Опыт военного корреспондента Геннадий Дубовой приобрел еще во время Второй Чеченской, но сам считает, что по-настоящему военкором стал в Новороссии. Впрочем, он почти сразу взял в руки оружие, превратившись из независимого наблюдателя в участника конфликта.

Это произошло вскоре после проведения референдума о независимости ДНР и учреждения первой официальной газеты нового непризнанного государства «Голос народа, голос республики», которую на непродолжительное время Геннадий возглавил.

В Москву он ненадолго приехал впервые за несколько лет и нашел время зайти в редакцию «Ридуса». Ходит Геннадий, опираясь на трость, — результат небоевого ранения в боевых условиях. Надеется, что скоро сможет восстановиться, чтобы вернуться в строй. Есть еще три легких контузии, о них он отзывается, как о царапинах.

На камуфляжном бушлате Геннадий носит медали «За боевое содружество», «За оборону Славянска» и орден «За воинскую доблесть», хотя к наградам относится с прохладцей: «Не за орденами мы туда шли».

На этой войне Геннадий потерял друзей и боевых товарищей. Но, когда он рассказывает о происходящем на Донбассе, ни в голосе, ни в голубых глазах лютой ненависти к врагу не чувствуется. При этом в его представлении пропасть, разверзшаяся между двумя ветвями некогда единого народа, поистине непреодолима.

Почему вы решили не ограничиваться работой корреспондента, а взять в руки оружие?

Свою информационную миссию я выполнил. На данный момент нужно воевать. Журналистов, которые сидят в тылу и будут пропагандистски обеспечивать наши военные успехи, хватает. А я должен отстаивать свое государство. Если мы не подкрепим наш политический успех военным, то все это бессмысленно.

Мне никогда не было интересно делать карьеру журналиста или редактора. Мне очень хотелось быть человеком, который вносит посильный вклад в создание нового государства, которое, даст Бог, когда-нибудь станет частью России и формально. Если не станет, если это будет независимая Новороссия, то это будет уникальный шанс, который нам дан Богом. Это моя миссия.

Как вы оказались в ополчении?

Игорь Иванович Стрелков направил меня военкором в отряд Моторолы. Я сразу попросил его взять меня бойцом. Он сказал: «Тебя убьют, у меня будут большие проблемы — журналист погиб. Я тебе оружия не дам». Но после первого боевого выхода он мне оружие все-таки доверил. Потому что понял, что я не тот журналист, который приехал-уехал. Кроме того, быть постоянно в подразделении и не быть бойцом, значит быть обузой и помехой.

Геннадий Дубовой. © vk.com

Когда вы поняли, что за Новороссию надо будет воевать, что просто референдумом не обойтись?

Я это понял еще в 2004 году, когда случилась «Оранжевая революция». Уже тогда я мне стало ясно, что мировая элита рассматривает Украину только в одном направлении: в качестве плацдарма против России. Непредубежденному человеку это легко вычислить.

Мне уже тогда было ясно, что это война. Первый Майдан вызвал такую неприязнь на Юго-Востоке, что я думал, Юго-Восток поднимется. Не получилось.

Потом были выборы 2010 года. Запад специально создал условия, чтобы к власти пришел такой непонимающий человек, как Янукович. Чтобы вызвать тотальное озлобление и на Западе, и на Востоке Украины. Чтобы вызвать второй Майдан, который будет уже не «оранжевым», а кровавым.

Я знал, что будет война, что алгоритм запущен. Уж коли она неизбежна, пусть начнется быстрее — жертв меньше будет.

Многие считают, что СМИ повинны не меньше политиков в начале войны. Что вы думаете о роли прессы в обострении обстановки?

Мы все причастны к началу войны. Любое неосторожно или намеренно сказанное слово может вызвать непредсказуемые последствия. Когда Мустафа Найем призвал людей на Майдан, многие пошли туда, послушав именно его.

Все зависит от степени понимания происходящего. Моей глобальной задачей было вернуть Украину в Русский мир.

Геннадий Дубовой в редакции. © Ridus.ru

Всю или только Восточную, Восточную и Центральную?

Всю. Тогда я не видел другого пути.

Сейчас вы верите в то, что Западную Украину реально вернуть в Русский мир?

Западную нет. Даже многих жителей Центральной Украины и северных районов страны не вернуть. Раньше мы говорили об украинцах, как о таких же русских. Сейчас реально возник новый этнос — украинцы.

В этом смысле они вправду европейцы. По мироощущению они относятся к субэтносам Западной цивилизации. Они абсолютно нерусские люди по стереотипу поведения, по реакции на внешний мир, по глубинным ценностям. Это не малороссы, это именно украинцы, в худших проявлениях — укры. Культурный корень этого явления именно на Западной Украине.

Товарищ Сталин допустил большую ошибку, когда присоединил эти регионы к нам. Надо было создать там государствишко, где бы они жили и были условно дружественны нам, по их мнению не было бы никакой оккупации. Они бы как прибалты растворились в Западном мире, и не было бы у нас с ними проблем. Сейчас возвращать западные регионы ни в коем случае нельзя.

Когда, на ваш взгляд, окончательно сформировался этот этнос? Когда стало понятно, что у нас с ними больше нет ничего общего, и мы больше не будем братьями?

На мой взгляд, очаг окончательно сформировался на Западной Украине после Великой Отечественной войны. Распространился он на значительную территорию страны и затронул многие слои населения в период до 1991 года. Этому во многом способствовала национальная политика Советского Союза. Под видом чуть ли не этнографики и украинистики жители Украины впитывали яд нацизма и стоящего за ним расизма.

До войны я много общался с обычными гражданами, многие из которых мнят себя интеллектуалами. У них у всех чувствовался нацистский подход. Мы на Востоке для них не люди: мы хуже, мы ниже, мы гаже, мы заведомо низшая раса. Это не высказывалось напрямую, но сквозило во всем. Эта модель поведения сформировалась в то время.

Потом был распад Союза и еще 23 года оголтелой информационной обработки населения. Маркером того, что это не просто культурное и политическое, а более глубинное явление, стала эта война. Она четко проявила их отношение к нам.

Как относятся к пленным у них? Пытают, унижают, гнусно унижают. Когда женщин под Краматорском нагишом бросают в ямы, за волосы вытаскивают, периодически насилуют и швыряют назад. Или пускают людей по минным полям. Так эсэсовцы не поступали.

Мы для них в самом деле «колорады». Наши ребята в Песках взяли пленных, у них на куртках было написано «рабовласник» — рабовладелец. Они реально считают нас рабами. Им было обещано, что они придут и каждый получит по копанке (шахте, — прим. ред.) за участие в войне.

А теперь посмотрим на наше отношение к ним. Разве у нас нечто подобное наблюдается? Да в лучшем случае оплеуху дадут или по зубам. Все. У нас нет пыток, нет унижения. Мы понимаем, что они другие, что это уже другой народ. Глубинное русское ощущение не позволяет нам вести себя с ними, также как они себя ведут с нами. У нас нет в крови того, что есть у них. Мы выше.

В основе Западной цивилизации лежит расизм. Все иные цивилизации и народы второстепенны, недочеловеки. Украинский этнос примкнул к этой цивилизации. Мы уже не сможем жить с ними в одной стране никогда.

Геннадий Дубовой. © vk.com

Вернемся к освещению войны в СМИ. Украинские журналисты сейчас имеют доступ на территорию ДНР и ЛНР, чтобы передавать новости с места событий?

Сейчас точно не знаю, но долгое время доступ на нашу территорию им был открыт. Но они не стремились сюда приехать. Они живут в мире своих исковерканных иллюзий. Они считают, что если они здесь появятся, их убьют, растерзают и так далее.

Приехать сюда, значит, разрушить свои иллюзии, а они этого не хотят. Есть у них некая картинка в голове: они считают, что здесь террористы и российские войска, это им дает право убивать. А приехать и посмотреть, что все не так — это вызовет когнитивный диссонанс. Они не хотят расставаться со своими убеждениями потому, что приехав сюда и вернувшись назад, придется признать, что ты не журналист, а лжец. Поэтому они не стремятся сюда ехать.

Как вы воспринимаете подачу информации о происходящем на передовой в российских СМИ?

Российские журналисты работают достаточно адекватно. В Москве только весьма предубежденные люди, которые ко всему без надобности относятся критично только потому, что это в чем-то совпадает с государственной линией, могут поставить в укор российским СМИ освещение событий на Юго-Востоке бывшей Украины.

Сколько читаю, что пишут русские… Даже не то, что лжи, а подтасовок и передергиваний не обнаружил. Российские СМИ освещают ситуации объективно.

И оппозиционные издания?

Прошу прощения, их я не читаю. Я говорю о государственных и патриотических СМИ. Не потому что наши точки зрения в чем-то совпадают. В данном случае, я подхожу к вопросу как журналист, смотрю по фактологии: ни один факт не передернут, ни один факт не интерпретирован по-своему, не подвернут под свою линию о необходимости поддержки Новороссии.

Геннадий Дубовой. © vk.com

Недавно некоторые российские военкоры обвинили коллегу из «Коммерсанта» Илью Барабанова в том, что свои материалы он якобы пишет не с передовой, а фантазирует. В частности, он написал о присутствии российских войск на Донбассе. Я знаю его лично, и, признаться, был несколько удивлен подобными обвинениями.

Я не знаю, о каком конкретно материале идет речь. Но это легко проверить. Он получал аккредитацию в ЛНР или ДНР? Пусть покажет. Можно также связаться с командиром подразделения, в котором он находился, и узнать, был ли он там. Все. Тема закрыта.

Есть Дмитрий Стешин и Александр Коц — замечательные журналисты, которые постоянно на передовой. Есть Женя Поддубный, есть Семен Пегов. Спросите у них, есть там российские войска, или нет.

С точки зрения либеральной оппозиции, упомянутые вами корреспонденты, грубо говоря, «колорады» и «ватники», которые в любом случае напишут хорошо про вас и плохо про украинских военных.

Разве? Тогда давайте отправим на передовую Юлию Латынину. Со мной, с Геннадием Дубовым, она поедет на позиции, а я буду фиксировать на камеру, что она реально там была. Пускай она покажет мне хоть одного российского регуляра. Если она найдет его там… Я обещаю, застрелюсь!

Понимаете, мне пишут из российского либерального издания, что в аэропорту воюют чеченцы. А я только-только вышел оттуда! Это я воюю! Брат Матрос там был ранен. Мы тогда украинский спецназ ГРУ завалили на взлетке. Там были только «Оплот», Гиви, Сомали, мотороловцы. А мне говорят, что там чеченцы!

Я знаю, что среди добровольцев есть чеченцы, хотя я ни одного не встречал. Но опять-таки. Это не посланные Кадыровом регуляры, это добровольцы. У нас русские добровольцы в отличие от ополченцев не получают жалования. Для этого им надо сдавать российские паспорта, принимать условно гражданство ДНР. А им это ни к чему.

Да и потом… Если бы были «регуляры», мы бы на границах Донецкой и Луганской областей уже в августе бы были.

Много пишут о добровольцах из Сербии, Израиля…

… Германии, Франции, Испании. У нас есть командир Рязань, у него интернациональное подразделение. Опять-таки кто они? Это что представители испанской армии? Или с нашей стороны добровольцами быть нельзя, а с их можно?

Почему с таким уважением относятся к хорошим журналистам? Того же Женю Поддубного все уважают. Он не боится, он реально бывает в бою, не с оружием, как я, а журналистом. Если где-то стрельба, он действительно там. Его реально в любой момент может убить. То, что он видит, он передает адекватно.

На заметку желающим прославиться. Если ополченец видит, что написанное — фигня и ложь, он просто об этом забывает. А если правда, то запоминают. Не потому что люди хотят видеть о себе хорошее, а потому что, если они видят, что это ложь, они это понимают. Эты мы журналисты можем встретиться и попытаться друг друга переубедить. А для бойца информационный противник, это такой же противник, которого надо нейтрализовать. Поэтому таких людей исключают из сферы своего внимания. Хотят прославиться в своем узком либеральном кругу — пускай!

Геннадий Дубовой. © vk.com

Нынешнее перемирие — это реальный шаг к миру или временное явление?

Первое перемирие было совершенно условным. Инициатором всех стычек были украинцы.

ВСУ или Нацгвардия?

ВСУ. Почему-то считается, что бойцы карательных батальонов бяки и провокаторы. Да они трусы, каратели, которые стоят в заградотрядах и приходят зачищать территорию. В реальных боевых действиях, насколько мне известно, они был один раз, в Иловайске.

Все эти «Азовы», крутые пацаны со свастиками, в реальном контактном бою — чмыри. Хорошо воюют ВСУшники, десантники, 25-я бригада, Кировоградская бригада. Это противник достойный уважения. А эти — каратели.

Говорить, что они стали инициаторами какого-то боестолкновения, в результате которого было нарушено перемирие, нельзя. Во-первых, у них нет достаточного тяжелого вооружения, чтобы совершить что-то масштабное, а во-вторых, они просто трусы.

Если нарушается перемирие, это всегда по приказу высшего командования делает ВСУ. Во время первого перемирия регулярно обстреливали Донецк, Горловку, Авдеевку. Каждый день гибли женщины, дети, старики. Они до сих пор могут только рассказывать, что это ополченцы сами обстреливают свои города.

Вот у меня в Донецке дочка, и я сам обстреливаю Донецк, где находится она. Бред? Это маркер их отношения к нам, как к «колорадам». По отношению к нам можно говорить все, что угодно. Кто-то ведь действительно поверит, что мы в самом деле такие недочеловеки, что обстреливаем собственных детей. А те, кто поумнее, просто считают, что в нашем отношении допустимо все, любая ложь. Когда обстреливали Славянск и Семеновку, у нас вообще не было тяжелого вооружения, нам просто нечем было обстреливать самих себя, если на то пошло.

А второе перемирие по сравнению с первым более или менее соблюдается, хотя стычки происходят регулярно. Но не будет оно реальным шагом к миру. Это очередная пауза для того, чтобы украинцы могли переформатировать войска по стандарту НАТО. Эта война нужна кому-то, она будет длиться долго.

Мы постоянно это говорим. Идет Третья мировая. Никому на Западе даром не нужен этот Юго-Восток. Все эти сказки про сланцевый газ — это PR-технологии. Война идет против России. После того, как Москва забрала Крым, была пройдена точка невозврата. Никогда этого не простят. Не Путину, русским этого никогда не простят.