История российской сдержанности
Украинский кризис – отражение позднего осознания Россией мировых реалий. Корни этого – в российской ситуации после распада Советского Союза.
Дискредитация и гибель советского проекта были обусловлены объективными внутренними причинами, но происходили не без политико-информационного влияния США и Запада в целом. Развал Союза, приход к руководству лиц с либеральными прозападными взглядами и утверждение новых основ российской государственности привели к концептуальным переменам во внешней политике России. Провозглашение приверженности к демократии во внутренней политике и свободному рынку в экономике сопровождались заявлениями о новых подходах во внешней политике, в первую очередь - о кардинальном пересмотре отношений с США и Западом, тем более что они солидаризировались с «новой Россией», приветствовали «отказ от наследия Советского Союза» и «присоединение России к сообществу демократических государств», обещали всяческую помощь и поддержку либеральным реформам. Обещания подкреплялись принятием России в «Большую Семерку» и превращением этого элитного клуба в «Большую Восьмерку», а также вхождением России в Совет Европы - все это казалось тогда очень важным. Радикальность провозглашенных перемен и внешняя благожелательность Запада к «новой России» создавала впечатление, что страна вошла в сообщество, где на самом деле господствует международное право, уважается суверенитет и интересы государств, защищаются права и свободы человека, гарантировано равноправное сотрудничество и партнерство. На доктринальном уровне было принято положение, что у России нет внешних противников и ее безопасности ничто не угрожает. Имели место даже разговоры о перспективах членства России в НАТО.
Во внутренней российской жизни внедрялись в жизнь лозунги экономического либерализма, рыночной экономики и представительной демократии. Однако по мере их реализации даже у энтузиастов эйфорические ожидания сменялись реализмом. Введение свободы предпринимательства, частной собственности, свободы слова и многопартийности, свободных выборов, свободных поездок за границу и т.д. были признаны гражданами России делами в принципе правильными, но сама практика шоковых реформ не могла оправдать в российском общественном мнении некомпетентности реформаторов, несправедливости реформ и огромных издержек и потерь, понесенных страной и народом. Переход на новое жизнеустройство состоялся, но лозунги демократии и рынка утратили привлекательность.
Родовые травмы шоковой терапии – коррупция, отдаленность от народа и неэффективность управленческого аппарата – оказались трудноизлечимыми и до сих пор серьезно сдерживают развитие страны.
В середине 90-годов один из идеологов и авторов экономических реформ в России Дж. Сакс в разговоре с российским собеседником сказал, что если бы он знал, как все обернется, никогда бы не взялся за это дело.
К середине 90-х годов стали развеиваться иллюзии и насчет отношений России с США. Даже у тех в Москве, кто возлагал надежды на стратегическое партнерство с Америкой, энтузиазм сменялся реализмом. Поведение США все чаще наводило на мысль о том, что в отношениях с Россией Вашингтон руководствуется не только формально заявленными целями и принципами, но и некоей скрытой повесткой дня. При снисходительно-дружественном официальном нарративе, Вашингтон время от времени давал понять, что рассматривает Россию не как равноправного партнера и государство, имеющее собственные интересы, а как побежденного в «холодной войне» противника, который обязан вести себя соответственно и не мешать реализации планов победителя, даже если они не совпадают с российскими интересами.
В контексте сегодняшнего украинского кризиса уместно вспомнить об одном из первых проявлений российско-американских противоречий - письме госсекретаря США Дж. Бейкера его коллеге А. Козыреву, направленном в разгар приднестровского конфликта летом 1992 года. Как известно, конфликт возник из-за отрицания Кишиневом мирно заявленного права приднестровцев на двуязычие – использование русского языка наряду с молдавским (административные амбиции приднестровцев были весьма скромными, о выходе из состава Молдовы речь не шла). Неурегулированность разногласий между Кишиневом и Тирасполем порождала напряженность и эксцессы. Президент Молдавии М. Снегур принял решение дать молдавским силовикам карт-бланш на искоренение «лингвистического сепаратизма» и восстановление единства страны любыми средствами. Наступление ВС Молдовы на город Бендеры началось 19 июня 1992г., и к тому времени, как в Москву поступило письмо Дж. Бейкера, силовики убили в Бендерах и его окрестностях свыше 500, ранили более 3 тысяч человек, разрушили и повредили десятки домов, обстреливая при этом и подразделения находившейся в Приднестровье с советских времен войск 14-й российской армии.
Смысл послания госсекретаря был прост: если Россия будет вести себя так, как в Приднестровье, всему хорошему, что было между нами, придет конец.
Дж.Бейкер фактически требовал, чтобы 14-я армия не препятствовала резне и не мешала насильственному приводу Приднестровья в Молдову, хотя возвращаться туда приднестровцы решительно не хотели. Вопросы прав человека – свой главный конек – госдепартамент оставил вообще без внимания. Главным для Вашингтона стало то, что в приднестровской ситуации Москва занялась самостоятельным миротворчеством и санкционировала действия командующего 14-й армией генерала А. Лебедя, остановившего продвижение молдавских войск, а это, по мнению Вашингтона, могло стать началом возрождения имперских амбиций России, что следовало решительно остановить. Кроме того, отделение Приднестровья ослабляло Молдову, на которую у американцев были свои геостратегические планы
В последующие годы разница в интересах и подходах России и США к международным проблемам проявлялась неоднократно. Развал Югославии и война против Сербии; превращение американцами Афганистана за годы оккупации в наркозависимое, неспособное управлять своими делами государство и фактический отказ американцев реально сотрудничать в ликвидации афганских наркопотоков в Россию; нападения США на Ирак и Ливию, в результате которых Россия, помимо прочего, понесла экономические потери; попытки смены режимов в Иране и Сирии; поддержка США действий Грузии против России в южноосетинском конфликте вносили все большую определенность в картину отношений России и США.
Это - не считая расширения НАТО, которое уже в 90-е годы породило серьезные сомнения насчет подлинных целей американской политики. В Москве не понимали, зачем Соединенным Штатам при, казалось бы, принципиально новых отношениях с Россией и после вывода с германской территории последних частей российских войск, нужно было уже к середине 90-х годов начинать готовить страны Восточной Европы и Прибалтики к вступлению в НАТО и придвигать к российским границам инфраструктуру альянса - внятных ответов на вопрос о том, кто, почему и как может угрожать этим странам и такому могущественному военному союзу, как НАТО, не было.
На цели американской стратегии также указывали выход США из договора по ПРО и развертывание в 2000-х годах элементов ПРО в Европе под явно несостоятельным предлогом ракетно-ядерной угрозы со стороны Ирана и КНДР. В русле этой стратегии в политике США в странах СНГ усиливались выходящие за рамки нормальной конкурентной борьбы антироссийские моменты, в самой России Америка открыто поддерживала НКО и деятелей, пытавшихся применять политтехнологии «цветных революций» для дестабилизации и смены власти.
Разумеется, в российско-американских отношениях присутствовал достаточно широкий позитив, были сферы совпадения интересов и проекты взаимодействия и сотрудничества. До недавнего времени стороны на официальном уровне придерживались того, что взаимоотношения двух стран строятся на общих ценностях и нормах международного права, а в общей картине отношений главное - не разногласия, а позитивные связи.
В международных делах Россия весь постсоветский период демонстрировала правопослушность. При этом, в отличие от США, Россия не вмешивалась во внутренние дела государств, не проводила операций по смене режимов, не устраивала провокаций.
Россия проявляла сдержанность в оценках кризисов, не обостряла отношений с США из-за организованных американцами войн, не использовала в критических ситуациях своего права вето в Совете Безопасности ООН, хотя в ряде инициированных американцами региональных ситуаций российским экономическим и иным интересам наносился ущерб. В начале нулевых годов было сдержанным (по мнению некоторых экспертов, слишком сдержанным) ее отношение и к действиям США, которые представляли прямые потенциальные военно-стратегические угрозы России – созданию американской ПРО и размещению элементов ПРО в Европе, работе над созданием новых военных технологий и вооружений, в частности, сверхзвукового неядерного баллистического оружия «Быстрый глобальный удар».
В 2015 г., кстати говоря, подход России был уже другим - на 51-й Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности С.В. Лавров дал, в частности, весьма жесткую оценку американской глобальной ПРО - он указал на «американскую одержимость созданием глобальной ПРО», отметил, что ПРО «несет в себе реальные риски для российских сил ядерного сдерживания» и заявил, что подобные действия неизбежно влекут за собой ответные меры.
Как можно понять, причинами сдержанности были следующие.
После распада СССР внимание политиков и управленцев России было поглощено внутренними проблемами – созданием новой системы государственности и новой экономики. Как во многих странах во времена фундаментальных перемен, в России 90-х годов вопросы внешней политики не считались приоритетными - представлялось, что основными задачами дипломатии должна быть помощь притоку иностранных инвестиций в Россию и продвижение за рубежом интересов и проектов российского бизнеса. Свою роль сыграло и то, что Россия стала активным продолжателем Советского Союза в реализации положений Вашингтонского консенсуса (СССР присоединился к Консенсусу в 1989 г.) и значительно усилила привязку своих финансов и экономики к мировой валюте – доллару и мировым и американским валютно-финансовым институтам. Очевидно, до недавнего времени эти реальности считались достаточной основой для убежденности в том, что американцы, конечно, могут вести себя в мире неправильно, но осложнять отношения с Америкой, лидером и держателем акций мировой экономики и финансов и хранителем российских авуаров, не стоит (позиция России перед нападением США на Ирак в 2003 г. выглядела примерно так: «Хотите бомбить Ирак – ваше дело, но, по нашему мнению, это будет ошибкой»). Кроме формальных и неформальных установок, сдержанное отношение к нараставшим нарушениям международного права американцами, которые понимали исчезновение Советского Союза как новую свободу действий для США, могло объясняться и тем, что вооруженные конфликты возникали вдали от России, напрямую интересов ее безопасности не затрагивали и на материальную сферу существенно не влияли.
Необходимо сказать и о длительном отсутствии в постсоветской России национальной идеи – за известными исключениями, до последнего времени отношение политикума к национальной идее как основе существования страны и государства и стратегии внутренней и внешней политики России было безразличным, порой – саркастическим («поиск национальной идеи – старинная русская забава»). Понятие национальной идеи нередко отождествлялось с понятием официальной идеологии, которой, согласно Конституции РФ, быть не должно. В сентябре 2013 г. В.В. Путин на ежегодном Валдайском форуме высказался о национальной идее с достаточной определенностью: «После 1991 г. была иллюзия, что новая национальная идеология, идеология развития, родится как бы сама по себе. Государство, власть, интеллектуальный и политический класс практически самоустранились от этой работы… отсутствие национальной идеи, основанной на национальной идентичности, было выгодно той квазиколониальной части элиты, которая предпочитала воровать и вывозить капиталы и не связывала свое будущее со страной, где эти капиталы зарабатываются».
Растущая конфликтность в мировых делах, в частности, украинский кризис поставил значение национальной идеи на принадлежащее ей по праву место в жизни государства и народа (формирование российской национальной идеи, однако, далеко не закончено).
Заслуживает внимания объяснение российским политологом П. Акоповым реакции России на поведение США – по его мнению, «В. Путин…предпочитал не демонстрировать внешнему миру, что мы знаем, как к нам относятся на деле англосаксы…(это) было не только проявлением доброй воли (Россия действительно не собиралась ни с кем конфликтовать), но и стремлением получить время для собирания сил, для восстановления оборонной и экономической мощи страны».
Инерция сдержанности не могла продолжаться бесконечно. Серьезный сигнал о неудовлетворенности России ситуацией в мире и отношением к ней Запада был дан 10 февраля 2007 г. – на очередной Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности В.В. Путин произнес программную речь о глобальной безопасности и внешней политике России. Впервые с распада Советского Союза в декабре 1991 г. Президент России жестко выступил против проводимой Соединенными Штатами политики доминирования и строительства однополярного мира, войн и военной экспансии, против пренебрежения принципами и нормами международного права, в частности, против вмешательства во внутренние дела государств и стремления НАТО присвоить себе прерогативы ООН в вопросах международной безопасности, войны и мира. Он указал на озабоченности России действиями США, не вызванными какими-либо военными угрозами - продвижением американской ПРО в Европе, размещением американских вооружений в космосе, обустройством американских военных баз в Болгарии и Румынии, а также разработкой в США новых стратегических наступательных вооружений. «Предлагавшийся после «холодной войны» однополярный мир не состоялся… мы подошли к тому рубежному моменту, когда должны серьезно задуматься над всей архитектурой глобальной безопасности» – констатировал В.В. Путин (там же). Реакция западных политиков, СМИ и экспертов на эту речь была односторонне-негативной, российских озабоченностей никто не воспринял, тезис о конце однополярного мира и критика действий США были истолкованы как объявление новой «холодной войны».
В Мюнхене мало кто акцентировал внимание на весьма существенном моменте речи В.В. Путина – тезисах о неприемлемости менторства и навязывания системы американской демократии другим странам.
Сказанное российским президентом означало: Россия не собирается мириться не только с американской силовой геополитикой, но и с попытками США внедрять методами «мягкой силы» американскую картину мира и американское внутреннее жизнеустройство – американские основы жизни общества и государства не подходят России и многим другим странам, жизнестроительства по американским рецептам в России не будет. Позднее на Западе сочли эти тезисы еще одним существенным аргументом в пользу несовместимости самого существования нынешней России со стратегическими планами США.
Реакция на Мюнхенскую речь не заставила долго ждать. В 2008 г. последовало явно рассчитанное на неготовность России к адекватному ответу нападение Грузии на Южную Осетию и российских миротворцев, в самой России в 2009-2011 гг. с лозунгами «Путин должен уйти!» и стандартными политтехнологиями протеста пыталось развернуть наступление на власть либеральное «белоленточное движение». В условиях назревавшего нового банковско-финансового кризиса в США, сбоев в американской геополитике, кризиса внутренней политики в самих Соединенных Штатах и снижения популярности Б.Обамы, а также падения рейтинга страны в мире было сочтено своевременным запустить давно готовившийся проект по Украине. Тупиковость ситуации, нежелание и неспособность американской администрации искать выход из кризисов за рамками смыслов, целей и рамок деградирующей системы финансиализированного капитализма привели к радикальному решению – поднять масштабы глобальной геополитической зачистки на новый уровень и начать с самой крупной цели – России.
Сколько-нибудь удовлетворительный для России сценарий по Украине исключался изначально – даже если бы В. Янукович подписал в ноябре 2013 г. соглашение об ассоциации Украины с Евросоюзом и Россия в духе политкорректности приняла бы это как свершившийся факт, ничего хорошего ни Януковичу, ни России это не сулило.
Судьба незадачливого украинского президента была предрешена, его отстранение от власти было делом времени, равно как и ухудшение отношений с Россией и нанесение ей потерь: материальный ущерб для России от соглашения Украины с ЕС мог бы быть меньшим, чем от санкций, но политический удар был бы сильнее – слияние с Европой в любом случае сопровождалось бы на Украине провокационными актами русофобии и расизма, а неосуществленный «мирный» сценарий, как и реализованный силовой с государственным переворотом 21 февраля 2014 г., включал весьма чувствительный для России военно-политический и психологически элемент(нереализованный) – отмену украинским правительством соглашений о пребывании Черноморского флота и частей ВС России в Крыму и передачу крымских военных объектов США. По расчетам, финансово-экономические потери, сопутствующие им социальные проблемы, резкое ухудшение российско-украинских отношений на фоне антироссийских акций на Украине и национальное унижение от изгнания российских войск из Севастополя и воцарения там американских военных, не говоря уже о последствиях ухода ВС РФ из Крыма для безопасности страны, должны были привести в России к падению авторитета власти и лично В.В. Путина, затем – к выступлениям различных оппозиционных движений, не только либеральных. Протестные настроения возникли бы без всяких зарубежных санкций.
Об отношении американской администрации к сегодняшней России и В.В. Путину подробно высказался Б. Обама в интервью телеканалу CNN 1 февраля 2015 г. – в разных формулировках он проводил мысль о том, что благоприятного выхода из украинского кризиса для Москвы не будет, что с Россией надо что-то делать и победа Америки в этом противостоянии предопределена А в декабре 2014 г. Дж. Буш-младший в интервью телеканалу Fox-News с присущей ему прямотой высказал момент истины – мол, В.В. Путин в последние годы стал независимым и восстанавливает Советский Союз, поэтому против него надо действовать всем миром (под всем миром понимается Запад).
Смыслы и цели противостояния
В противостоянии с Россией администрация Б. Обамы делает ставку на выигрыш с нулевой суммой и проявляет максимально возможную жесткость. В недавнем интервью CNN Б. Обама открыто записал в актив США военную помощь властям Киева в войне на Донбассе и участие а в государственном перевороте 21 февраля 2014 г., в вашингтонской администрации решается судьба крупных поставок американского летального оружия для ВС Украины. Если в этом вопросе возобладает мнение «партии войны» и вооружения начнут поступать украинской армии, это будет означать выход США в отношениях с Россией за красную черту. Возникнет риск прямого открытого военного столкновения на Украине между воюющими на стороне Новороссии российскими добровольцами и американскими военными, которые будут прикоманди- рованы к использующим американскую военную технику частям ВС Украины, с соответствующими информационными, политическими и иными последствиями.
На Украине в ходе боев в Донбассе уже погибли десятки сотрудников американских спецслужб и наемников частных военных компаний, однако эти факты скрываются и не раскручиваются СМИ (понятно, почему такая линия проводится в американских СМИ, но непонятно, почему нет публикаций в СМИ России).
Начиная антироссийскую операцию в 2013 г. с провоцирования демонстративных разногласий ЕС и Украины с Россией из-за экономического раздела соглашения об ассоциации Украины с ЕС, США не смогли предвидеть многих негативных для себя моментов, возникших при реализации замысла – на сегодняшний день далеко не все идет так, как планировали американцы. Украинские власти ведут себя в конфликте так, что это не сулит выгод ни Киеву, ни Вашингтону, в Европе возникают сомнения насчет правильности политики Запада. Однако ставки в глобальной игре повышаются, операция продолжается, советник Б. Обамы по национальной безопасности С. Райс заявляет, что давление на Россию будет расти до тех пор, пока та не развернет свою политику в другую сторону.
Устранив Россию как субъекта большой геополитики, США будут с гораздо более выгодных позиций выяснять отношения с Китаем. Безымянный аналитик одного из сайтов Новороссии пишет, что Донбасс – ключ к Украине, Украина – ключ к России, Россия – ключ к Китаю: ведь именно ради этой цели, а вовсе не ради демократии на Украине, сланцевого газа под Славянском и даже не ради баз НАТО в Крыму Обама, Керри, Меркель, Олланд и другие американские и европейские политики целый год летают по всему миру на переговоры и тратят сотни часов на телефонные беседы и личные встречи по украинскому вопросу. Выигрыш США в украинском кризисе приведет к активизации американских операций против Ирана, Сирии, ряда стран Латинской Америки и других противников Pax Americana. Одним из последствий операции против России уже стал резкий спад торгово-экономических отношений Европы с Россией и переориентация европейских инвестиций и бизнеса в целом на США. Санкции против России сработали еще в одном весьма важном направлении – в самом начале работы Евразийского экономического союза они нанесли этому новому интеграционному объединению чувствительный удар.
Если украинскому проекту США будет позволено когда-либо осуществиться, это может стать не только трагедией для народов России и Украины, но и началом пути к полному перевороту человеческой цивилизации и установлению глобального тоталитарного жизненного строя, который по сегодняшним критериям может быть назван не иначе как антицивилизацией.
Смысл перемен – создать универсальную мировую систему жизне- и мироустройства, которая позволит навечно закрепить и сделать глобальной власть финансово-бюрократической верхушки Запада. Для этого необходимо в корне и повсеместно изменить сознание и основы управления жизнью и деятельностью людей. Трансатлантическая элита давно разработала картину мира и концепцию Нового мирового порядка, НМП, и явочным порядком продвигает перемены во внутреннем жизнеустройстве государств и в международных отношениях – размывает суверенитет государств, ведет дело к подмене демократии кастовой системой управления с тотальным электронным контролем, разрушает духовные ценности и устои общества и семьи, переформатирует сознание людей, и многое другое. Несогласные мутировать вместе с Западом в сторону НМП государства-диссиденты, как, например, Россия, опасны – они подлежат воздействию мягкими методами (отстранение лидера и смена руководства страны), а если это не срабатывает, организуются жесткие смены режимов, гражданские войны или военные конфликты с соседями.
Обращает на себя внимание, что в последнее время официальные представители США – государства, которое за последних два десятилетия совершило больше вопиющих нарушений международного права, чем все государства мира, вместе взятые, в связи с украинской ситуацией вдруг стали вспоминать о международном праве и говорить о необходимости его реформирования.
Вообще тема правопослушности и эффективности созданного после Второй мировой войны миропорядка стала чаще затрагиваться в выступлениях мировых лидеров и политиков. Администрация США, спровоцировавшая украинский и другие кризисы и конфликты, возлагает на Россию ответственность за деградацию миропорядка (обычная тактика перевода стрелки – обвинять противника в деяниях, которых совершал сам обвиняющий). Одна из целей такой тактики – демонтаж Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений и начало подготовки мира к новому миропорядку.
Высказывания на разных уровнях об обновлении миропорядка, особенно в связи с годовщинами Ялтинской и Потсдамской мирных конференций, множатся и в России.
В российском дискурсе встречается мнение о то, что ялтинско-потсдамский миропорядок зафиксировал сложившееся к концу Второй мировой войны соотношение сил великих держав, и этот порядок существовал благодаря ядерному и идеологическому паритету между СССР и США. Однако после распада СССР, мол, ялтинско-потсдамская система перестала существовать, а субъектами мировой политики становятся региональные или мировые экономические и культурно-цивилизационные объединения/сообщества более или менее близких друг другу государств, которые должны участвовать в формировании нового миропорядка – в необходимости срочных изменений, дескать, нет сомнений. Такое мнение представляется неадекватным сегодняшним реальностям. Возлагать надежды на некие культурно-цивилизационные общности или сообщества не стоит – оформившихся сообществ, которые могли бы в близком будущем претендовать на роль ответственных субъектов миропорядка, сейчас нет и неизвестно, возникнут ли таковые вообще - ситуация здесь слишком неоднозначная, для структурирования этой расплывчатой сферы нужны большие силы и средства, взять их неоткуда. Вряд ли удачным был бы и вариант реформы ООН и Совета Безопасности с расширением участия государств и действующих международных региональных и профильных структур, институционализированных или даже клубных, в решении вопросов международного мира и безопасности – проект в силу своей громоздкости не будет работоспособным. В любом случае, спешить с отменой существующего порядка решения вопросов международного мира, безопасности и сотрудничества государств не следует: нельзя исключать, что попытки американцев завязать дискуссию о необходимости реформы миропорядка являются первой частью сценария, во второй же части (если украинский кризис завершится согласно ожиданиям США и ЕС) могут быть предусмотрены похороны Устава ООН и ялтинско-потсдамских соглашений, как отживших свой век, и принятие новых правил – отказ государств от своего суверенитета, создание единого мирового правительства, введение единой мировой валюты, единых мировых законов и, как лозунг для привлечения симпатий, поощрение всяческих индивидуальных свобод.
Наилучшим практическим ответом на разговоры о миропорядке и реформе мировой и региональной систем безопасности была бы реализация формулы С.В. Лаврова в его выступлении на Мюнхенской конференции – надо просто сесть и переутвердить, а затем честно выполнять то, о чем договаривались десятилетия назад. Действительно, современное мироустройство может эффективно работать и дальше – ответы на все возникающие в международных делах вопросы, в том числе в сфере безопасности, содержатся в Уставе ООН, универсальных договорах, конвенциях и декларациях. Все можно решать к взаимному удовлетворению государств. Суть дела в том, что угрозы мировой безопасности возникают не потому, что, дескать, Устав ООН и вообще нынешний миропорядок плох, устарел и его надо менять, а потому, что США и их союзники этот Устав и другие нормы международного права не соблюдают, а государства, видящие правонарушения, не хотят осложнять отношений с нарушителем, тем более если конфликт не затрагивает напрямую их интересов, а сил призвать нарушителя к ответственности нет. Благодаря этому сверхдержава Америка давно действует без оглядки на право и миропорядок. Это не двойной стандарт – для США ориентиром поведения в международных делах служат собственные цели и интересы, а то, как – мирно или силой – они будут реализованы, зависит не от правовой стороны проблемы, а от цены вопроса: если цена высока, вопрос временно закрывается, его решение откладывается до лучших времен. У администраций США и Европы принципиально иная политическая философия и видение сегодняшнего и будущего мира, чем, например, у России, Китая и большинства государств. Судьбы народов и государств рассматриваются трансатлантической верхушкой сугубо утилитарно как обстоятельства, которые, если они мешают достижению целей, следует устранять, не считаясь с людскими потерями, страданиями, разрушением экономики, развалом государств и пр. При таком мышлении международное право в одних случаях считается помехой, которую можно игнорировать, в других – удобным средством оправдания действий, с этим правом на самом деле несовместимых.
Вновь мирное сосуществование?
Противостояние России и США в украинском и других кризисах показывает, что тезисы об общих ценностях, интересах и партнерстве России с нынешними властями США и большинством стран Европы не отвечают действительности.
Их картины мира, идеология и, главное, практика слишком расходятся – даже об установлении реальных фактов по общепринятым процедурам с американцами договориться не удается: для них не существует ничего, кроме собственного мнения, которое не подлежит обсуждению. Украинский кризис ясно продемонстрировал, что между Россией и коллективным Западом во главе с США вновь вышли на поверхность серьезные противоречия по тем же, что и прежде, фундаментальным вопросам – понятиям о том, что должно быть для людей и государств высшими ценностями, как с этими ценностями обращаться, что допустимо, а что недопустимо в жизни людей и обществ и внешней политике государств, что является развитием, а что деградацией и т.д. В этом плане очень показательно покровительство США украинским неонацистам, навязывающим сегодняшней Украине свою идеологию и практику. Речь сегодня идет не просто об урегулировании конфликтов и кризисных ситуаций, а о гораздо большем: сохранении формировавшихся народами в течение тысячелетий ценностей и норм жизнеустройства – или отказе от этих ценностей и переходе мира в качественно иное состояние, в котором от сегодняшней цивилизации мало что останется. Или – или.
Возникает традиционный для таких ситуаций вопрос о потенциалах противостоящих сторон, вспоминаются исторические аналогии. По окончании Второй мировой войны соотношение сил держав-победителей, между которыми уже во второй половине 1945 г. назревали сгладившиеся во время войны противоречия, было существенным, но не единственным фактором прочности ялтинско-потсдамского миропорядка. Мир сознавал, что новое мироустройство рождалось в ходе судьбоносной для всего человечества войны с нацистской Германией – антигитлеровская коалиция, особую роль в которой сыграл Советский Союз, вела справедливую освободительную войну, что повлияло на послевоенное мироустройство и дало ему долгую жизнь. Ялтинские и Потсдамские соглашения исходили из согласия государств-победителей уважать суверенитет, независимость суверенных государств и принцип невмешательства государств во внутренние дела друг друга. Правовая основа сегодняшнего миропорядка возникла на пафосе Великой Победы и отвечала интересам всех государств мира. Обеспечить стабильность системы мировой безопасности и правопорядка, однако, не удалось, но острота конфронтации между Советским Союзом и западными державами была смягчена принципом мирного сосуществования двух политических систем.
Сегодня очевидно, что при технологических прорывах во всех сферах человеческой деятельности и универсализации жизнеустройства, принципиальные расхождения в понимании смыслов и целей существования и развития стран и мира в целом сохраняются.
При этом сохраняются и правовые основы миропорядка, позволившие избежать превращения «холодной войны» в войну горячую – их надо беречь.
В контексте украинского кризиса и других испытаний, которые, судя по всему, не замедлят появиться, особое значение для России может иметь скорейшее формирование национальной идеи, отвечающей чаяниям страны и привлекательной для мира. В России и за рубежом растет число людей, полагающих, что если Соединенные Штаты и Европа взяли на себя миссию революционеров миропорядка и считают возможным вершить смены режимов, войны и насаждать НМП, Россия может стать инициатором разработки альтернативной картины мира и возглавить движение в защиту естественных человеческих ценностей, прав человека, суверенитета государств и международного права. При обилии общих идей в российском дискурсе по этой теме не хватает видения конкретных образов будущего – системы управления обществом, организации экономической и общественной жизни, облика семьи, науки, культуры и т.д., в то время как детали западной картины нового мирового порядка давно разработаны и как бы незаметно внедряются в жизнь. Роль идеологии не стоит недооценивать – достаточно вспомнить, как изменился мир в 40-60-е годы прошлого века, когда под воздействием идей национального освобождения десятки стран Азии и Африки обрели независимость. И если всего лишь формирующаяся российская национальная идея стала поводом для запуска крупной операции против России, можно не сомневаться, что, приняв завершенный вид, она сыграет свою роль в судьбах России и мира.
Иван Виноградов