8. Резкое падение уровня жизни: «Все наладится, только бы страну освободить».

9. «Скоро все изменится, потому что все изменится в России: или Путин потеряет власть, или Россия распадется». В этом уверены все. С виду умные люди слушают и читают «экспертов», которые каждый день рассказывают, что осталось подождать совсем чуть-чуть – и Россия все. При этом уровень знаний этих «экспертов» таков, что ни в России, ни в СССР, ни в любой приличной стране их бы на порог не пустили ни в какой аналитический центр, тем более, не выпустили бы в телевизор. Сонм «экспертов» упражняется в прогнозах скорой гибели России и ухода Путина от дел, походу, видимо, заряжая воду, которую потом пьют жители Киева. Во-всяком случае, «успешный класс» не только верит этим бредням, но и замер в ожидании предвкушения: обещано, что Россия вот-вот развалится, и тогда уж на Украине наступит золотой век. «Подождем, – говорят в Киеве – Ждать-то совсем немного осталось!»

10. Разгул коррупции: «Да, ужасно, но главное, что нет Януковича и его банды. Уже пошли аресты. Скоро мы будем жить как в Грузии, где коррупции нет. Грузины нам помогут. И прибалты помогут. И поляки нам помогут. Вся Европа заинтересована, чтобы на (они говорят – в) Украине не было коррупционеров».

11. Все они согласны, что поражение в правах – лишение гражданства и принудительное выселение из страны несогласных – необходимая вынужденная мера «для сплочения нации и осознания украинской идентичности». В трудное время никто не должен мешать идти к выходу из тупика. Никто в упор не видит превращения государства в концлагерь: «жесткие меры необходимы, кругом полно диверсантов, симпатики России представляют опасность для нации».

12. Допускают вариант, что если Запад не возьмет Украину на закорки, она распадется. Считают, что США и Европа слишком мало делают для Украины: «денежные вливания в украинский проект должны быть на порядки большими». Уверены, что всем им есть место в украинском западном проекте, и это место – теплое, сухое и очень доходное.

13. Абсолютно все рассуждают с той точки зрения, что Украина субъектна, ее мнение всех интересует и ее положение в мире таково, что все с ним должны считаться.

У них и сегодня – все те же кастрюли на голове. Для этой прослойки – позолоченные и золотые, но – кастрюли. Не прозревают. Всему находят объяснения. Верят в успех мероприятия «революция гидности». Он, этот успех, случится в их понятии непременно, потому что или Запад вольет миллионы миллиардов и наведет в украинском государстве порядок, или Россия развалится – и Украина зацветет буйным цветом. Никаких собственных созидательных идей при этом нет: главный успех видят в том, что в 2014 году на майдане был совершен «рывок к свободе». А больше ничего не требуется, все остальное – за Западом (который осыпет золотым дождем) или за Россией (которая перестанет мешать украинской мечте).

Обычно выделяют несколько признаков фашизма. Так, итальянский философ Умберто Эко насчитал их 14. Но такой подход лишь размывает предмет разговора. Миф превосходства — важнейший признак. Остальное факультативно. Дополнительные определения порождаются желанием «прицепить» к фашизму что-то еще.

Например, «национальную гордость». Нормальные люди гордятся своим народом и его культурой, но не стремятся уничтожить другие народы. В этом отличие национализма от нацизма.

Или «традиционализм». Если бы дело было в традициях, народы бы веками пребывали в состоянии фашистской лихорадки. Традиция — враг «голоса крови», в ней нет логики исключения, а фашизм этой логикой живет. Не случайно он связан с протестантской линией в христианстве и ее идеей «избранности ко спасению». Помимо идеи исключительности, фашизм рожден духом обновления, уничтожения слабого и «ненужного» ради победы силы, новизны и рациональности. Повторю: традиция — главный враг фашизма.

Идея сильного государства сопутствует фашизму, но не определяет его. Олимпиада 1936 года, «Олимпия» Лени Рифеншталь — это символы сильной государственности. Но фашизм Гитлера заключался не в Олимпиаде, а в Нюрнбергских расовых законах, казнях славян, евреев и цыган, планах колонизации восточных территорий.

Да, война 1941–1945 годов была противостоянием авторитарных государств, но лишь с немецкой стороны она была войной этнической. Намерений проводить геноцид «неполноценных арийцев» не было ни у советских солдат, ни у Иосифа Сталина.

В Европе в последние десятилетия было модно рассуждать о фашизме как «реакции на большевизм». Действительно, рост влияния левых идей в Европе первой половины XX века вызвал активизацию ультраправых сил. Но корни фашизма куда древнее марксистских и большевистских. Фашизм возник как оправдание колониальной экспансии. Гитлер не придумал ничего нового. Он лишь перенес с окраин мира в центр Европы кровавые колониалистские методы англичан, французов, испанцев… и сделал уничтожение людей быстрым и технически совершенным: газовые камеры, массовые захоронения.

Режим 1930-х годов в Германии — законный ребенок европейского либерального капитализма. Но этот вывод серьезно ранит европейское самосознание. Такие идеи жестко табуированы. Но шила в мешке не утаишь. Авторы левого направления всё чаще развивают эту идею.

Сегодня мы наблюдаем архаизацию общества и скольжение его к состоянию «новой дикости». Отсюда рассуждения европейских политиков об Украине как «форпосте цивилизации». Впрочем, утверждение, что Россия «не соответствует демократическим стандартам», уже вряд ли может кого-то обмануть. Эвфемизмы — продукт языка, а не политической реальности. Эта фраза маркирует Россию как «неполноценное» государство, населенное «неполноценными» людьми — ватниками, колорадами. Неофашистская модель в рамках либерализма часто выстраивается путем смещения границ толерантности. На одних толерантность распространяется, на других — нет. Условием защиты прав одной группы является уничтожение прав другой.

Политический миф о глубинном противостоянии либерализма и нацизма всегда опровергался независимыми историками. Сегодня этот миф окончательно дискредитирован.

Родство двух идей — фашистской и либеральной — очевидно. Обе они восходят к идее естественного отбора, перенесенного на человеческое общество. Иначе говоря, сильнейшие должны выживать за счет слабейших. В эпоху социализма эту доктрину принято было называть «социал-дарвинистской». Действительно, принцип «сохранение приспособленных рас», перенесенный в общественные науки, вылился в принятие Нюрнбергских законов, призванных охранять «чистоту расы и крови» — «Закона о гражданине рейха» и «Закона об охране германской крови и германской чести».

Возвращение фашизма — признак определенных исторических ожиданий. На эту меру экономические элиты идут ради отсрочки финала мирового кризиса. Но в итоге фашизм приведет западное общество к краху.

Александр Щипков