Восставшие начали на него настоящую охоту, но ему удалось спастись, и сегодня он живет в Москве.
— Господин Азаров, в Европе по-прежнему нет ясности и единства мнений. Что же это было? Народная революция или государственный переворот?
— Знаете, я возглавлял правительство в течение трех лет, и все это время мы старались поддерживать добрососедские отношения как с Россией, так и с Европейским Союзом. Но такая равноудаленность не нравилась Соединенным Штатам, которые хотели, чтобы мы вернулись к политике прежнего правительства, откровенно враждебной по отношению к России. И это раздражение, как и давление, которым оно сопровождалось, мы ощущали с первого дня работы нашего правительства.
— Лично на Вас оказывалось давление?
— Когда мы отказались подписывать соглашение с Евросоюзом в том виде, в котором оно было нам представлено, произошли одновременно две вещи.
— А именно?
— С одной стороны, демонстранты, появившиеся словно ниоткуда, стали захватывать государственные учреждения, с другой, началось наглое, просто невероятное вмешательство Соединенных Штатов во внутренние дела суверенного государства. Ко мне пришла Виктория Нуланд (Victoria Nuland), дипломатический советник президента Обамы, и поставила мне ультиматум: или я соглашаюсь сформировать новое правительство национального единства, которое устроит антироссийские силы, или Америка не останется в стороне от событий.
— Что Вы ей ответили?
— Что мое правительство является демократически избранным и два раза получало вотум доверия. Я ей прямо сказал, что политику Украины определяет украинский народ, и она не может разговаривать в таком тоне с его законным представителем.
— И все же, судя по кадрам, обошедшим весь мир, протест против Вашего правительства продолжал шириться.
— Собрать большую массу людей вокруг здания правительства или на главной площади, являющейся символом столицы, это стандартная техника цветных революций. Результаты опросов, которые мне поступали, ясно показывали, что большинство украинских граждан твердо поддерживало линию правительства. Достаточно было немного отойти от площади, чтобы увидеть, что Киев жил абсолютно нормальной жизнью, и что по всей стране стихийно возникали митинги, где люди требовали совсем другого.
— Кто, по Вашему мнению, нагнетал обстановку на площади?
— В те дни мы полностью контролировали ситуацию. Среди демонстрантов были агенты наших спецслужб, и у нас были доказательства того, что протестующие получают приказы от американцев, что главный штаб демонстрантов находился в посольстве США в Киеве, которое в значительной степени и финансировало мятеж.
— И Вы ничего не предприняли?
— Когда демонстранты перешли к насильственным действиям, когда они стали забрасывать милицию коктейлями Молотова и применять огнестрельное оружие, мы вызвали посла США и послов европейских государств, чтобы предъявить им доказательства, которыми мы располагали.
— И что в результате?
— Мы были обескуражены. Единственное, что они нам сказали, это то, что мы не имеем право применять силу, несмотря на возрастающее насилие со стороны протестующих. В общем, нам связывали руки.
— Вы хотите сказать, что Европа сделала вид, что все в порядке вещей?
— В эти тяжелые, решающие дни Европа сознательно самоустранилась. Италия, в частности, не предприняла никаких действий. У нас была запись разговора премьер-министра Польши с главой внешней политики Евросоюза, где речь шла о том, что вопреки официальной версии, снайперы, стрелявшие по площади, не были пророссийскими, а были наняты другой стороной.
— А как реагировала госпожа министр?
— Без эмоций: эта правда неудобна, лучше забыть. Желание похоронить правду, чтобы не мешать планам американцев, было абсолютно очевидным.
— Вы хотите сказать, что другая сторона открыла огонь по своим, чтобы вызвать возмущение международной общественности?
— Я хочу сказать, что нужна была сакральная жертва, чтобы оправдать насилие толпы и захват государственных учреждений. Милиционеров убивали, многие были ранены, но президент Янукович так и не отдал приказ вооружить спецподразделения, надеясь на мирное разрешение ситуации.
— Мы подходим к 27 января 2014 года, когда Вы подали в отставку.
— Чувствуя свою огромную ответственность, я сообщил президенту, что готов уйти в отставку, чтобы способствовать проведению переговоров. Я предложил ему объявить о моей отставке в обмен на уход демонстрантов с площади и разоружение неонацистов и незаконных формирований, а это порядка пяти тысяч человек, получавших приказы из-за рубежа.
— Так и произошло?
— Я подал в отставку, но в остальном ничего не изменилось. Более того, ситуация продолжала ухудшаться день ото дня.
— Вы продолжали встречаться с Януковичем?
— Да, как раз в эти часы мы много встречались и говорили по телефону.
— О чем вы говорили?
— Я старался убедить его, что он теряет время, что бессмысленно вести переговоры с оппозицией, они - всего лишь марионетки. Он сказал, что у него идут переговоры, причем на весьма унизительных условиях, с министрами иностранных дел Польши, Франции и Германии. Было, однако, очевидно, и я сказал ему об этом, что вести переговоры имеет смысл только непосредственно с Соединенными Штатами, хотя они не желали каким-либо образом подставляться, их единственной целью было свержение правительства.
— Где Вы были 22 февраля, на следующий день после переворота?
— Накануне вечером я встретился с президентом, он сказал мне, что намерен принять предложение Польши, Франции и Германии, и что на следующий день, после значительных уступок, протестующие покинут площадь, как предусмотрено соглашением. На следующий день я вышел из дома, чтобы встретиться с Януковичем, но меня остановил начальник моей охраны, поскольку резиденция президента была захвачена мятежниками, а его жена чудом избежала покушения. Он сказал мне, что и президенту угрожает опасность, что мятежники приказали перекрыть границу, чтобы предотвратить выезд членов правительства. Януковичу светила судьба Каддафи.
— В каком смысле?
— Каддафи был убит мятежниками, но приказ был отдан государствами, которые начали войну в Ливии. Я уверен, что без политической и моральной поддержки со стороны США и Европы никто на Украине не был в состоянии физически устранить президента и нас, членов его правительства. Осознание этой истины стало самым большим разочарованием в моей жизни.
— Президент Путин на днях заявил о том, что он спас жизнь Януковичу и Вам. Как все происходило?
— Президент Путин подчеркнул, что с его стороны это была помощь людям, дружественно настроенным по отношению к России, которые никому ничего плохого не сделали. Обратите внимание, как со временем менялась позиция России. Сначала Путин заявил, что готов сотрудничать с новым правительством Украины, но затем произошло то, что заставило его изменить позицию. Я имею в виду враждебную реакцию Киева и его действия в отношении Крыма и восточных регионов, где большинство населения - русские. К сожалению, Европа не знает этой горькой правды. Никто не писал о нападениях на военных, которые взяли под охрану русскоязычные регионы, об убийстве безоружных людей, протестовавших против новой власти. В Одессе украинские националисты заживо сожгли более ста человек. Киев хочет править в русскоязычных регионах с помощью террора.
— Господин Азаров, попробуем заглянуть в будущее. Перемирие будет соблюдаться?
— Когда мы говорим, что к власти в Киеве пришли нацисты, Европа полагает, что мы лжем, но это чистая правда. Как еще можно назвать тех, кто приказывает стрелять по жилым кварталам из установок залпового огня? Десятки тысяч мирных жителей убиты, разрушены пять тысяч зданий, уничтожены водопроводы. Люди страдают от холода, живут в подвалах. Это преступники, и скоро эти факты станут достоянием международной общественности. Я поддерживаю Минские соглашения, благодаря которым прекратились массовые убийства. Россия готова к компромиссам, но Украина - это и русские тоже. «Украина для украинцев» — это лозунг нацистов. США и Европа должны это осознать и действовать соответствующим образом.
— Вы вернетесь на Украину?
— Меня безо всяких оснований включили в черный список. Прошел год, но у них нет ни одного факта против меня. Но все-таки я - не оптимист. Сегодня на Украине никто из судей не в состоянии противиться воле правительства. Надеюсь, что когда-то я смогу вернуться. Все это не может продолжаться долго. Деньги МВФ до граждан, к сожалению, не дойдут, экономика уже в кризисе, но я сделаю все возможное, чтобы моя страна не превратилась в новое Сомали посреди Европы.
