Я лично не вижу необходимости отделять политологию от истории, поскольку, если политика регулируется объективными законами (а это только частично так, поскольку огромное влияние на политику оказывают также субъективные цели отдельных людей и человеческих сообществ), то одними и теми же законами регулируется политика и прошлых веков, и настоящего, и будущего. Это позволяет нам, анализируя политический процесс в развитии, отмечать определённые тенденции и рассматривать варианты их продления в будущее.
Мы ведь не делим математику, на математику прошлого, математику настоящего и математику будущего. Несмотря на то, что в разное время математики располагали различным запасом знаний, математика является единым целым, поскольку её законы действуют объективно, независимо от того известны ли они нам.
Так же действуют и законы политики. Отличие заключается в том, что политика, как и всё чем занят человек (от живописи, до войны) является стыком науки и искусства. Научной её частью являются базовые законы, которые человечество пытается сформулировать, но слишком часто отвлекается на описание самих процессов и споры о том, кто герой, а кто негодяй.
Вторая её часть, как я упоминал выше, находится в полной зависимости от субъективных решений массы отдельных людей и человеческих сообществ. Благодаря этой субъективной части политика не детерминирована (не является фатально предопределённой). Мы можем определить варианты будущего, можем среди тысяч выделить десяток-другой (или в отдельных случаях даже сократить до двух-трёх) наиболее вероятных, но мы не можем будущее предсказать. И даже не можем утверждать, что оно будет развиваться по одному из наиболее вероятных вариантов.
Собственно, как искусство живописца заключается в том, чтобы передать характер человека или чувства, вызванные изображаемым объектом, средствами изобразительного искусства, так и искусство историка заключается в том, чтобы описать наиболее вероятный вариант развития событий в прошлом, большая часть которого также скрыта от нас.
Мы, в основном знаем результаты, но редко знакомы с процессом принятия решения и с теми субъективными мотивами, которыми руководствовался конкретный политический деятель или политическая группа (партия), принимая то или иное решение.
Искусство же политолога (как историка, изучающего политику настоящего и будущего) заключается в том, чтобы также не обладая и десятой долей необходимой информации, опираясь на интуицию, возникающую из знания событий прошлого и их, зачастую подсознательной, экстраполяции в настоящее и будущее, определить наиболее вероятные варианты развития политического процесса и связанные с ними выгоды и риски для конкретного субъекта политики.
При этом, если мы говорим о политологе, то это человек, занимающийся абстрактной политикой, не пытающийся на неё воздействовать в интересах отдельного государства или социальной группы. Если же политолог пытается такое воздействие оказывать, то он уже выполняет роль политтехнолога или политконсультанта.
Поэтому я считаю, что настоящему политтехнологу или политконсультанту (а не самозванцу-мошеннику, выманивающему бюджеты у наивной клиентуры) в большинстве случаев историческое образования и опыт работы в актуальной политике (именно в политике, а не просто в министерстве или в парламенте, где также полно статистов) необходимы. Есть, конечно гении, которые могут обходиться и без профильного образования, исключительно за счёт собственной проницательности, но это такие же редкие случаи, как великие полководцы, не имеющие профильного (военного) образования и опыта командования на разных уровнях.
- Как история помогает вам осмысливать современное состояние политики? А может быть обратный процесс, когда политология, то есть современное состояние политической жизни, помогает понять что-то в давних исторических событиях?
- По-моему ответ дан выше (составная часть ответа на первый вопрос). Но ещё раз подчеркну, ибо это важно.
Я не отделяю историю от актуальной политики. (За исключением её преподавания в средней школе, где, по моему мнению, в курс истории не должны входить события произошедшие ближе, чем за пятьдесят лет до нашего времени. То есть, сейчас в наших школах курс истории должен был бы заканчиваться на приходе к власти Горбачёва. Уже перестройка – событие слишком сильно влияющее на современную политику, чтобы её можно было изучать беспристрастно, абстрагируясь от сегодняшних групповых интересов).
В своей же работе я рассматриваю историю, как непрерывный процесс, как движение из прошлого в будущее. Это, как река, которая течёт мимо вас. Она постоянно одинакова и в каждый момент разная. Вы не можете её зафиксировать в какой-то отдельный миг, отделить какую-то её часть. Если вы хотите изучить реку, вы её должны изучать во всей совокупности (в прошлом, в настоящем, в будущем, вместе с окружающим ландшафтом и населяющими её и её берега организмами).
- Подскажите, как связаны между собой история общества, общественных отношений и религия? В одной из своих статей вы как-то назвали режим Зеленского сатанинским. Почему такая характеристика? Вы реально верите, что в души этих людей мог проникнуть и соблазнить их сатана? Или это просто образное выражение? Тогда расширьте для наших читателей, что вы под этим понимаете?
- Я уже говорил, что, с моей точки зрения, наука и религия дополняют друг друга, рассматривая одни и те же процессы с разных ракурсов. Именно поэтому в “тёмные века”, не раз охватывавшие территории как Европы, так и других регионов планеты, сохранением и приумножением научного знания и опыта занимались, как правило, религиозные общины (христианские, мусульманские, буддистские, языческие). Кроме того, практически каждое дошедшее до нас священное писание (какую бы религию оно не представляло) как правило имеет раздел, повествующий о возникновении конкретного народа и о его космогонических представлениях. Фактически это записанный в момент возникновения у данного народа письменности древний эпос. С точки зрения историка это – бесценная информация, поскольку, как показали раскопки Шлимана, руководствовавшегося в своих поисках древней Трои и других греческих городов микенского времени исключительно указаниями “Иллиады” и “Одиссеи” Гомера, древний эпос, исключительно точен, куда точнее, чем многие современные мемуары.
Конечно, это относится не ко всем священным книгам. Например, Коран написан относительно поздно и является практически целиком записью вероучения. Но даже он даёт богатейшее представление о жизни и быте народа, для которого и среди которого писался.
Кроме того, религия является высшим моральным законом. Поэтому народы, вышедшие из одного корня, как мы с поляками, сербы с хорватами, евреи с арабами, но избравшие разные религии, в конечном итоге расходятся очень далеко (даже становятся историческими врагами).
Заметьте, что в данном случае я привёл в пример только монотеистические религии авраамического цикла, которые проповедуют поклонение одному и тому же Богу и расходятся между собой, хоть и в весьма существенных, но всё же деталях (например, евреи отрицают мессианство Христа, считая его обычным человеком, христиане почитают его как мессию и Бога – одну из ипостасей нераздельной и неслиянной единосущной Троицы, мусульмане нарекают его одним из величайших пророков, посылавшихся Богом человечеству перед Магомедом. Расхождений в этих священных книгах много, но не больше, чем в добросовестных показаниях сотни свидетелей одного и того же события: событие они увидели по-разному, но все подтверждают факт самого события.
Большинство величайших учёных всех времён были людьми религиозными, поскольку не видели возможности выстроить внятную научную концепцию на основе отрицания Бога. Учёные-атеисты, как правило, используют в своих моделях эрзац-заменитель Бога, говоря о “законах природы”, “тайнах космоса”, непознаваемой “природе человека” и т.д.
Это примерно, как якобинцы, отменившие Бога и тут же навязавшие Франции культ Верховного существа. Или как большевики, заменившие отменённый ими религиозный культ, культом генерального секретаря. Сколько КПСС с культом личности не боролась, а он всё возрождался. Корейцы даже бороться не стали, пытаются использовать его (культ личности) “в мирных целях”, сделав его основой своей идеологии.
Мне представляется, что вера в высший моральный закон значительно благороднее и даже прогрессивнее, чем вера в не всегда чистоплотного (с политической точки зрения) “отца нации” (идолище поганое, в терминологии русских былин). Я солидарен с Достоевским, отметившим, что “если Бога нет, то всё позволено”, поскольку отменяя Бога, человек отменяет высший моральный закон. Как только он отменён, каждая отдельно взятая “мораль” – моя, ваша, мораль Гитлера и мораль его жертв, становятся равноправными конкурирующими моделями. Мы попадаем в дуалистическую систему, где добро равно злу, и они неотличимы друг от друга. Добро для одного вполне может оказаться злом для другого, а высшего морального судьи нет, и даже общество не судья, так как на каждое общество с одной моралью, всегда найдётся другое – с альтернативной.
Поэтому не понимать, что такое сатанизм режима Зеленского или гитлеровского режима, может только человек, для которого “Бога нет, а значит всё позволено”. Остальным же нет необходимости объяснять, что противостоять высшей божественной морали, то есть абсолютному, объективному, существующему независимо от человеческой воли добру, может только такое же абсолютное зло. Констатируя сатанинский характер режима, мы определяем его и его адептов, как абсолютное зло.
Кстати, это ещё один случай, в котором наука и религия абсолютно согласны между собой. Религия определяет режим Зеленского злом, поскольку он является богоборческим, то есть выступающим против высшей морали – абсолютного добра. Наука же любезно представляет нам доказательства правильности такого определения, скрупулёзно фиксируя количество убитых режимом Зеленского, а также заявления представителей этого режима, обещающих и дальше уничтожать население собственной страны и всех, до кого дотянутся, пока у них есть такая возможность.
Убийство ради убийства (даже без надежды победить) и есть абсолютное зло (одно из его проявлений).
- Мы приближаемся к концу 2023 года и вступаем в 2024-ый. Не боитесь ли вы делать прогнозы? Как вы считаете, что будет главным для России в следующем году? А что для Украины?
- Я не боюсь делать прогнозы. Я их просто не делаю. Я, как говорил выше, отмечаю тенденции и наблюдаю за их развитием, оценивая вероятность разных вариантов будущего.
Для России в следующем году будет важна Россия, как совокупность интересов всех её граждан, разных социальных групп, общества в целом и государства, как отдельного организма. А для Украины эвтаназия.
