Можно ли достаточно объективно восстановить разные эпизоды этой войны? Наверное, есть много свидетелей, в том числе и деятельности Стрелкова. Например, генерал Антюфеев, ваш бывший заместитель.
Да, Владимир Юрьевич же здесь, в Москве, находится, и никуда не скрывается. Я с ним периодически вижусь. И он не такой уж «секретный», чтобы совсем недоступным быть. Если надо, думаю, ответит на многие вопросы, просто не любит интернет-болтовни. Что поделаешь, такой человек… Здесь, в Москве, вообще-то много друзей Игоря. К сожалению, в основном, с приставкой «бывших».
Как-то я опубликовал отрывок из вашего интервью о том, что Стрелок отдал приказ об оставлении Донецка и отходе на территорию Российской Федерации, который отменил Антюфеев. И тогда Александр Коц в комментариях к этому моему статусу написал примерно так: «Александр, как вы можете верить этому Бородаю? Посмотрите, у него же лощеное лицо».
Да, что тут скажешь? Аргумент, серьёзный. Правда, я за своей внешностью никогда всерьез не следил и сам никакой «лощености» в себе не замечаю, скорее наоборот. Глаза вот до сих пор болят и слезятся после июньского отравления каким-то газом в ОГА –распыляли агенты противника неоднократно. Это, что ли, «лощеность»? Но Коцу, конечно, виднее. Впрочем, скучная тема… А то я так и до «суставов» дойти могу…
Что касается доверия к моим словам – то я его и не требую. Тем более от «стрелковцев». Есть Антюфеев, у которого на руках документальные доказательства попытки сдачи Стрелковым Донецка. Есть Безлер, у которого, с его слов, хранится экземпляр стрелковского приказа о сдаче Горловки (он был саботирован Бесом). Есть Хмурый, он же генерал Петровский, уж на что, казалось бы, «стрелковский человек», но и он давеча вспоминал, как Игорь отдал ему приказ отправляться вместе со спецназом в Снежное, которое надо было удерживать до подхода основных сил драпающего из Донецка во главе с министром обороны ДНР войска. Хмурый тоже не оценил величие замысла и отказался выполнять приказ… А есть еще Захарченко, Ходаковский, Конанов… Все эти люди представляли тогда «военную верхушку» ДНР. Так почему же адептам Стрелкова, если они так уверены в его непогрешимости, не задать каждому из них прямой вопрос: «Была попытка сдачи, или нет»? Тогда и станет ясно, кому можно верить, а кому нельзя.
Вы никогда не задавали себе вопрос, почему к вам вдруг такоё отношение? Ведь у вас же большой патриотический бэкграунд – более 20 лет патриотической деятельности, начиная с защиты Белого дома в 1993 году, Чечня. Почему же к вам так враждебно, как к исчадию ада, отнеслась «стрелковская интеллигенция»?
Я не совсем понимаю, что такое «стрелковская интеллигенция»? И почему это она считается синонимом «патриотической»? Те люди, с которыми я общаюсь многие годы, и которые являются русскими патриотами, уж точно хуже ко мне относиться не стали, за исключением самого Стрелкова. Если серьезно, большинство «ССС» – «Секты свидетелей Стрелкова» – это патриотические неофиты. Люди, которые вспомнили о Родине недавно. Большинство, похоже, составляют экзальтированные дамы постбальзаковского возраста, с не очень высоким уровнем образования. Есть, конечно, и много обычных порядочных людей. Просто они некритически восприняли «миф о Стрелкове». Миф, к созданию которого я и сам приложил немало усилий. Эта «некритичность» сознания во многом связана с тем, что народ давно истосковался по настоящим героям. И тех, кто отнимает «любимую игрушку» – меня в частности, люди, естественно, недолюбливают. Впрочем, я, в отличие от Игоря, действительно не политик. И мне популярность среди народных масс «ЖЖистов» и «фейсбучников», мягко говоря, не слишком важна. Не буду врать, что мне приятно наблюдать потоки откровенной клеветы и оскорблений, которые вываливаются в мой адрес и не только в мой Игорем Ивановичем и его платными и бесплатными сторонниками, но «собака лает, а караван идет». Там, в Донецке, до сих пор немало людей, которые мне верят и которые всегда меня ждут. Да и в России их немало. Каждый день общаюсь с кем-то из бывших «моих» бойцов и командиров. Чувствую их поддержку – 23 февраля телефон чуть не взорвался. Это для меня важно.
Я помню, разговаривал со Стрелковым по телефону и спросил у него, будет ли он опровергать заявление Бородая о том, что Стрелков собирался сдать украинцам Донецк. Он ответил, что нет.
Это потому, что ему опровергать нечего.
Вас тогда не было в Донецке, вы были в Москве. Приказ же об оставлении Донецка отменил, как вы сказали, Антюфеев. Не могли бы вы подробнее рассказать об этом?
Чтобы понять, «как было» надо начинать с момента прихода Игорька из Славянска. Он тогда «заодно» очистил от нашего присутствия не только сам Славянск, но и огромную часть территории ДНР, много крупных населенных пунктов: Краматорск, Дружковку, Константиновку, Артемовск. С большим количеством населения. В некоторых случаях с удобными позициями для обороны. Он уже появился в Донецке в несколько, скажем так, подавленном состоянии. Разуверившийся в возможности победы, считающий, что «Россия нас предала». Я сразу хочу сказать, что за это первое отступление я его критиковать не могу. Просто не имею права. Меня не было в Славянске, когда он принимал решение о сдаче города, и я не видел, что там происходило. Он там командовал, как мог, в отрыве от всех остальных. На нем тяжкий груз ответственности лежал. И это решение – его право. Более того, Игорь потратил много часов для того, чтобы убедить меня в том, что это отступление было неизбежным и правомерным. Тогда я с ним согласился, и не буду менять точку зрения в зависимости от обстоятельств.
А что он говорил?
Много чего. Он и сейчас повторяет все те же аргументы. Поэтому я не вижу смысла их бесконечно обсуждать. Правда, после «выхода» Стрелкова с территории ДНР у него и его сторонников появился еще один новый, на сегодняшний день «главный» – он, оказывается, сдал Славянск, чтобы прибежать в Донецк и спасти его от капитуляции, которую, якобы мы планировали. Это откровенная ложь, попытка реконструкции недавней истории, ради того чтобы обелить себя. Тогда, конечно, у него таких «опасений» не было. Кстати, по выходу из Славянска, он изначально и не собирался в Донецк. Планировал остаться в Горловке. Но не сложилось. «Бес» оказался недостаточно гостеприимен. Но дальше стали происходить другие вещи. В частности, именно Игорь сдал Карловку. Это очень важный момент. Карловка – это «западные ворота» в Донецк. Пока Стрелкова не было, Карловка держалась. Причем прекрасно. Её обороняли разные подразделения, действовавшие в координации. В первую очередь там были бойцы из «Востока» и от «Беса». Были и подразделения «Оплота», если не ошибаюсь, и шахтеры из «Кальмиуса» потом присоединились.
Но он мне в интервью говорил, что, когда пришел в Донецк, там все было расслабленно, никто не воевал.
К тому моменту, когда он зашел в город, боевые действия в самом Донецке были уже закончены. Так это, извините, наша заслуга, а не наш недостаток. Изначально в самом городе были две серьезные базы противника, которые к этому моменту были взяты штурмом. Это были база на Щорса и база на Боссе. Взятие второй было особенно заметным событием, потому что, к великому нашему сожалению, противник там успел взорвать арсенал. И этот арсенал рвался больше суток. Весь город это слышал.
База на Щорса была взята «Атаманом Иванычем» и бойцами только-только зарождавшегося «Кальмиуса» и, прежде всего – группой «Ювелира» – после восьмичасового боя. Для нас этот бой был удачным, потому что нам удалось взять более 400 единиц стрелкового оружия, три единицы бронетехники, гранатометы и еще что-то. Для нас это было тогда колоссальным шагом вперед. В районе аэропорта тоже шли бои. Удачно действовали совместно «Оплот» и «Восток». К моменту появления Стрелкова аэропорт был нами полностью блокирован. И город уже тогда был неплохо готов к обороне. Больше всего для этого, надо сказать, сделал Александр Ходаковский. Просто полностью план знали только он, Захарченко и я. Поскольку Донецк остается на данный момент прифронтовым городом, я не могу о нем говорить. Он, к сожалению, до сих пор может оказаться актуальным. Впрочем, не умаляю я и заслуг в этом плане такого не совсем однозначного персонажа донецкой истории, как Вадим «Керчь», который вместе с моим помощником Сергеем Кавтарадзе строил укрепления на окраинах Донецка – того самого «Керчи», именем которого «стрелковские пропагандисты» нагло «прикрыли» очередную брехню про меня, хотя на самом деле он ничего подобного не говорил.
При этом мы делали все возможное, чтобы город жил хоть относительно нормальной жизнью.
Если Донецк тогда не воевал, где шли бои?
Они шли в относительном отдалении от Донецка. Бои в районе Дмитровки, Мариновки, около Снежного, вокруг Саур-Могилы, в районе Карловки. Так что бои шли. Так что к тому моменту, когда в Донецке появился Игорь, Донецк был зачищен от противника полностью. И близко на подступах к Донецку противника не было. Бои шли на дальних подступах. Тут необходимо отметить справедливости ради, что нашей военной ситуации, конечно, помогало то, что значительные силы противника были сконцентрированы вокруг Славянска. Но, когда Стрелков явился в Донецк, за ним подтянулся и противник. И довольно быстро ситуация стала критической.
Так как он сдал Карловку?
Да якобы из-за угрозы окружения. Вот когда он оставил Карловку, то противник сумел ворваться в Авдеевку и Пески и занять господствующие высоты, деблокировать аэропорт и начать стрелять по Донецку. Не только по окраинам, но и по центру. И когда украинцы с территории Авдеевки бьют по центру города, то отчасти это «заслуга» знаменитого полковника Стрелкова.
Как было принято решение об оставлении Карловки?
Когда Игорь хотел провести это решение в жизнь, оно никому не понравилось. Все командиры сошлись на мнении, что Карловку необходимо продолжать оборонять. Кстати, неприязнь Ходаковского к Стрелкову тогда и зародилась, как к человеку, который не совсем адекватен ситуации. На совете командиров было принято решение Карловку не оставлять. Стрелков тогда был вынужден с этим решением смириться. Точнее сделать вид, что смирился. Через три дня примерно он тихонько отвел подчинявшиеся ему подразделения. И оставил в итоге всех остальных без фланговой поддержки, чем вынудил остальных к отступлению. То есть он поставил нас перед фактом.
А после этого вы, как премьер-министр, предприняли какой-то разбор полётов? Призвали Стрелкова к ответу?
Это было уже бессмысленно, я к этому времени понимал, в каком состоянии находится легендарный «министр обороны» и мне было важнее, чтобы он чего-то нового не «накосячил»… Хотелось обойтись без звонких скандалов.
Кстати, а в каком он состоянии тогда находился?
Неприятно об этом вспоминать. По-разному было. Истерики, крики какие-то, изредка слезы, приступы депрессии. Я психотерапевтом каким-то себя чувствовал. Проводил ежедневные «успокаивающие» беседы. И сам злился из-за этого. Хватало, мягко говоря, других занятий. И потом надо понимать психологию Игоря. Так, как понимаю ее я, после почти двух десятков лет общения. Кстати, я ж крестный одного из его детей. Почти родственник. Дело в том, что он всю жизнь роль отыгрывает. Несгибаемого белого офицера. Рыцаря из «лебединого стана». Поэт Арсений Несмелов ему нравится – теперь я вспомнил, кто у меня книжку увел. Проблема в том, что белых, к сожалению, били. Предавали, поносили и… били. Они, несломленные, отступали. Уходили в «ледяные походы» из Ростова или по Сибири, как армия Каппеля. Поэтому, сознательно или подсознательно, «героическое отступление с развернутыми знаменами» – это основной полководческий стереотип Игоря Всеволодовича Гиркина. Он был готов примерить на себя роль Корнилова, Дроздовского и т. п.
Говорите, что у него были истерики. Но он сломался?
У него не было животного страха. Он просто считал, что слишком много сделал, чтобы умереть. Он же всю жизнь хотел славы. Воинских почестей, лавров. Даром, что ли, он так злился на свою контору, которая до событий уволила его «без права ношения мундира». А к приходу в Донецк он свою славу уже заслужил. Но ему хотелось «лавры» руками потрогать. И у него были очень преувеличенные представления о том, как его встретят в России. Я же знаю его мечты и надежды. Примерно так они выглядели тогда: «Кремль. Георгиевский зал. Навытяжку стоит Игорь в иисиня-черном новеньком генеральском мундире. К нему подходит президент. Вручает звезду Героя России. Потом обнимает и, роняя скупую мужскую слезу, шепчет: «Спасибо, сынок». Потом поворачивается к свите и говорит: «Вот теперь я знаю, на кого могу оставить Россию». Свита ахает, ужасается и завидует…». Как-то так. Ну, не сбылось… Ну зачем же пытаться мстить за несбывшиеся фантазии ? Это ж делу вредит. Тому самому, за которое он же рисковал, за которое люди погибли…
Пил?
Нет. За все время мы выпили с ним две бутылки коньяка. Одну еще в апреле, когда я ненадолго прорвался в Славянск. А вторую – вечером в день нашей встречи в Донецке. И то нам помогали.
А что потом после сдачи им Карловки было?
Потом была попытка наступательной операции. Имею в виду Степановку-Мариновку. Я тогда специально поехал вместе с ним, чтобы посмотреть, как он руководит войсками непосредственно.
И как руководит?
Не очень хочу комментировать. Как-то неудобно оценивать чужие полководческие таланты. А то: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Но, поскольку я не «со стороны» видел – немного скажу. Тусовались как-то очень вдали от боевых порядков. Командиры батальонов были предоставлены сами себе. Ну, побегали по Степановке от вражеской авиации. Вывезли на своих машинах нескольких раненых бойцов. Вот и все дела. Теперь жалею, что не пошел с Сашей Захарченко на отвлекающий удар. Там все было «веселее». Тогда, кстати, нынешний руководитель ДНР и получил свое первое в этой войне ранение. Впрочем, надо было, конечно, идти с Игорем. Обновить впечатления, так сказать. Я участвовал в одной из «его операций» во время второй чеченской войны. Тогда он командовал малой группой. План разработал нормальный, а потом практически ничем не руководил, хотя и проявил себя как рядовой боец. Операция прошла успешно, хоть и не с первого раза, но это было чистое везение. Одним словом, операцию спланировать он может. Как рядовой боец был раньше весьма неплох (на этой войне – не видел). Командовать на поле боя – не может. Уходит в себя. Впрочем, это моя сугубо личная точка зрения. И на правоту в этом вопросе я не претендую.
Но это и к вам вопрос. Как такого человека, не имеющего опыта командованиями армейскими подразделениями, могли назначить министром ДНР?
Других вариантов не было. Министр обороны – это не чисто военная фигура. Это еще и идеологическая величина.
А вот сам Стрелков в интервью Проханову говорил, что, когда он пришёл в Славянск, то там уже был отряд в 100-150 человек. Мне Катя Губарева рассказывала, что именно она отряд Стрелкова заводила в Славянск, потому что это был самый активный маленький город Донецкой области.
Да, люди ждали. По поводу Губаревой ничего не могу сказать. Просто не знаю. Мы с Игорем в конце марта сидели в ростовском аэропорту. Туда к нам приезжали разного рода ходоки с Донбасса. Говорили нам: дайте нам, прежде всего, командиров. Других командиров тогда не было.
Стрелков в интервью Проханову говорил, что у него перед отступлением из Славянска был телефонный разговор с кем-то, кто ему отдал строгий приказ не отступать из города. Ему пообещали помощь в деблокировании Славянска. Но на его вопрос, когда эта помощь придет, ему ничего конкретного не смогли ответить. И вот тогда он и принял решение об отступлении. Почему в таком случае, если Стрелков отступил из Славянска без приказа, не последовали оргвыводы?
Как вы понимаете, Игорь разговаривал не со мной.
Скажите, только честно. Если бы Стрелок не ушёл из Славянска, разблокировали бы его?
Весьма вероятно. Но история сослагательных наклонений не знает. Скажу одно: его никто в качестве сакральной жертвы не рассматривал. Если бы рассматривали – он бы сейчас в Москве бы не сидел.
Да, но он говорил, что гранатомёты не стреляли, были бракованные, снарядов к минометам почти не осталось. Как только у него появляется один танк, у украинцев – уже четыре. Отбиваться уже нечем было.
Это правда. Но эти же проблемы были у всех, а не только у Стрелкова. Но и в почти полном окружении тогда сражался только он.
Вы можете вспомнить тот момент, когда узнали, что Стрелок оставил Славянск и Краматорск?
Я в Москве в очередной раз был. У меня такая функция была, что приходилось раз в три-четыре недели выбираться туда. Звонят из Донецка: мол, появился и с ним войско «варваров», возвращайся скорее. Я через день, через два приехал в Донецк, когда он там появился. За это время он успел совершить шаг, которым он сейчас чрезвычайно гордится – свержение мэра Донецка Александра Лукьянченко.
Взял власть?
Это вообще полный идиотизм. Был мэр Донецка Лукьянченко. Никому ничем не мешал. Местные о нем очень хорошо отзывались, даже самые «лютые дээнэры». Он, кстати, ни фига не «ахметовский». Говорят, он с Ахметовым периодически ссорился. И когда на него давили, сразу говорил: я в отставку уйду. И все его уговаривали не уходить. Я сам с Лукьянченко общался несколько раз, и он никаких претензий по поводу ДНР не выражал. И ничего не требовал. Один раз попросил переставить блокпост около путиловского моста на 100 метров в любую сторону, чтобы не мешать проезду общественного транспорта. Просто хороший хозяйственник, искренне любивший свой город. Пока война не добралась до Донецка по-настоящему, он был очень ухоженным городом. Киев, пока был законный мэр Лукьянченко и сохранялась иллюзия двоевластия, давал под него зарплаты бюджетникам. Меня это устраивало, потому что город хоть какой-то жизнью жил. У меня-то денег на зарплаты не было и в помине. Чего его трогать было?
А зачем тогда Стрелков снял его?
Стрелков его вызвал и говорит: присягай ДНР! Лукьянченко сразу понял: если он присягнёт ДНР, то сразу станет «преступником» и «террористом» – и денег у него у него в городской казне не будет. Он говорит Стрелкову: не хочу. Игорёк на это ему ответил: тогда расстреляю на следующий день. Забавно, что он требовал присяги ДНР, хотя ни он сам, ни его бригада никакой присяги ДНР не приносили. Вот тогда Лукьянченко взял ноги в руки и учесал в Киев. В результате я на следующий день приезжаю и говорю ему: «Ты что, дурак, Игорек? Ты зачем все это сделал? Ну, чего ты добился?». Он: «Но это же киевский мэр». Я: «Какой он киевский? Он местный хрен, который тут сидел. Он хоть как-то город обеспечивал нормально. Ты сам будешь управлять? Давай, валяй. Ты мэр теперь». Он: «Нет, я не мэр». Я: «Ах, ты теперь не мэр? Как все разрушить, так ты у нас главнокомандующий, и непонятно с какого рожна лезешь не в свою компетенцию. А как отвечать за последствия твоих дурацких решений, ты говоришь, что ты не мэр». Он: «Ну, я найду мэра». В итоге он привел молодого парня - Пашу «Бешеного». Говорит: «Вот, он будет». Я с Пашей и до этого был знаком, он колонны водил и вроде неплохо это делал. Спрашиваю: «Паш, ну что, будешь мэром? У тебя будут такие, такие и такие функции». Паша, выслушав, все это говорит: «Ой, блин, я мэром не буду. Не надо, не потяну». Тогда я к Стрелкову: «Что-то твой мэр мэром быть не хочет. Удивительно, почему же?» Стрелков мне в ответ: «Ну, тогда я не знаю». О простых людях, которые жили в Донецке, у нашего Игорька голова не болела совсем. Он, видимо, полагал, что их не существует. А я понимал, что они существуют, и от их существования зависит и существование Донецкой Народной республики. Чем все это закончилось? Тем, что и. о. мэра Донецка стал человек Ахметова.
А как Стрелку в голову пришло отдать приказ об эвакуации из Донецка? Он что, уже был окружён?
Дело в том, что вся территория ДНР была в оперативном окружении. «Дырки» на территорию России оставались только в ЛНР. И до них-то надо было добираться, как говаривал Захарченко, «воровскими дорогами». Я это на себе хорошо почувствовал. Сам не раз проскакивал туда-сюда. Иной раз удачно, а иной – не очень.
Так как был отдан приказ об эвакуации?
Да так же, как и любой другой. Только о нем, естественно, быстро узнал Антюфеев. Он примчался к Игорю и заставил его этот приказ отменить. На что имел все полномочия, так как на тот момент исполнял обязанности главы республики и, соответственно, главнокомандующего. Дело в том, что когда я покидал территорию республики, то подписал распоряжение, согласно которому все мои полномочия на время отсутствия переходят моему первому заместителю Владимиру Антюфееву. Секрет полишинеля состоял в том, что Игорь наш Иваныч, хотя и именовал себя главнокомандующим, на самом деле им не был. Он был министром обороны с очень широким кругом полномочий. Но главнокомандующим в любой стране, даже в таком государстве, как ДНР, по крайней мере, формально является ее верховный руководитель.
А Игорь Иванович?
А Игорь поупирался: все, мол, трындец. Надо выходить, а то нас сейчас всех задавят. Но, делать нечего – приказ отозвал. Игорек же знает, кто такой Владимир Юрьевич. И опыт негативного общения у них уже был.
С кем, с Антюфеевым?
Конечно. Ещё в Крыму.
А в чём он заключался?
Он имел какое-то отношение к тому, что Крым полковник Стрелков покинул «униженным и оскорблённым». Игорёк под конец той короткой эпопеи ухитрился изрядно «накосячить» и даже ожидал своего ареста российскими правоохранительными органами. Но Сергей Аксёнов за него тогда заступился.
Ещё раз, я всё же не могу понять, так если он такой «неадекват», то зачем его надо было брать в Донбасс? Он ведь потом «накосячил» и в Славянске, и чуть было не «накосячил» в Донецке.
А где у нас тогда были толковые, храбрые, героические командиры? На заднице сидели. Медали за присоединение Крыма примеряли. Стрелков не раздумывал и гарантий не требовал. Он сам в бой рвался. И он ведь не трус и не дурак. И опыт у него серьезный. И харизмы хватает. Все это – факт. Он только в какой-то момент сорвался. И это не столько его вина, сколько беда. К тому же, поймите, что Игорь, как и все мы, изначально рассчитывал на спринтерский забег. Помните песню Высоцкого о том, как спринтера заставили бежать на длинную дистанцию? Вот с Игорем это и произошло, Он «рванул на десять тыщ, как на пятьсот – и спекся». Я, когда стал премьером ДНР, тоже думал: ну, сколько это премьерство будет продолжаться: пять дней, неделю или целых две недели?
Почему всё же было принято решение о снятии Стрелка с поста министра обороны? С чем это было связано: с тем, что его не любили другие командиры? С тем, что у него был российский паспорт, а не украинский?
Был целый комплекс причин. И не надо их противопоставлять друг другу. Конечно, руководство Республики с точки зрения международной общественности выглядело довольно вызывающе: премьер-министр Бородай – москвич, его первый зам, хотя и уроженец Риги, но тоже москвич, и самая известная фигура в правительстве Игорь Стрелков – москвич. Конечно, когда стали вырисовываться контуры переговорного процесса, эта ситуация стала нетерпимой. Ослабление «боевого духа» полковника Стрелкова, скажем вежливо, тоже играло роль. Его политические выходки и попытки узурпировать власть в республике, яркие выступления перед прессой, его присутствие на всяких форумах. И вообще, в конце своего пребывания он уже был номинальной фигурой, утратившей реальные рычаги управления. Его приказы не выполнялись, а он ничего об этом не знал. Работал альтернативный штаб, который их корректировал. Даже части его «личной» Славянской бригады часто шагали совсем не в ту сторону, в которую он их направил. Многие донецкие формирования, такие, например, как «Оплот» и «Восток», в принципе не подчинялись Стрелкову. Ходаковский вообще ни на одном его штабном совещании не был – ко мне приезжал, а «Оплот» я специально на заседании правительства передал Стрелкову в оперативное подчинение. Но только в оперативное. И снабжение у «Оплота» и «Востока» тоже было отдельное, что очень бесило министра.
А почему он на вас обиделся?
Конкретных причин несколько. О некоторых я, извините, умолчу, а то совсем уже будет постмодерном отдавать. Ну, вот, в частности, из-за ареста его соратницы Вики-Вики. Точнее из-за того, что он сам её освободить не сумел и при этом страшно оскандалился, вступив в публичный конфликт с тем же Антюфеевым. А я позже Вику-Вику не стал освобождать, хотя у меня и была такая возможность. Так он и заявил мне уже в Ростове: «Не прощу этого тебе никогда, мстить буду». Ну, вот и мстит. Понятно, что проблема не этой тетке была, а в порушенном авторитете «легендарного командарма». А вообще-то, ларчик просто открывается. Игорь уже многие годы со мной люто конкурировал. И, положа руку на сердце, в этой конкуренции совсем не выигрывал. Я старался не обращать на это внимания. Ну, уж в ДНР-то он рассчитывал на реванш. Это ж война! А на войне – он главнее. Но судьба, в который раз повернулась к нему тылом. Опять, несмотря на всю его славу, я оказался формально главнее. Он министр обороны, а я глава республики. Это стало тяжелым ударом для гипертрофированного самолюбия «полковника Стрелкова». Я уж по-всякому там пытался его успокоить. Чуть не извинялся за то, что стал премьером.
Ведь и вправду не нарочно…
А что за истгория с Вики-Вики, в чём её обвиняли?
Он знал о её махинациях, тот же Хмурый целыми пачками документы ему на стол клал. Но Стрелков очень падок до лести. А Вика-Вика постоянно произносила фантастические монологи, вроде таких: «Игорь Иванович! Вы знаете, я никому не верю. Все сволочи. Все! Я себе не верю, а верю, Игорь Иванович, только вам! Только в вас я вижу свою надежду. Россия за вас! Я за вас умереть готова!» После этих завываний, Игорь, который еще полчаса назад собирался Вику-Вику сам арестовывать, начинал «плыть» и давал этой даме новые полномочия и повышения. При этом сам Стрелков никогда ничего не крал. В этом я абсолютно уверен. Его это все просто не интересует. Он в другие игры играет. Но к чужому воровству почему-то он относится очень легко. Мол, все воруют – и эти не лучше, не хуже…
А за что, кстати, Стрелков арестовал «народного мэра» Славянска Вячеслава Пономарёва?
Не знаю. Стрелков мне прислал какого-то парня с запиской: этот имярек является теперь мэром Славянска, а старого я держу в подвале. Комичная очень записка. Я её даже сохранил для истории.
Расскажите, как вообще появился этот знаменитый псевдоним «Стрелков» и отчество «Иванович»?
Ну, Вы же понимаете, что Игорю Ивановичу никогда не хотелось быть «Игорем Всеволодовичем Гиркиным»?
Потому что Гиркин – это еврейская фамилия?
Ну, конечно. «Подозрительная», по крайней мере. А как вы хотите? С таким экстерьером трудно быть «коренным дроздовцем». Поэтому в общей компании Игорь всегда был мишенью для шуток. Добродушных, конечно. Но, шуток про себя «полковник Стрелков» не понимает и не любит.
А он стал «Стрелком» в Донбассе или ещё раньше?
В Чечне. В заключение нашего, на мой взгляд, слишком затянувшегося разговора об Игоре Гиркине-Стрелкове, хочу сказать следующее: мне очень его жалко. Он сумел зубами вырвать у истории свой шанс стать народным героем. Но, несмотря на опыт реконструктора, не выдержал до конца предназначенной ему роли. Достойно уйти не смог. И сейчас стремительно превращается в мужской вариант покойной Валерии Новодворской. Он уже более полугода сидит в Москве и истошно, как крачка, орет. Он льет грязь на всех своих соратников, кроме личного окружения. И если бы он «поливал» только нас – «отставников ДНР»: меня, Антюфеева, Безлера, Хмурого (ему тоже «на орехи» досталось) и других. Некрасиво, конечно, но история нас рассудит. Но он «разоблачает» и тех, кто сейчас укрепляет республику и воюет за нее: Захарченко, Кононова, Пургина. Захарченко, вон, уже второй раз ранен за эту войну. Игорек за всю свою военную карьеру – ни разу (новгородские посиделки на немецкой мине – явно не в счет).
Он «разоблачил» даже организацию референдума в Крыму, хотя не имел к ней никакого отношения. Он противоречит реальности – уже полгода вопит о «сдаче Новороссии», хотя республики продолжают держаться и укрепляться. Он пытается дестабилизировать положение, в них подпитывая внутренние деструктивные силы (мифические органы власти Новороссии) и обещая «вернуться и перевешать всех предателей». Он жестко критикует военное строительство в республиках, а их вооруженные силы между тем закрывают дебальцевский котел. Игорек из Москвы недоволен – они «плохо» отвоевывают те территории, которые он так «красиво» в свое время сдал. Конечно, в этом потоке лжи и нелепостей он, прежде всего, топит себя сам. Но приходится констатировать факт – Игорь Стрелков уже давно воюет в информационной войне на стороне противника. Он делает это невольно, руководствуясь собственными, сугубо личными, мотивами. Но, это мало что меняет.
Нуждается в констатации и ещё один факт. Игорю за последние месяцы кое-что удалось. Он таки стал политической фигурой федерального масштаба. Хотят это замечать в Кремле и на Старой площади или не хотят. Другое дело, что политик он не просто оппозиционный, а крайне деструктивный. Его расчет прост: в стране кризис, власть долго не продержится, и в неизбежной гражданской войне Игорь Гиркин-Стрелков возглавит часть «патриотических сил» и станет диктатором того, что останется от России. Лично я думаю, что шансы на осуществление этой простой программы совсем минимальные. Но, к сожалению, они, все же, есть. Я думаю, некоторые читатели зададутся вопросом – а так ли уж плох этот вариант? Плох. Хотя бы потому, что, во-первых, реализация Игоря Стрелкова как полноценного политического лидера возможна только через кровавую гражданскую войну. А во-вторых, диктатор из Игоря получится очень низкого качества.
