угнетало, что кабинеты такие советские, — должны быть пуфы, вайфай, электронные доски. А то заходит человек и видит угрюмые лица людей в костюмах. Новая власть Украины будет в кедах!

Стоит напомнить, что среди тех, кто сейчас находится в окружении, очень много срочников, которые даже не хотели участвовать в этой войне. Однако им придется погибать за желания президента и правительства, сидящих в Киеве, вдалеке от разрывов снарядов и гари пороховых газов.
Напомним, ранее полпред ДНР в контактной группе Денис Пушилин заявил, что ополченцы готовы открыть »зеленый коридор« для выхода киевских силовиков из окружения в Дебальцево. При этом сам Пушилин опасается за жизни украинских военных, так как существует реальная опасность того, что они «могут попасть под огонь своих заградотрядов». Именно по этой причине вывод войск должен быть проведен организованно, и ополченцы готовы оказать решившимся на выход полное содействие.