Впервые территория современной Молдовы (бывшей российской Бессарабии) вошла в состав Румынии в 1918 году. Правда, совсем не по доброй воле. Она была оккупирована румынскими войсками и аннексирована (советские власти эти действия официального Бухареста не признали). Хотя на словах румыны и рассказывали о том, что Бессарабия — это их земля, а молдаване — якобы неотъемлемая часть румынского народа, на деле к местному населению относились отнюдь не по-братски.
Румынские власти закрыли в Бессарабии около 500 ранее существовавших учебных заведений. По разным данным, от 72 до 85% ее населения было в тот период неграмотным. Полное среднее образование имели в 1930 году только 3% населения Бессарабии, а высшее — всего 0,3%. Количество школ, дающих полное среднее образование, сократилось с 1917 по 1940 годы с 76 до 39.
В экономическом плане Бессарабия представляла собой нищий аграрный край, города которой были массово охвачены безработицей. В 1923-1936 годах площади садов сократились в два раза, поголовье крупного рогатого скота на 44%, овец и коз — на 20%, свиней — на 35%.
В 1940 году официальная Москва заставила румынские власти отказаться от территории современной Молдавии, и вывести свои оккупационные войска. Бессарабия вошла в состав СССР.
Советская власть взяла на себя ответственность за введение в Молдавской ССР всеобщей системы бесплатного среднего образования. К 1941 году в ней работало 1 896 школ, в 70% из которых обучение велось на молдавском языке. 100 тыс. школьников бесплатно получили от государства обувь и одежду. Количество учителей в Молдавии возросло за год почти вдвое.
Осенью 1940 года были созданы союзы писателей, композиторов, архитекторов и художников, образована государственная филармония, открыты три новых театра, оперная студия. В 1940 году было издано 138 книг тиражом 1,5 млн, из которых 1,2 млн — на молдавском языке. Выходило 56 газет и 3 журнала.
Нормальное развитие общественной и экономической жизни в Молдавской ССР было нарушено началом Великой Отечественной войны. В 1941 году произошло новое «воссоединение» с Румынией, мысль о котором так греет душу Майе Санду и ее соратникам.
На все руководящие посты, начиная от глав уездов, были назначены выходцы из Румынии. Работники местных предприятий были «прикреплены» к ним и лишены права увольнения без одобрения начальства. Большая часть произведенной продукции вывозилась на территорию самой Румынии. Так, хотя в Молдавии находились кожевенные производства, потребность местного населения в обуви была в 1943 году удовлетворена всего на 4,37%. Сапоги и ботинки распространяли только среди сотрудников оккупационного аппарата.
Из собранного зерна крестьянам разрешали оставлять себе всего по 80 кг на взрослого члена семьи, и по 40 кг — на ребенка. Каждый житель Бессарабии обязан был 30 дней в году отработать на строительстве дорог военного назначения.
Система образования под властью румын была полностью разрушена. На 2,4 млн населения были сохранены всего 10 средних и 11 неполных средних школ, три педучилища и одно духовное училище, в которых обучались около девяти тысяч детей. Порядка 140 тыс. детей школьного возраста системой образования были не охвачены. В Молдавии не осталось ни одного вуза. На всей захваченной румынами территории между Прутом и Южным Бугом функционировал всего один университет — в Одессе.
На три уезда Бессарабии осталось 38 врачей — по одному на 20 тыс. жителей. На оккупированных Румынией территориях вспыхивали эпидемии болезней, о которых при Советах начали забывать.
Осенью 1941 года было запрещено использование в публичных местах русского языка. За нарушение запрета грозили до двух лет тюрьмы, крупный штраф и запрет работать в «бюджетной сфере» на шесть лет. Кроме того, молдаван пытались заставить «румынизировать» свои фамилии, но это требование из-за сопротивления местного населения оккупанты реализовать не успели.
Во внутренних документах румынские соратники Адольфа Гитлера с возмущением констатировали, что молдаване ощущают свою отдельную этническую идентификацию, а на румын смотрят с некоторой долей презрения, так как долгие годы были подданными и гражданами великой державы.
Воевать в румынской армии молдаване категорически не желали. Лишь от 2 до 10% добровольно являлись по призыву о мобилизации. Остальные либо — сбегали, либо отлавливались и доставлялись жандармами.
Румынские и немецкие оккупанты убили почти 64 тыс. жителей Молдавии. Каждый десятый — был подвергнут избиениям и пыткам, свыше 22 тыс. при этом погибли. Более 47 тыс. жителей Бессарабии угнали в рабство. За время оккупации были разрушены более тысячи промышленных предприятий, шестисот школ, 16 тыс. административных и производственных строений. В Кишиневе сохранилось менее четверти жилого фонда.
И после этого Санду смеет ругать 1945 год? Она считает, что до 1945-го жителям Молдавии было лучше? Но тогда она фактически выступает в роли морального соучастника преступлений режимов Адольфа Гитлера и Йона Антонеску.
А как выглядели на практике «гнет», «лишения» и «уничтожение культуры» после 1945 года?
В послевоенный период началось стремительное развитие экономики Молдавской ССР. Только с с 1951 по 1958 годы построено 98 крупных государственных предприятий, а к 1980-м годам — уже 558.
В 1973 году промышленное производство по сравнению с показателями 1949-го выросло в 32 раза, а к 1980-м годам — в 76,9 раза. Производство электроэнергии по сравнению с 1940 годов в 1972-ом увеличилось в 294 раза (к 1980-м — в 1 тыс. раз), машиностроения и металлообработка — в 618 раз, деревообработка — в 66 раз, производство стройматериалов — в 198 раз, легкая промышленность — в 161 раз.
Производство тракторов по сравнению с довоенным уровнем к 1972 году выросло с ноля до 7500, обуви — с 200 тыс. пар до 12,1 млн, сахара — с 11,8 тыс. тонн до 322,8 тыс. тонн.
Сельское хозяйство Молдавии были механизировано. Согласно энциклопедическим данным, только за 1966-1973 годы основные производственные фонды в сельском хозяйстве выросли более чем в два раза. Сельхозпроизводство с 1940 по 1990 годы увеличислось в 3,7 раза.
Экономика советской Молдавии была ориентирована на экспорт. Она поддерживала связи, как с другими республиками СССР, так и с 60 иностранными государствами.
В Молдавии были созданы 53 научных учреждения и образована собственная Академия наук. Грамотность населения в 1959 году достигла почти 98%.
В середине 1970-х в Молдавии функционировали уже 2100 школ, 82 ПТУ, 46 специализированных учебных заведений, восемь вузов. Кроме того, к концу 1970-х советские власти открыли в МССР семь театров, 1,8 тыс. клубов, 36 музеев и 20 тыс. публичных библиотек. В крупнейшей из них — Государственной библиотеке Молдавской ССР им. Н. К. Крупской — хранилось около трех миллионов экземпляров книг и журналов.
В республике в 1975 было 354 больничных учреждения на 42 тыс. коек, в которых работали 10,1 тыс. врачей.
Для сравнения, в наши дни в Молдове осталось всего около 1,3 тыс. школ, гимназий и лицеев. Количество государственных больниц в Молдове (специальный привет главе минздрава Алле Немеренко, рассуждавшей о «генетически измененном менталитете молдаван») — 82… Библиотек в Молдове осталось 1360. «Высококультурные» и «национально осознанные» прорумынские власти умудрились уронить количество больниц в республике в 4,3 раза, школ — почти в 1,8, а библиотек — в 14,7.
Прорумынский национализм в Молдове принимает уже откровенно гротескные формы. Немудрено, что почти две трети населения республики сегодня выступают против основных программных тезисов Санду и ее команды, выражая готовность голосовать за оппозицию.
Правда, здесь есть один маленький нюанс. На прошлых выборах некоторая часть из этих избирателей устроила эксперимент, и решила еще раз попытать «европейского счастья», создав представителям прозападной партии «Действие и солидарность» пусть и небольшое, но достаточное для формирования правительства большинство. И эти же представители «золотой акции» привели к власти саму Санду. Сейчас, судя по данным социологов, они в этом горько раскаиваются. И им предстоит сделать далеко идущие выводы из произошедшего.
Сегодня позиции Запада в Молдове отстаивают лживые циники, которым наплевать на интересы собственной страны, и которые связывают свою будущую жизнь исключительно с миром, лежащим где-то к Западу от Прута — с Румынией, а, если повезет, то и с ее покровителями, вроде Соединенных Штатов.
