Видимо, стреляли или из снайперской винтовки ВСК российского производства, или из венгерской винтовки Gepard Ml, что более вероятно, поскольку это оружие уже неоднократно использовалось для политических (или похожих на политические) убийств. Джинджич скончался через час с небольшим в хирургическом отделении белградской больницы, не приходя в сознание. Полиция блокировала центр города в рамках операции «Вихрь» (аналогичной московскому плану «Перехват») и почти сразу задержала двух человек.

Страна осталась без руководства. Два тура президентских выборов в Сербии так и не определили лидера страны, а бывший глава почившей в бозе Югославии Воислав Коштуница практически сошел с политической сцены, успев, правда, сказать, что он «хотел бы посмотреть на конец режима Джинджича». Его желание сбылось. Руководство правящей коалиции произвело временную кадровую рокировку и объявило в стране чрезвычайное положение. Часть полицейских функций была передана армии, от которой «спикером» выступил тогдашний начальник генштаба Бранко Крга – один из самых уважаемых и известных генералов в стране, еще недавно ведшей кровопролитную войну.

Джинджич был известным, но далеко не самым популярным политиком Сербии. Он представлял так называемое либеральное направление, но тогда в республике не было столь ярко выраженного проевропейского вектора, и это направление в качестве перспективного не рассматривалось. Тем не менее, существовал довольно влиятельный (с финансовой точки зрения) типаж функционеров, сделавших проевропейскую ориентацию своим главным козырем в игре. Это обычное явление в Восточной Европе, особенно в постсоветских странах, где политическая жизнь напрямую связана с распределением ресурсов. Один из этих ресурсов – непосредственные вливания из европейской и американской системы, включая банковскую.

Погибший премьер считался и одним из моторов либеральной революции – первой в истории Европы, получившей «цветное» определение – т.н. бульдозерной, свергнувшей режим Милошевича. При этом сам Джинджич пришел к власти демократическим путем – через выборы. Он возглавил оппозиционный блок «Союз перемен», а сразу после прихода к власти тайно передал Милошевича Гаагскому трибуналу, что вызвало в стране массовые недовольства. Более того, считается, что выдача Милошевича была личной инициативой Джинджича. Само это событие было обставлено как спецоперация: верные Джинджичу части спецназа осадили дом бывшего президента в элитном белградском районе Дедине, захватили политика и увезли в аэропорт, где его уже ждал английский военный самолет. Такой «антураж» по факту не требовался: Милошевич не собирался защищаться, ему была гарантирована безопасность, в том числе английскими и американскими представителями. Еще совсем недавно эти люди сидели с Милошевичем за одним столом и подписывали Дейтонское соглашение, положившее конец войне в Боснии.

Сам Джинджич, кстати, был родом из Боснии и детство провел в городе Травник, такие детали только из Москвы кажутся несущественными, а в реалиях Балкан чрезвычайно важны. Автор этих строк почти полгода провел в окрестностях Травника, это было страшное место, человеческая жизнь там не стоила ничего, и Джинджич вполне мог иметь личные претензии к Милошевичу как к президенту Сербии. Таким образом, объяснять политические взгляды Джинджича одной лишь «проевропейской ориентацией» неверно, в военной обстановке очень многое, к сожалению, определяют сугубо личные моменты и детали характера отдельно взятых людей. Да, Джинджич был абсолютно проевропейским, англо-саксонским политиком, он представлял политический клан и общественные настроения вполне определенной группы людей, но это не единственная его мотивация. Он был резко настроен против всего, что ассоциировалось с режимом Милошевича – на тот момент уже достаточно одиозным. Сербское общество считало войну в Боснии проигранной, причем проигранной именно в результате «соглашательской политики» президента. Лозунг «jебеш землjу, коjа Босне нема» в виде флагов и стикеров продавался на каждом шагу. Милошевич не был в этой истории крайним, но раздражение от его стиля правления в тот период достигло максимума. Так что победа Джинджича на выборах над Воиславом Коштуницей была закономерной, поскольку за Джинджича с его «европейским выбором» голосовало городское население (особенно в Белграде и Новом Саде), в то время как основная масса задавленных санкциями сербов просто выживала и не участвовала в столичных политических играх. В результате этого набора обстоятельств к власти и пришло проевропейское правительство, поддержанное интеллигенцией и СМИ.

На следующий день представители военной власти официально объявили список подозреваемых в убийстве Джинджича. Его возглавили полковник Милорад Лукович (Улемак) по кличке Легия (Легионер) и полковник Душан Спасоевич, известный как Шиптар (Албанец). Оба – бывшие руководители спецназа МВД Сербии «Красные береты», подавшие в отставку после отстранения от власти Милошевича. «Береты» не участвовали в штурме дома экс-президента в Дедине, и потому возник вопрос – кто вообще были эти люди, ночью осадившие уже неохраняемую резиденцию (согласно распоряжению Джинджича, с дома Милошевича была снята госохрана). Основным аргументом для обвинения Луковича и Спасоевича стали события месячной давности, когда кортеж премьера был подрезан огромным грузовиком на трассе, ведущей в белградский аэропорт Сурчин. Тогда Джинджича спасло чудо. Водитель грузовика был задержан на месте. Им оказался некий Деян Миленкович, более известный как Багси (в бывшей Югославии, как и на Кавказе, клички, часто полученные еще в детстве, заменяют в разговорной речи реальные имена – в этом нет ничего криминального, это не бандитский жаргон, просто так сложилась разговорная речь), служивший ранее в «беретах» и близкий к Луковичу. С его мобильного телефона был зафиксирован звонок, которым передавались точные координаты движения премьерского кортежа. Сейчас именно данные с мобильных телефонов послужили основой для ареста чеченских исполнителей убийства Немцова. В этом тоже нет ничего оригинального: данные сотовых операторов – одна из основ такового рода расследований.

Лукович и Спасоевич входили в руководство так называемого земунского клана, одной из крупнейших преступных группировок Сербии, насчитывающей до 200 боевиков. Им вменяются в вину более 50 убийств в Белграде и других городах страны, покушение на известного политика Вука Драшковича, описанное выше неудавшееся покушение на Джинджича, убийство бывшего председателя президиума союзной Сербии Ивана Стамболича, организация торговли наркотиками в Югославии и некоторых других странах Европы, а также рэкет. «Земунцы» (это пригород Белграда) – всего лишь одна из криминальных группировок, существовавших тогда в республике, но едва ли не самая влиятельная. Ее влиятельность подпитывалась боснийской войной, с которой возвращались бывшие боевики (часто с грузовиками «трофеев»), не знавшие в своей недолгой жизни практически ничего, кроме войны, убийств и криминала. Они считали себя вправе делать то, что они делали, поскольку государство (которое отчасти олицетворял собой Джинджич) не было готово интегрировать их в нормальную жизнь. Напротив, «европейский» режим Джинджича был готов просто выкинуть этих людей на свалку, не предоставив никакой альтернативы. В некоторых других странах (например, в Южной Осетии) это привело к краху элементарных представлений о добре и зле. В середине 90-х годов массовые изнасилования были чуть ли не нормой, и должны были последовать радикальные – вплоть до физического уничтожения – меры, чтобы остановить бытовой кошмар. Это, к сожалению, печальная реальность многих стран и обществ, переживших гражданскую войну (каким образом это удается сдерживать в Новороссии – другой разговор).

Раскручивать дело против «земунского клана» стали после, на первый взгляд, банальной разборки из-за передела собственности в родном для клана Милошевичей городе Пожаревац. Местный предприниматель Любиша Буха (Чуме), ранее активно сотрудничавший с «земунцами», обвинил Луковича и бывшего генерала госбезопасности Милорада Брачановича в рэкете и минировании своего предприятия Defense road (якобы в пользу сына Милошевича Марко). За этим последовала серия убийств и похищений. В частности, были убиты два молодых парня – братья Драган и Зоран Живковичи, сыновья кума (для сербов это иногда больше, чем брат) пострадавшего коммерсанта. Их отец Ратомир Живкович (Фискал) также открыто обвинил в их убийствах «земунцев». Но обстоятельства этих убийств были более чем странные. В Австрии был задержан некий немец с полкило героина, который показал, что купил наркотики в Пожареваце у братьев Живковичей, которые сотрудничали с «земунцами». И когда в Пожареваце был убит один из братьев, Драган, выяснилось, что второй брат, Зоран, в это время пребывает не где-нибудь, а в столице Колумбии Боготе. Когда он срочно вернулся из кокаиновой столицы в Пожаревац, его тут же расстреляли из «хеклера». С этой чисто мафиозной истории и началась раскрутка «земунского клана» и его связей с семьей бывшего президента Милошевича.

Стоит отметить, что Милорад Улемак сменил свою фамилию на Лукович и получил кличку Легия после того, как почти десять лет отслужил наемником во Французском легионе. Вернувшись в Югославию в начале балканских войн, он сделал головокружительную карьеру, стал полковником МВД и командующим спецназом «Красные береты». Впоследствии объявлен военным преступником. По словам сербской журналистки Йовицы Крстиницы, «это феномен, в котором мы жили десять лет: бывший легионер без образования, роду и племени дослужился до полковника и командира спецотряда».

Но не стоит сводить мотивы убийства Зорана Джинджича только лишь к попытке «земунского клана» избежать наказания за обычные криминальные преступления. За ними всегда просматривались фигуры Марко Милошевича и его отца, умершего в голландской тюрьме. Вообще, практически за всеми громкими убийствами и покушениями тех лет в Югославии стоят люди, так или иначе имевшие отношение к военной контрразведке, подчинявшейся в свое время Раде Марковичу, который был лично предан Милошевичу, и его жене Мире Маркович. После свержения Милошевича Зоран Джинджич потребовал немедленной отставки и ареста четы Маркович. Однако Воислав Коштуница довольно долго по непонятной причине противился этому, что позволило клану Милошевича подчистить архивы, решить многие денежные вопросы и, в конце концов, сохранить на руководящих постах в армии лояльных им генералов, в том числе и начальника Генштаба Бранко Крга.

Сколь бы криминальными ни были мотивы убийства Джинджича, это событие радикально изменило именно политическую жизнь Сербии. Такого эффекта не смогли достичь организаторы убийства Немцова, хотя и породили бесконечное количество версий – почему и как это произошло. Но «почерк» преступления вполне ясен. Использование исполнителей «втемную», манипуляция их политическими взглядами и идеологическими установками – обычная практика, с которой давно уже свыклись все, кто теоретически может участвовать в такого рода «постановках». Убийство Джинджича, как и убийство Немцова, только подтверждает такую версию.