Они пытались имплементировать на ландшафте линии разграничения, зоны безопасности и зоны отвода тяжелых вооружений, которые были прописаны в первых минских соглашениях.
Вторые минские соглашения первыми же пунктами опять-таки ставят все те же самые моменты: первое — безусловное прекращение огня, которое в итоге было согласовано с 0 часов 15-го февраля; второй пункт — отвод тяжелых вооружений на определенное расстояние; и третий пункт — создание зоны безопасности под контролем ОБСЕ. Других миротворцев, как говорится, "у нас для вас нет".
То есть ни ситуация ввода войск НАТО или их союзников, ни ситуация ввода миротворческого контингента Российской Федерации, что в общем-то практиковалось во время всех конфликтов 90-х годов после распада Советского Союза, не предусматривается.
Хотя российские миротворцы принимали участие в установлении мира в Приднестровье, Южной Осетии и Абхазии, в разрешении конфликта в Таджикистане достаточно активно участвовали. Но здесь это не применимо. Все прекрасно понимают, что ввод российских миротворцев, точно также как ввод войск НАТО, будет как красная тряпка для одной из сторон конфликта.
Но если зону безопасности будут как и прежде обеспечивать исключительно наблюдатели ОБСЕ, мы столкнемся с другим проблемным моментом. Несмотря на достаточно многочисленную миссию ОБСЕ в несколько сотен человек на контроль практически 400-километрового фронта между сторонами и на контроль такой же 400-километровой границы, которая сейчас не контролируется украинскими силовиками, этих миротворцев категорически недостаточно. Более того, их техническое обеспечение совершенно не позволяет им осуществлять эффективный контроль. Все помнят события декабря-октября 2014 года, когда миссию ОБСЕ назвали слепыми миротворцами. Они не видели обстрелов, не успевали выяснить, откуда эти обстрелы производились, не могли четко проконтролировать движение войск.
Украинской стороне это позволило провести ряд достаточно громких провокаций, которые позже вскрылись. В событиях в Волновахе сначала были обвинения ополчения в использовании установок "Град", а потом выяснилось, что это, скорее всего, противопехотная мина.
Любая случайность, любая воинская ошибка сразу же объявлялась как сознательные и спровоцированные действия другой стороны, а миссия ОБСЕ не могла предоставить даже никаких данных объективного контроля. Например, из двух беспилотников ОБСЕ один был сбит в течение месяца, второй использовался очень ограничено. Поэтому перемирие уже достаточно сомнительно даже в первой части: сокращение огня, отвод вооружений и создание зоны безопасности.
— Самое главное, что записано в новых минских протоколах: отвод войск. Но есть Дебальцевский котел. В Мариуполе украинские войска, наоборот, начали активизироваться.
- Ну, в Мариуполе их движение почти ни на что не влияет. Это и так была буферная зона. Наступление "Азова" вылилось просто в профанацию и смех, когда у них на "Джипах" закончилось топливо. Это как в старом китайском анекдоте: "У нас сломались танки, поэтому танки нас не поддержат. — А что танки сломались? — Да, правая гусеница была разорвана". То есть здесь приблизительно также, наступление силами четырех "Джипов" и одной батальонной группы — это не наступление, а демонстрация. Они попытались пересмотреть линию разграничения.
Дебальцевский котел по факту на ландшафте существует. Скорее всего и украинская сторона будет настаивать на том, что Дебальцево находится под ее контролем. Но Дебальцевский котел был замкнут. Это стоило больших усилий армии Новороссии.
Полгода назад было просто разрозненное ополчение, которое могло защищать максимум свою улицу или небольшой поселок, а сейчас это уже настоящая армия, которая провела хоть и с недостатками, но в целом успешную масштабную грамотно спланированную операцию.
Но любое наступление подобно шарику, вы сдавливаете все сильнее, но становится все сложнее, потому что растет давление внутри шара. Но если хорошо давить, то шар лопнет.
Дебальцево — это был последний момент, где можно было еще ожидать оперативного успеха. Форсировать Северский Донец, захватить Мариуполь, оттянуть войска от Горловки и Донецка, чтобы исключить обстрелы, это все еще задачи сверхсложные для ополчения.
Если бы была 30-километровая или 15-километровая зона — без разницы, в которую бы были введены миротворцы, без разницы — из Буркина-Фасо, Белоруссии или Австрии, главное со статусом миротворца, который был бы для обеих сторон одинаково приемлем, то тогда это было бы какое-то реальное соглашение.
Сейчас армии Украины и Новороссии вооружены всем, чем только можно, включая установки залпового огня с радиусом действия до 90 км. А туда попадают миротворцы, вооруженные легким стрелковым оружием. Это большая глупость.
Это сразу же возможность совершать любые провокации и против миротворцев, любые обстрелы миротворцев, причем, если обстрелы стрелкового оружия хоть как-то можно зафиксировать, то обстрел из РЗСО может быть произведен из прифронтовой зоны.
Просто невозможно будет понять, то ли это ополчение обстреляло миротворцев, то ли ВСУ. Это будет использоваться для эскалации конфликта. То есть миротворцы, люди, которые должны принести мир, сами станут дестабилизирующим фактором.
Серьезные проблемы создает то, что основные принципы политического урегулирования не прописаны четко в тексте минских соглашений. Там много таких замечательных слов как "модально", "возможно", "особый район", "некий определенный период". То есть везде, где можно сказать эзоповым языком или некую общую фразу, эта общая фраза присутствует. Как следствие — сегодняшнее заявление Климкина, которое во многом дезавуирует обязательства Украины по минским соглашениям. Это как раз то направление, в котором Украина двигалась и после первого Минска. Тогда Украина приняла закон об особом статусе, потом его отменила, начала обсуждать амнистию, потом амнистия полностью была замылена.
Безусловно, некие шаги будут, например, будет произведен обмен военнопленными и политзаключенными. Сейчас накопилось большое количество пленных в результате боевых действий. Плюс киевский режим ужесточил репрессии и там увеличилось число политзаключенных. Большинство тех, кого обменивают, это не ополченцы, а именно политические заключенные из Харькова, Одессы, Днепропетровска, даже с Западной Украины.
Есть несколько моментов, которые позволяют сказать, что прогресс достигнут. Во-первых, сейчас нет статуса России как основного ответственного игрока за события на Украине. Конечно, хотелось бы, чтобы на переговорах участвовали представители США, потому что как Россия поддерживает гуманитарно и политически республики Донбасса, также Соединенные Штаты Америки поддерживают Киев.
Поэтому их отсутствие в Минске просто придает переговорам статус консультаций. Американцы могут сказать, что договоренности не соответствуют условиям достижения правильного, с точки зрения Соединенных Штатов Америки, мира. И будут продолжать поставку техники, оружия, специалистов и различных наемников в распоряжение Киева, будет вводить новые санкции по отношению к России и так далее, и тому подобное.
То есть эти договоренности — некое временное перемирие, выигрыш времени. Итоговое урегулирование может быть достигнуто либо в результате окончательной военной победы, что позволит переучредить государственность Украины, уже без претензий на Крым, который выбрал самоопределением быть с Россией, без закатывания в асфальт Донбасса, создание некой конфедерации, федерации или союза независимых государств. Ведь именно так вышли из Советского Союза. — Создали сначала СНГ, а потом в рамках СНГ проделали весь бракоразводный процесс. Второй вариант — Россия договаривается с США.
Конечно, Донецк и Луганск состоялись уже как непризнанные государства. Там есть своя армия, прокуратура, милиция, налоги. И пункты Минских соглашений ведут к такому особому статусу. Но нужно понимать, что когда Донецк и Луганск получают особый статус, возникает вопрос, почему вся остальная Украина унитарная, единая и неделимая?
Как невозможна унитарная Украина от Львова до Донецка, точно также она невозможна от Донецка до Львова. То есть, если мы предлагаем решение для Донецка и Луганска, нужно предлагать какое-то решение для Киева и для Львова. Сейчас говорят: "Да, мы сейчас займем Киев, а дальше Львова пусть они сами там как-то живут". Это тоже не решение.
Эти паузы берут для того, чтобы ситуация созрела сама. Потому что нет сейчас российского решения для Львова и нет европейского или американского решения для Донбасса, которые устроили бы и Львов, и Донбасс. Если даже будет военное решение, какое будет потом дипломатическое? — Допустим, возьмут Киев войска Новороссии, России или НАТО.
Но остается вопрос: что потом делать Украине? Как ее собрать заново? Как федеративную, конфедеративную страну или несколько стран? Какие-то территории будут включены в состав Российской Федерации и Евросоюза? — Никто не знает. И я считаю, что сейчас Минск — это попытка взять паузу в этом неизбежном, с моей точки зрения, процессе.
— Запад пока думает, что задавит нас санкциями, и мы уступим.
— Пока соединенные Штаты Америки считают, что Россия недостойна статуса даже младшего партнера. Безусловно, есть путь сложный — сейчас начать договариваться с Соединенными Штатами. Безусловно, есть путь простой, но сложный потом — сейчас взять Киев, и все равно потом договариваться, но уже с позиции силы уже на каких-то других организационных принципах, без украинского национализма.
Если сейчас Россия претендует на влияние в международных делах и защиту своих интересов на Украине, то нужно принимать решения. А если мы, как кот Леопольд, который считает, что нам нужно жить дружно, тогда каждая мышь будет говорить, что России нельзя делать вот это, вот это, и вот это, и много чего еще. Встанет опять вопрос Южной Осетии, Абхазии, Приднестровья, которое сейчас оказалось фактически в блокаде.
Опять-таки не решен вопрос Средней Азии, потому что там демографический рост очень сильно радикализирует все страны. Вся эта масса проблем сразу же обострится, если украинский кризис не получит своего разрешения.
К сожалению, действительно верно, что "у Кремля много башен". Кремль не есть монолитный механизм, который действует как единое целое. Есть военные, спецслужбы, МИД, администрация президента — все со своими концептами дальнейшего развития ситуации. Сам Путин — хотя и авторитетный руководитель, но не авторитарный.
— На Западе уверены, что это именно так?
— Если сравнивать Путина со Сталиным или даже с любым деятелем демократической страны периода Второй мировой войны, Путин сейчас обладает гораздо меньшими возможностями по мобилизации общества, переводу экономики на военные рельсы, даже по внутриполитическому маневру. Ему нужно учитывать взаимоотношения внутри элиты и еще массу вопросов. Тем более Россия поначалу никак не вмешивалась в события на Украине в отличие от Запада.
Напомню, что Киев вместо проведения федерализации, послал войска и начал обстреливать Донбасс. Сразу же после захвата власти новый режим занимался тем, что принимал исключительно русофобские, антироссийские законы. Они отменили все, что только можно. Еще до крымского референдума, было сказано, что это все — "филькина грамота", "Крым будет либо безлюдным, либо украинским".
То же самое потом сказали про Донбасс, в итоге украинское руководство допрыгалось до гражданской войны на собственной территории.
Сейчас, конечно, в эту войну, в эту воронку все больше и больше втягиваются внешние силы: и Россия, и Европа, и США. Мы видим, что западное вооружение уже поставляется официально, а неофициально это оружие там уже давным-давно бродит. Точно также слово "военторг" уже навязло всем на зубах. Потому что когда они послали людей с автоматами на людей с палками, у людей появились автоматы, потом они послали бронетранспортеры и танки — у людей появляются бронетранспортеры и танки.
Ополчение нужно поддерживать. И мы говорим не о продолжении войны, а о выигрыше в войне. Выигрыш сейчас уже гораздо дороже стоит. Украина однозначно рассыпется от удара об Россию, но для России это категорически невыгодно. Я считаю, что Россия проиграет, если получит на своих границах хаотизирующуюся территорию вроде Сомали.
Нужно брать ситуацию под контроль гораздо быстрее, чем это происходит. И брать под контроль — отнюдь не российскими силами. Надо внутренними силами Украины стараться переформатировать режим в Киеве.
- Вот когда наша власть поймет, что это обязательно нужно делать? Когда НАТО здесь уже будет?
— Ввод войск НАТО сразу же подразумевает, что с другой стороны входят российские миротворцы. Тогда уже будет две Украины, три Украины… Я не знаю сколько тогда получится.
Беседовала Любовь Люлько
