La Strada также выявила новую категорию звонков: это обращения женщин, которые подверглись издевательствам мужей или любовников, ранее принимавших участие в боевых действиях или приехавших на побывку. В прошлом году было 40 таких обращений на линию La Strada, с начала года - уже почти столько же. В организации полагают: если кризис продолжится, таких звонков будет еще больше.

Как считается, в действительности число пострадавших женщин намного выше, поскольку эта статистика отражает лишь число тех, кто просит о помощи.

Сотрудница La Strada Алена Зубченко говорит, что обращений стало больше, потому что "в обществе в целом больше насилия", а также растет число мужчин, имеющих проблемы с психикой из-за пережитого на войне.

"Солдаты, которые возвращаются домой, естественно, страдают от стресса и тревожности, но не всегда готовы обращаться к психологам, - поясняет Зубченко. - Они думают, что лучшее лекарство - алкоголь. Затем им начинает казаться, что жены их не понимают или не понимают, что они пережили или повидали. Эти психологические терзания могут вылиться в физическое или сексуальное насилие".

La Strada также сообщила, что в семьях беженцев и тех, кто остается в зоне конфликта, стало больше случаев психологического насилия. При этом для беженцев выше риск стать жертвами торговли людьми и сексуального насилия.

"Также поступает все больше сообщений об изнасилованиях и сексуальном насилии, совершенных вооруженными мужчинами в форме в Донбассе", - говорится в статье.

По словам Зубченко, многие жертвы не хотят обращаться в правоохранительные органы. Кроме того, по некоторым сведениям, иногда у таких женщин не принимают заявления. Милиционеры считают бывших военных патриотами и "не хотят регистрировать заявления о домашнем насилии, потому что считают, что эти мужчины и так настрадались", поясняет Зубченко.

Еще одна сторона проблемы: на Украине всего три приюта для женщин, которые страдают от домашнего насилия, причем теперь в этих учреждениях размещено много беженцев.

У глав Евросоюза существуют серьезные опасения относительно невыполнения Украиной принятых экономических и политических обязательств, пишет WSJ. В ЕС предполагают, что подобное поведение Киева со временем лишь усилит экономическое бедствие страны. В этом случае предоставленные Евросоюзом кредиты на сумму порядка 3,22 миллиарда долларов останутся невыплаченными.

Киев, в свою очередь, также разочарован позицией Евросоюза, пишет WSJ. Отсутствие продвижения по предоставлению Украине безвизового режима, открытое разногласие внутри ЕС относительно антироссийских санкций, а также неуверенность Евросоюза касательно двустороннего торгового пакта вызывают сомнения Киева по поводу готовности Европы придерживаться ранее взятых на себя обязательств.

Как утверждает исследователь отделения Фонда Карнеги в Брюсселе Ульрих Спек, на данный момент Запад ждет четкого представления о том, куда движения Украина — серьезно ли она настроена проводить реформы и может ли она быть реальным партнером.
Тем не менее, подчеркивает издание, между тем, чего хотят украинские власти, и тем, что, вероятно, даст Евросоюз, — целая пропасть.

Таким образом, перспективы достижения быстрого прогресса в отношениях между Украиной и Евросоюзом выглядят туманными, заключает WSJ.

Вопрос: Вы говорите, что информация и соцсети – современный троянский конь. В Китае его не пускают и жестко контролируют, у нас кричат, что это "совок" и цензура. Стоит ли разделять цензуру, информационную безопасность и регулирование информационного пространства?

Игорь Панарин|Фото: Накануне.RUИгорь Панарин: То, что есть в Китае – это не цензура, а регулирование, и с моей точки зрения, это совершенно правильный подход – защита. У них сама идея – построение великой китайской стены как защиты в информационном пространстве от внешних воздействий – это ключевая задача. Любая задача в противоборстве – доведение позитивной информации, в частности, о Китае, за его пределы и одновременно – защита информационного поля от внешнего разлагающего воздействия. С моей точки зрения, они нашли верный вариант. Можно было пойти двумя путями. Первый – запретить подключаться к интернету. Я приведу пример из истории – после окончания Второй мировой войны, когда коммунистические идеи были довольно популярны в Америке, там просто запретили продавать радиоприемники, способные принимать длинные волны советского радио. Они пошли по пути жесткого запрета и в результате, американцы, если бы и хотели, не могли получать никакой информации из СССР. Они пошли по пути жесткого цензурирования, но об этом практически не говорят, хотя стоило бы. Китайцы тоже могли так сказать, что мы разрешим, например, только 20 млн подключиться к интернету, а остальных не пустим, технологически для этого все возможности были. Но они пошли по пути открытия всех дверей, но не хаотического, а с одновременным контролем. Скандал с Google (2010), который был, это четкое проведение такой государственной политики, и тогда они настояли на своих требованиях. Второе: недопущение повторения опыта Тяньаньмэня (1989), блокирование попытки цветной революции, которая развивалась абсолютно по майданному варианту – палатки, студенты, гораздо раньше, чем в Киеве. Они жестко ее подавили и сделали выводы.

Вопрос: Как они это сделали? За счет контроля информационной среды?

Игорь Панарин: У них стояла задача не допустить запуска такого антигосударственного механизма, они открыли двери, но стали жестко контролировать те сегменты общества, которые могут стать угрозой национальной безопасности. Контроль был введен на государственном уровне, а вторым слоем – на уровне университетов. Как оказалось, после череды событий, начиная с Туниса "цветные революции" практически полностью запускались и "раскачивали" государства Ближнего Востока и Восточной Европы информационно. Тунис был страной с высоким уровнем жизни, все там было неплохо, и ситуацию раскатали только информационными средствами, прежде всего с помощью Интернета и социальных сетей. Опыт показал, что эта китайская стратегия административно-правового регулирования зон риска, в частности, студенчества, оказалась правильной, когда на пекинский майдан вышло 150 человек, из которых 50 были сотрудниками американского посольства, 50 – западными журналистами и 50 – китайцами. Китайский опыт частично применяют в Белоруссии и мы знаем, что эта страна дважды избежала "цветных революций", а попытки осуществления государственного переворота там предпринимались системно и в большем объеме, чем на той же Украине. Но наличие жесткой центральной власти, принятие правильных и своевременных решений, в том числе, нормативно-правовых, позволило избежать последствий. Для России китайский и белорусский опыт позитивен, и его стоит внедрять в наше информационное и правовое пространство.

Вопрос: Тем не менее, в Гонконге вышло гораздо более 50 человек, но и эта попытка не увенчалась успехом. Что здесь стало ключевым фактором?

Гонконг, протест, митинг|Фото: livejournal.com

Игорь Панарин: Гонконг – бывшая британская колония до 1997 года, там сформировалась особая этногруппа, времени с момента возврата в китайскую юрисдикцию прошло не так много. Но ключевой фактор противодействия внешним попыткам осуществления "цветной революции" – умелые действия Китая. Там было несколько моментов, которые должны были стать переломными. Был момент, когда лидеры оппозиции сами пошли в полицейские участки, чтобы их арестовали, и под это была заготовлена серия акций на тему "свободу заключенным". А полицейские их отпустили. В Киеве в феврале 2014 года таким моментом стала стрельба неизвестных снайперов, которые полностью повторили западный сценарий провокации 1989 года в Румынии (г.Тимишоаре), когда снайперы западных спецслужб убили около 50 полицейских и более 200 демонстрантов. Тогда Янукович не мог склониться к решительным действиям, майдан уже начал стихать, и в этот момент управляемая извне ситуация была переломлена за счет снайперов, после чего изменить ее было нельзя. В Гонконге таких точек было две. Там они действовали без снайперов, но аналогичными провокациями, однако китайцы сработали достаточно гибко. В результате, ситуация если и не решена полностью, но локализована полностью.

Вопрос: На прошлой неделе обсуждались две вещи – создание в Праге медиа-холдинга, по работе в соцсетях по противодействию "российской пропаганде", а в конгрессе США обсуждали эту тему и связанный с ним "список Немцова", составленный Касьяновым, в который включены "самые одиозные российские пропагандисты". Как вы эту ситуацию прокомментируете, насколько серьезные последствия она влечет?

Игорь Панарин: В целом, мы недооцениваем работу в соцсетях. Прежде всего у нас отсутствует государственный интернет-холдинг, о котором я говорю не один год, который мог бы заниматься и работой на внутреннем и на внешнем поле в соцсетях. Здесь я бы вспомнил о том, что в 1998 году американцы приняли концепцию информационных операций, тогда впервые было введено понятие наступательных информационных операций. Тогда еще не было соцсетей, но там принципиальный момент был в том, что такие операции могут иметь место и в мирное время – это был кардинальный методологический вывод – это открытый официальный документ. Это было, фактически, началом информационной войны на официальном уровне, но в России до сих пор нет доктринальных документов, которые бы прописывали подобные вещи. В 2006 году американцы издают новый документ, который детализирует предыдущий и объявляет социальные сети и интернет главным полем информационных операций. До сих пор у нас доктринально нигде не прописаны меры противодействия. То, о чем вы спрашиваете – это звенья плана, который работает с 2006 года. Просто создаются новые структуры, новые подразделения, но они базируются на постулатах 2006 года о том, что соцсети – главное поле информационной войны, и создают новые ударные информационные кулаки.

Вопрос: А мы все это время ничего не делали?

Игорь Панарин: Мы нельзя сказать, что ничего не делали, введены недавно изменения в закон о СМИ в части того, кто может быть владельцем российских СМИ, но обращаю внимание, что понижение уровня для иностранцев с 50 до 20% произойдет окончательно только в 2017 году, хотя вероятность дестабилизации может наступить гораздо раньше. У американцев закон об информации существует с 1948 года, там иностранцы не могут владеть более, чем 25% СМИ. Не введена и обязательная перерегистрация СМИ. У нас есть СМИ со 100%-ным иностранным капиталом, но новые нормы будут касаться только вновь создаваемых СМИ. У нас есть три федеральных телеканала со 100%-ным иностранным капиталом. Регулирование начнется с 2017 года – поздновато. Существует проблема собственников СМИ, социальных сетей, социальных услуг, провайдеров – там тоже есть проблемы с участием иностранного капитала. Помните, у нас два года не могли выяснить, кто является собственником крупнейшего аэропорта России, а в информационной среде думаю этих проблем не меньше. Мы запаздываем в нормативно-правовом регулировании. Накал нападения будет увеличиваться, и надо усиливать способы противодействия. 2 тыс. британских солдат вновь созданной 77-й бригады вооруженных сил Великобритании будут работать профессионально в соцсетях против России – это гигантская цифра – у нас весь главк по борьбе с экстремизмом меньше.

армия, компьютеры, интернет, кибервойска|Фото: ljplus.ru

Безусловно, у нас есть сотрудники, занимающиеся этим направлением – но в гораздо меньших количествах. Ведь Роскомнадзор регулирует только три сектора информационного поля – это очень узкая часть спектра. В данном случае, нам нужно брать за основу западные нормативно-правовые документы. Когда США в 2001 году приняли закон о поддержке патриотизма, я предлагал его не меняя принять в России, чтобы нас не обвиняли в зажиме демократии, но его не приняли у нас. Там жесточайшие нормы регулирования внутриполитического и информационного пространства США, и хотя прошло уже 14 лет со времен терактов, он действует в США, а принят был через две недели после терактов – то ли он был заранее заготовлен, то ли еще что-то, но быстрота его принятия поражает.

Вопрос: Если говорить об украинском информационном поле – нам упрощенно представляют, как "борьбу олигархов", "тупое зомбирование" и "информационный беспредел". Можно ли уверенно сказать, что это действительно так, или все это поле, или его часть управляется извне?

Игорь Панарин: Моя точка зрения, - там полное внешнее западное управление. Авакова не случайно назвали "фейсбучным министром". До переворота у него не было своей странички в Фейсбуке, он вообще никакой деятельности там не вел, но 9 марта 2014 года в Киев прибыли 16 офицеров киберцентра НАТО из Таллина, фактически, они и стали ядром системы работы в социальных сетях и управления через соцсети, управления не только внутренним украинским общественным мнением, но и российским. На Украине около 3 млн пользователей Фейсбук, в России – 30 млн, и вся эта работа направлена не столько на украинскую, сколько на российскую "фейсбучную" аудиторию. Можно сказать, что в Фейсбук с нашей стороны активную позицию имеют энтузиасты, а с той стороны – специальные подразделения. Это принципиальное отличие. Это не означает, что российские госструктуры "не работают". Они работают, но, как правило, в рамках конкретных операций. Скажем, нужно было обеспечить информационно воссоединение Крыма. Крым воссоединился, работа закончилась, и эти действия не являются частью стратегического общего плана действий всех структур. В этом проблема – отсутствует координация.

Вопрос: Как ее можно добиться?

Игорь Панарин: Вот, например, едет наш президент в Хакасию урегулировать ситуацию после пожаров, с ним группа министров и советников и он каждого назначает ответственным за какое-то направление. Тут точно так же, видимо, целесообразно действовать. МВД – не допустить ввоза 50 тыс. новых покрышек в центр города (как в Киеве) – их же надо просто физически доставить, другие должны блокировать антигосударственные действия в соцсетях, третьи – работают в СМИ, четвертые – с политическими партиями – должен быть единый план действий, и за это должен отвечать какой-то советник по этой сфере точно так же, как Глазьев – советник по евразийской экономической интеграции. Но такого человека у нас пока нет. В США этот механизм замыкается на службы разведки. Директор киберкомандования США одновременно директор АНБ, то есть он в обычное время старший в Агентстве национальной безопасности, а во время проведения операция в информационной войне – он старший для всех 18 разведслужб страны. У нас подобные попытки несколько раз предпринимались, но не завершились созданием координационной структуры. Нельзя сказать, что у руководства страны нет понимания, что это важная сфера. Оно есть. Ведь та же "Russia today" была создана и успешно действует, тот же Дмитрий Киселев и Константин Семин, Аркадий Мамонтов и ряд других отлично ведут телерепортажи. Частично эта информационная работа проводится, но против нас ведется системная многолетняя работа с 2006 года, которая требует системного стратегического ответа, которого пока нет.

Вопрос: Поэтому мы терпим поражение?

Игорь Панарин: Наше поражение на немецком информационном поле очевидно, когда в 2008 году (вооруженный конфликт на Кавказе) соотношение позитивных к негативным новостям о России было 1:4, а стало 1:70 в ходе украинского кризиса. Это заставляет сделать попытку разобраться, что произошло, кто влияет на немецкое общественное мнение, какие там проводились конференции, круглые столы, какие СМИ и как там работают. И это при том, что там, в Германии около 15 млн человек знают русский язык, там много граждан России проживает. Нужно провести анализ, понять, почему мы проиграли. Американцы сделали выводы после августа 2008 года, когда в Германии было более лояльное отношение к России, чем в США и Великобритании, внесли коррективы и изменили ситуацию. Нам тоже следует сделать свои выводы. Есть еще и такой момент – их Госдеп – это не наш МИД. У нас есть Чуркин, есть Лавров, которые отлично информационно действуют, но у нас нет должности заместителя министра по публичной дипломатии, а там есть такой зам, который курирует всю эту деятельность, который ставит задачи послам. Нет такого функционала. Многие вещи – из организационно-управленческой сферы.

Мюнхенская конференция по безопасности, Сергей Лавров, Игорь Иванов|Фото: mid.ru

Вот назначили заместителя министра по борьбе с международным терроризмом, а публичную дипломатию так никто и не координирует. В целом российскую линию ведения информационного противоборства можно представить в виде согласованной работы замглавы МИДа по публичной дипломатии, руководства Сил специальных информационных операций вооруженных сил, советника президента по информационному противоборству, специальных подразделений спецслужб, государственных СМИ. Все они встраиваются в логичную государственную систему: советник президента, заместители по линии МИДа и ряда других министерств и ведомств, командование Сил специальных информационных операций вооруженных сил. Целесообразно периодически собирать Госсовет по информационному противоборству, давать на нем директивные указания полпредам, губернаторам, и получается организационно-управленческая решетка. Я считаю, что нужна новая организационно-управленческая система.

Вопрос: Недавно был визит посла США в России Теффта на Урал, который прошел фактически в секретном режиме, в прошлом году послы Германии и ЕС выступали в УрФУ и их выступления вызвали полярные оценки – кто-то считает, что плюрализм мнений и информации должен быть, кто-то – что такую деятельность нужно регулировать и контролировать. Как быть с дипломатами, их нужно рассматривать как акторов информационной войны или мухи – отдельно, котлеты – отдельно?

посол, Теффт, визит|Фото: vk.com

Игорь Панарин: Я думаю, что, во-первых, должен быть российско-американский баланс, а перед этим господин Теффт выступил в Ярославском государственном университете. Он активно выступает, но должен быть баланс – если он выступает тут, то пусть наш посол выступает в Гарварде, в других университетах США. Пока мы видим дисбаланс, в нашем информационном поле мы даем возможность внешним игрокам доводить свои позиции, а нам не очень дают. Я был в Стэнфорде, в Джорджтаунском университетах, мы встречались, общались, но меня там не выпускали к студентам. Мы встречались с политологами в узком кругу, но такого чтобы "пусть в рамках демократии Игорь Николаевич выступит, выскажет точку зрения России" – никто меня не допускал до неокрепших молодых "глаз и уш". Они дозируют, и это правило информационной войны: ограничение внешнего информационного потока на своей территории и максимальное доведение своей точки зрения на другую. Они этого придерживаются. Если мы посмотрим на Украину, это типичный образец четкой западной стратегической информационной операции, где они целенаправленно ликвидируют российские каналы, вещание, и одновременно усиливают свое влияние. Результат, надо признать, эффективен. В этом смысле, зачем нам предоставлять возможности, которые нам не предоставляют?

Вопрос: Культурные проекты, кино, фотографии, театр – тоже один из фронтов этой войны? Скажем, большой скандал разразился с отказом проката фильма "Номер 44", что об этом скажете?

Игорь Панарин: В целом, конечно, задача у нашего соперника – максимально ограничить влияние русского языка, русской культуры на умы, настроения людей во всем мире. Для этого же и русские школы, например, на Украине закрывали. Голливуд – основная тема. Все кинофильмы идеологизированы, абсолютно. Реконструкция истории, попытка подменить итоги Великой отечественной войны. Возьмите Францию, это поражение еще Советского Союза. В 1945 году абсолютное большинство французов считало, что СССР внес решающий вклад в победу. А в 1994 году, уже меньше половины. Сегодня картина диаметрально противоположна. Во Франции была мощнейшая коммунистическая партия, в каждом шестом французе – русская кровь, как мне сами французы рассказывали. И результат – кардинальное изменение настроений за 70 лет. Несмотря на Наполеона, у Франции в России в основном, были позитивные настроения – это сильное поражение СССР и России. Нужно это проанализировать, почему так случилось. У СССР не было денег? Были, но CNN создали в 1980 году, а "Russia today" через 25 лет. Неслучайно они активно действуют в этой культурной сфере, масса скандалов, не только в Екатеринбурге, с музеями, с современным искусством, это все – поле информационной войны. Задача Запада - принизить роль России на всех исторических этапах, но, в первую очередь, во Второй мировой войне.

Колонна НАТО, Чехия|Фото: "Русский Дом" в Марианских Лазнях

Вопрос: Командование НАТО демонстративно проводит учения по периметру наших границ – в Прибалтике, Польше, на Украине, колонна бронетехники под камеры проехала по всей Восточной Европе. Это намеренно бряцание оружием, тоже стиль информационного давления?

Игорь Панарин: Это фактор демонстрации силы и информационно-психологического давления. Я убежден, что в военном столкновении блок НАТО будет разгромлен и они никогда к нему не приступят, потому что знают, что в прямой военной агрессии они потерпят поражение. Но использование информационного давления, как фактор решения политических задач, продолжается. Чехия сейчас занимает более позитивную для России позицию. Президент Земан собирается на парад Победы приехать, делает заявления в поддержку России, и вдруг по территории Чехии американцы прошли колонной бронетехники. Это фактор угрозы информационно-психологической, акция давления.

Вопрос: Соответственно, заявления представителей Госдепа, о том, что "все учения в России – провокация против США" – это абсолютно зеркальная ситуация?

Игорь Панарин: Это зеркальные вещи, да. Еще раз скажу: они требуют от нас соблюдения правил, которые они сами никогда не соблюдают. И нам надо играть не по правилам, которые устраивают специально для нас, а играть в реальной системе координат. А координаты какие: следует атака, следует анализ и действия – защитно-оборонительные или атакующие. Я сторонник переноса активности на внешнюю территорию. Тот же Фергюссон – это проблема, но мы не уделяем внимания по раскрутке информационного пожара, хотя поводов более, чем достаточно. Они ставят задачу разрушения России, а мы не ставим задачу разрушения США или Великобритании. Так же и СССР – они ставили задачу развала СССР и целенаправленно шли к ней, создавали структуры и т.д. А мы ставили задачу победы коммунистической партии США на выборах, что было малоперспективной задачей. Задачи разрушения США не ставилось. У нас есть мощнейший инструмент – крылатые ракеты, которые превосходят западные аналоги, но переориентация целей должна произойти – удар должен быть не по военным базам, а по центрам управления и финансово-экономическим структурам.

У нас сейчас как – подлодка всплывает, и у нее задача – потопить авианосец. А зачем ей топить авианосец, если она может нанести удар по лондонской бирже и по финансовым центрам управления, и она это сделает стопроцентно. Тогда люди Запада, принимающие решение, будут знать, что в случае подготовки агрессии против России они гарантированно будут уничтожены, в случае эскалации, что у них шансов нет. Это будет сдерживать их намерения по развязыванию войны. Мы условно наносим сейчас встречный ядерный удар по военным объектам, а нужно по центрам информационного управления и по центрам финансово-экономического управления. Сейчас публикации в СМИ позволяют понять, что дело идет к эскалации агрессии, и эти люди будут знать, что если они дойдут до определенной точки, то они сами будут уничтожены, то это мощный фактор торможения и блокирования мировой войны. Это очень важная мысль, я хочу ее подчеркнуть: переориентация наших подводных лодок на объекты финансово-экономического и информационного управления, действующие против России. Я эту концепцию выдвинул еще в 1995 году, и они ее очень боятся. Технически мы решаем ее за счет новых стратегических подлодок, осталось использовать их как фактор сдерживания, официально объявить, что в случае военной агрессии, эти центры будут уничтожены в силу того, что полет ракеты – несколько минут, результат гарантирован. С моей точки зрения, для России это один из факторов сохранения духовного суверенитета и территориальной целостности, наряду с ядерным оружием.

Более того, установив режим террора и опираясь на внешнюю поддержку эта группа лиц осуществляет достаточно плотный контроль над большей частью территории Украины. Однако президенты, ничего не контролирующие за пределами столиц есть в Сомали и в Афганистане. Коалиция, во главе с Саудовской Аравией пытается вернуть к власти беглого президента Йемена. В Ливии тоже есть люди, называющие себя законной властью. Все эти режимы признаны мировым сообществом, имеют своих представителей в ООН и посольства по всему миру. У этих «властей» даже есть некие силовые структуры и к ним также прибывают иностранные «военные советники». Но государство в каждом из описанных случаев отсутствует.

Потому, что государство – не просто вооруженный контроль над территорией. Территорию контролирует и банда. И не просто дипломатическое признание и представительство в международных структурах – добрый десяток лет Китай в ООН был представлен режимом Чан Кайши, к тому времени контролировавшем только Тайвань (Формозу). Государство, прежде всего – определенный набор политических, социальных, экономических и административных функций. Все эти функции киевский режим с себя сбросил.

Политические права (даже в рамках нацистского законодательства) не гарантируются, включая право на жизнь. Социальная сфера не финансируется. Административная вертикаль разрушена, хотя бы потому, что кто попало может устроить кому угодно «мусорную лютрацию», да и по многим другим причинам, среди которых не последнее место занимает непрофессионализм «революционных кадров» пришедших «наводить порядок». Экономики просто нет. Какие-то чудом работающие предприятия и постепенно скатывающееся к натуральному сельское хозяйство не представляют единый комплекс. Это как босоножки, кальсоны и меховая шапка – предметы одежды, но не костюм, даже если кроме них на человека ничего не одето.

Режим удерживается только террором и по сути является бандой, установившей вооруженный контроль над территорией с населением в 40 миллионов человек. Его даже с Исламским государством нельзя сравнить. В последнем случае мы имеем дело с идеологизированными террористами, а киевский режим, хоть и поддерживается идейными неонацистами, является для них лишь попутчиком и состоит, преимущественно из воров и казнокрадов, ставших путчистами и убийцами, поскольку в прежнем режиме грабить было уже невозможно.

Ну а банда, какой бы большой и хорошо вооруженной она ни была, и кто бы ни признавал ее легитимной, долго удерживаться у власти не может. Она либо должна переродиться в полноценную настоящую власть (так часто случалось после революций), либо она распадается, начинает пожирать саму себя и, в конце концов ее добивает благодарное население и/или соседи.

Тем не менее, похоже, что ошалевшие от выпавшей им на долю удачи киевские маргиналы в Раде, Кабмине и Администрации президента собираются жить и управлять вечно.

Об этом, в частности, свидетельствует их законотворчество. Обращаем внимание именно на законотворческую деятельность, поскольку она, во-первых, является основой всей системы, а, во-вторых, является, пожалуй, единственной сферой непосредственного взаимодействия Рады, Кабмина и президента, являющихся субъектами законодательного процесса.

На текущей неделе внимание российских СМИ, политиков, экспертного сообщества привлек так называемый «закон Ляшко» (хоть законопроект и подписало полтора десятка депутатов именно Ляшко является знаковой, известной российскому обществу, фигурой).

Законопроект называется грозно: «О национализации имущества Российской Федерации и ее резидентов». Ссылаясь на принятый той же Радой в понедельник закон о признании РФ страной-агрессором авторы законодательной новеллы предлагают отобрать у России и ее граждан все то имущество, до которого сумеют дотянуться руки украинских властей.

Читайте также Рада требует дать отпор России

Я бы мог выдвинуть несколько различных версий цели и смысла данного законопроекта и его возможного влияния на судьбу российско-украиснких отношений. Пару штук для примера навскидку:

1. Законопроект – очередная провокация, призванная втянуть Россию в войну. Как только он начнет применяться Москва не сможет игнорировать факт откровенного наглого грабежа и вынуждена будет послать войска на Украину, к чему ее при помощи Киева давно принуждает Вашингтон.

2. Законопроект направлен на пополнение пустой казны в условиях, когда МВФ денег не дает, кредиторы отказываются от реструктуризации долгов или их списания и Украине угрожает дефолт. А так мало того, что можно не отдавать 3 миллиарда долларов российского кредита, подлежащего выплате в конце года (ну и что, что Евробонды – закон есть закон, Киев будет утверждать, что это форс-мажор и банкротом он не является), а также почти 2,5 миллиарда долларов долга «Газпрому», но и попробовать удовлетворить остальных кредиторов, украденным у России имуществом.

Можно предложить и десятки других объяснений, но все они будут ложны, потому, что на деле законопроект – пустышка. Даже, если он когда-нибудь попадет из комитетов в сессионный зал, будет проголосован, подписан президентом и вступит в силу. Даже если у банды, захватившей Украину к тому времени еще будут оставаться силы на его реализацию, он, несмотря на грозное название, не предусматривает конфискации имущества РФ или ее граждан.

Законопроект № 2678 от 20 апреля есть на сайте Верховой Рады и каждый может убедиться в том, что статья третья данного законопроекта предполагает, что для национализации чего бы то ни было Верховная Рада должна принять еще один специальный закон, проект которого должен быть подготовлен и подан Кабмином Украины и который фактически должен представлять из себя список, подлежащего национализации имущества. То есть даже будучи принятым, законопроект № 2678 будет не более, чем законом о томя, что надо принять еще один закон.

Чтобы было понятно, как скоро это может произойти напомню, что со второго декабря прошлого года на рассмотрении комитетов Верховной Рады находится законопроект о денонсации Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Украиной и РФ. Характерно, что 10-го февраля 2015 поступил на рассмотрение в комитеты и тоже завис там проект закона и приостановлении действия отдельных статей того самого договора, который Рада собирается денонсировать. Пока ни один из этих законопроектов не собрал все необходимые заключения и их рассмотрение в сессионном зале до парламентских каникул представляется маловероятным (чтобы не сказать вовсе невероятным). А каникулы заканчиваются в сентябре, когда Раде, если она еще будет существовать и Киев еще будет метом ее дислокации найдется, чем заняться и без денонсаций.

Так вот, если парламент не в состоянии рассмотреть вполне понятный закон о денонсации договора со страной, которую он же объявил агрессором (кстати и закон о выходе из СНГ он также не может принять), то каким же на очереди будет закон о необходимости принятия еще одного закона, который позволит отобрать неведомое имущество у неведомых людей. Ну а если он когда-нибудь и будет принят, Кабмину необходимо будет в рамках своей процедуры, включающей длинные и сложные согласования доброго десятка ведомств, разработать законопроект, содержащий список подлежащей национализации собственности.

Потом этот законопроект Кабмин должен будет внести в Раду. Рада должна внести его в повестку дня и отправить на экспертизу в Комитеты. И только потом он может вновь появиться в сессионном зале, чтобы будучи проголосованным в двух чтениях отправиться на подпись вначале спикеру, а затем президенту. В любой фазе законопроект может зависнуть навсегда, а президент может его ветировать и вернуть в Раду для сбора 2/3 голосов (300 депутатов из 450). Наконец, после всех перипетий, если Закон, предусматриваемый статьей 3 «закона Ляшко» будет опубликован и вступит в силу, Кабмин должен будет разработать и спустить на места инструкцию по его применению.

Короче, это навсегда. Столько не живут. Тем более, столько не проживет Украина.

Спросите, зачем же Ляшко и компания этот закон вносили? А вы посмотрите сколько на сайте Рады законопроектов, ждущих заключения комитетов. Более 7 тысяч, а может быть и все 10. Голосуя в день по три закона, включая праздничные, выходные, не сессионные дни и дни парламентских каникул, Рада рассмотрит эти законопроекты за три года (за это время можно внести 100 тыс. новых). Если же исключить дни, когда депутаты законы не голосуют, то парламенту понадобится не менее 10 лет, чтобы разобраться только со ждущими экспертизы законопроектами.

Это значит, что большинство из них никогда не будет принято. То есть, они подаются в порядке пиара. 9 мая 2013 года Ляшко носил георгиевскую ленточку и пиарился на Великой Победе. 9 мая 2014 года Ляшко пиарился на расстреле праздновавших Великую Победу мариупольцев. Почему 9 мая 2015 года Ляшко не может попиариться на законе о национализации российской собственности?

Тем более, что для того, чтобы что-то у кого-то забрать Киеву никакого закона не надо – можно послать на дело якобы никем не контролируемых нацистов, которые заберут у «агрессора» или его «пособников» все, что скажут.

Если же все-таки предположить, что Ляшко и его подельники искренне надеются, что закон о законе о национализации российской собственности когда-нибудь вступит в силу, то, как было замечено выше, они должны быть готовы повторить подвиг Агасфера. С учетом все возрастающего количества желающих их повесть, это вряд ли.