Между тем холодная война и была придумана для того, чтобы две противостоящие сверхдержавы и их союзники могли воевать друг с другом в условиях невозможности прямого вооруженного столкновения. Кстати, отметим, что война и вооруженное столкновение — разные термины.
США всеми силами пытаются втянуть в вооруженный конфликт с третьими участниками Россию
Не всякое вооруженное столкновение — война, не всякая война — вооруженное столкновение. И холодную войну не просто так назвали холодной войной. По ее итогам СССР, оказавшийся проигравшей стороной, понес потери (материальные, человеческие, политические) большие, чем Германия в 1945 году.
Сейчас в ходу термины «информационная война», «сетецентрическая война», «гибридная война», «война нового поколения». Но все они содержат термин война, то есть подразумевают столкновение государств с решительными целями.
В некоторых случаях современные войны предполагают и вооруженные столкновения. Правда, главные участники предпочитают вести их на посторонних площадках и преимущественно чужими руками. Особым шиком (заодно и почти 100%-й гарантией победы) является втянуть своего противника в непосредственное участие в вооруженном конфликте, а самому остаться за его рамками. СССР сумел провернуть такой трюк с американцами во Вьетнаме, а США ответили СССР взаимностью в Афганистане.
Сейчас Вашингтон всеми силами пытается втянуть в вооруженный конфликт с третьими участниками Россию. Начиналось все с попытки организации украинско-российской войны, продолжается как попытка создания российско-европейского вооруженного конфликта.
Естественно, в таком формате речь не идет о развязывании ядерной войны. Пока не идет. Хотя американские попытки принести в жертву некоторых членов ЕС и НАТО для втягивания России в вооруженный конфликт хоть с какой-то частью Евросоюза уже довольно опасны с точки зрения возможного выхода ситуации из-под контроля. Да и в целом конфликт между ядерными сверхдержавами всегда чреват неприятностями, особенно если результатом войны (пусть и гибридной, и холодной) становится ликвидация одного из противников.
Тем не менее мы можем быть оптимистами и считать, что война закончится в том же формате, в каком и началась, когда, допустим, армия Новороссии возьмет Львов или Варшаву, или Вильнюс. Можно утверждать, что это невозможно, но в 1989 году никто не верил в распад СССР (а он уже шел полным ходом). Кроме того, сами американцы сказали, что следующей целью после Мариуполя будет Вильнюс. А американцам виднее. Тем более они очень хорошие прогнозисты по части военных конфликтов.
Сказали в 2008 году, что Украина следующая, после Грузии, в очереди на войну и пожалуйста, не прошло и семи лет, как на Украине вспыхнула гражданская война, которую в Киеве с одобрения Вашингтона почему-то называют украино-российской. Так что если американцы говорят, что из Мариуполя военная дорога ведет на Вильнюс, то им можно, конечно, не верить, но прислушиваться надо.
В общем, если исходить из того, что война завершится поражением США без перехода в стадию ядерного столкновения сверхдержав, то послевоенный мир будет требовать переустройства, а пространственные результаты боевых действий — международно-правового закрепления. Проще говоря, встанут два вопроса:
— о новой мировой финансово-экономической системе;
— о новых границах.
Что касается новой финансово-экономической системы, то о ней пусть спорят экономисты. Пока что не видны даже ее отдаленные контуры. Новые гегемоны и кандидаты в гегемоны видны. Новые резервные валюты (включая потенциальные) тоже видны. Но все это в рамках перезагрузки старой системы, которая по большому счету не позволит даже выйти из системного кризиса, только переложит его издержки на плечи золотого миллиарда, который собирался стать бенефициаром кризиса, а реальными выгодополучателями сделает другие страны.
Границы можно подвинуть дальше, ближе, можно не двигать вообще, создавая на занятых территориях формально суверенные государства
А нужна именно новая система. Настолько новая, что даже самые радикальные коммунисты в этом контексте оказываются всего лишь реформаторами старой (причем в условиях, когда реформы уже опоздали). И очевидно, создаваться она будет медленно или быстро, дружно и весело или с большой кровью, но методом проб и ошибок, ибо никто пока не представляет себе, как она должна выглядеть и работать.
А вот с границами попроще. Их можно подвинуть дальше, ближе, можно не двигать вообще, создавая на занятых территориях формально суверенные, а на деле зависимые государственные образования, управляемые дружественными режимами. И спор о том, что делать с территориальными трофеями после победы, идет уже в обществе.
Причем участвуют в нем все — от ведущих политиков и признанных экспертов до «специалистов» из социальных сетей, допускающих по четыре ошибки в слове из трех букв, но точно «знающих», как управлять не то что страной или планетой — Вселенной.
Давайте попробуем рассмотреть этот вопрос максимально отстраненно и объективно. Подчеркиваю, не так, как планируют поступить российские власти (они, пожалуй, еще и не знают, как они поступят, а если и знают, то будут скрывать до последнего и правильно сделают), не так, как считает «справедливым» возбужденная общественность, насмотревшаяся политических ток-шоу, большая часть участников которых пытается угадать потаенные намерения властей и заявить позицию, соответствующую наиболее свежим колебаниям «линии партии» (как они ее себе представляют), а как подсказывает здравый смысл и политическая традиция.
Поскольку объектом дискуссий на тему «как нам обустроить» последний год является Украина, на ней и будем тренироваться. Во-первых, будет понятнее шаблонно мыслящей части общества. Во-вторых, никто не сможет обвинить нас в призывах к оккупации Литвы или Польши и попытках разжечь мировой военный пожар. Но, подчеркиваем, речь идет об Украине, лишь как об универсальном примере, а выводы равно применимы и к Канаде, и к Австралии, и к Польше, и к Колумбии, и даже к самим Соединенным Штатам.
Итак, что обсуждается? Какие предложения на столе?
1. Надо прогнать хунту, убить нацистов, назначить в Киеве пророссийское правительство и пусть дальше выкручиваются сами, как знают, поскольку их накладно кормить за счет российского бюджета. В стране и так проблем непочатый край, найдем куда деньги потратить. Новороссию в тех или иных границах в таком варианте либо выделяют в отдельное государство (но тоже «сама, сама, сама»), либо рассматривают как составную часть некой украинской конфедерации. Крым, разумеется, наш. Это святое.
2. Прогнать хунту, убить нацистов, присоединить территории с русскими людьми, а все остальные пусть выкручиваются как хотят. Например, пусть их ЕС заберет или пусть сидят в своем заповеднике и кричат «Слава Украине!» пока с голоду не помрут. Кто русский, кто не очень — решать при помощи референдума. Где за вступление в Россию 51% — там все русские, а где 49% — там все предатели.
3. Загнать хунту с нацистами в Галицию, обнести колючей проволокой и пусть строят там свою независимую Украину, если поляки разрешат. Остальную территорию присоединить (есть также вариант не присоединять, а создать там дружественное государство, но он совпадает с вариантом 1, за исключением выделения из такого государства враждебной территории Галиции).
4. Присоединить все, до чего удастся дотянуться, а с остальным, как карта ляжет.
5. Создать на Украине от одного до трех федеральных округов и включить в состав России.
Есть еще десятки подвариантов, но приведенные пять описывают основные способы решения проблемы, предлагающиеся общественностью и экспертным сообществом. Давайте теперь оценим ситуацию.
1. Поддерживает ли большинство населения Украины идею интеграции в Россию? Скорее всего, нет? Опросы всех последних лет показывали, что даже среди пророссийски настроенной части населения количество сторонников вступления в Россию не превышает половины. Остальные хотели бы дружить домами, но жить раздельно. Если не принимать во внимание относительно малочисленных политических эмигрантов, то даже беженцы из охваченного войной Донбасса не являются поголовными сторонниками вхождения своих территорий в состав РФ.
Многие хотят создать независимые республики. А уж миллионы беглецов от мобилизации из центральных и западных областей Украины и вовсе продолжают видеть в России врага, на территории которого они пережидают его же (врага) агрессию. Общественное сознание будет меняться, но политические (в том числе территориальные) изменения всегда опережают изменения в общественном сознании.
2. Имеет ли позиция населения Украины по вопросу территориально-политического устройства их бывшего государства какое-либо значение? Ни малейшего. Напомню, что в момент распада СССР подавляющее большинство населения Украины выступало за сохранение единого государства. Даже второй референдум 1991 года, вроде бы легализовавший независимость, подавался избирателям как голосование за усиление Украины в рамках обновленного Союза.
Более того, парламент, исполнительная власть, административная вертикаль и силовые структуры контролировались украинской компартией, которая была составной частью КПСС. Это не помешало Украине стать независимой и с каждым годом своей независимости становиться все более русофобской.
3. Можно ли сэкономить деньги российского бюджета, назначив на Украине пророссийское правительство и предложив ему самостоятельно выкручиваться из катастрофической ситуации? Нет, нельзя. Такое правительство не будет обладать достаточным внутренним силовым и экономическим ресурсом для налаживания нормальной жизни. При нем будет продолжаться вялотекущая гражданская война (пусть и с бандами националистов, перешедшими к полупартизанской деятельности). У него не будет средств на создание новой экономики на месте разрушенной.
Оно быстро потеряет авторитет, и дальше его можно будет удерживать только на российских штыках. Чем хуже будет становиться общая ситуация, тем больше потребуется штыков, а на их содержание, обеспечение логистики, создание для них нормальных бытовых условий понадобится все больше и больше денег. Причем, так как военное присутствие надо будет затянуть на годы, то необходимо будет обеспечить жильем, школами, детсадами, работой, семьи офицеров и контрактников, а это очень недешевое удовольствие.
4. Можно ли пустить все на самотек и либо вовсе не назначать на Украине никакого правительства, либо позволить народу снести не справившихся и отказаться от вмешательства во внутреннюю политику «дружественной страны»? Нельзя. Во-первых, потому что зачем же тогда сейчас напрягаться. Можно было изначально не вмешиваться. Во-вторых, потому что свято место пусто не бывает и желающий поставить под свой контроль стратегическую территорию в российском подбрюшье всегда найдется.
А друзей в политике нет. В-третьих, поскольку территория победившей махновщины на 40 миллионов человек — бремя для российского бюджета, вооруженных сил и административной системы неподъемное. Если Россия не ликвидирует украинское Сомали на своих границах, то украинское Сомали ликвидирует Россию (государство рано или поздно просто надорвется).
5. Можно ли считать украинские территории чужими, а украинцев чужим народом? Не только нельзя, но политически вредно, поскольку если украинцы — не русские и на этом основании за ними в любой ситуации сохраняется право на собственное государство, то почему русскими должны быть якуты или камчадалы? Я понимаю, что сегодня якутский сепаратизм не является для России угрозой. Его, можно сказать, и нет как политического явления. Но все течет. До конца 1991 года Украина тоже была самой лояльной республикой союза, которую даже полуофициально называли «заповедником застоя».
И что? Потом как с цепи сорвалась. Кроме того, значительная часть тех, кто сегодня именует себя украинцем и «патриотом Украины», родились и выросли в России, а на Украину переехали в зрелом возрасте и не помышляли становиться украинцами, пока не поменялся тренд и не совершилась корректировка общественного сознания. После этого украинцами стали и Аваков, и Коломойский, и Ахметов, и Рабинович. Одновременно большое количество людей, чьи семьи жили на Украине веками и которые были записаны украинцами, ощущают себя русскими.
При этом одни из них (русских украинцев) поддерживают Россию, а другие готовы с Россией воевать за Украину, хоть Украина и собирается их ассимилировать, а они свою русскость очень ценят. Ну и, наконец, коренные русские граждане России участвуют в войне на Украине по обе стороны баррикад. То есть это уже и российская гражданская война, в которой граждане России, пусть и на номинально чужой территории, убивают друг друга, исходя из идеологических разногласий.
6. Можно ли отказаться от части территорий Украины потому, что они позже вошли в состав русского государства? Тоже нет. Потому что тогда возникнет логический вопрос: а кто вошел вовремя? И почему кто-то на двадцать лет раньше и уже русский, а кто-то чуть позже и теперь неведомо кто. Простой пример. Касимовские татары вошли в состав русского государства при Василии II Темном, помогали ему и его сыну Ивану III это государство создавать и расширять.
Тверичи, новгородцы, нижегородцы, псковичи, рязанцы стали русскими кто лет на двадцать, а кто и на все восемьдесят позже, чем нукеры царевича Касима. Казань и Астрахань, никогда не бывшие русскими городами, были присоединены на сто лет раньше, чем русский Смоленск окончательно вошел в состав России.
Прибалтику Петр Великий включил в состав империи, когда на Украине граница с Речью Посполитой еще проходила между Киевом и Белой Церковью, а Белоруссия вся была частью польско-литовского государства. Уже алеуты были русскими, а Одессы и Севастополя не существовало даже в проекте. Начав отказываться от земель на том основании, что они-де долго не были нашими, можно логически вернуться к границам Московского великого княжества времен Ивана Калиты.
7. Целесообразно ли, в принципе, сохранять украинское государство? Нет.
Любая украинская власть, обладающая реальной независимостью, быстро начнет возрождать русофобский проект. Иначе она не сможет объяснить своему народу, зачем она ему нужна и зачем ему надо это государство? Лукашенко в Белоруссии нашел непротиворечивое объяснение своей нужности. Рядом с олигархической ельцинской Россией он создал социальное государство.
Кстати, как только российские власти развернулись лицом к социальной сфере и добились в этом вопросе впечатляющих успехов, в Белоруссии начал рождаться государственный спрос на белорусский национализм. Сейчас он такой же безобидный, каким пытался казаться украинский национализм в 1991-м. Но этот ребенок растет быстро. Так вот, украинское государство строилось на принципах даже худших, чем ельцинский режим. Невозможно представить себе украинского президента, который, как Ельцин, санкционировал бы бросок десантного батальона на Приштину.
Зато по части разворовывания советского наследия украинские олигархи могли бы взять Березовского в подмастерья. То есть продать такое государство своему народу украинская элита могла только под соусом защиты от исконного «русского врага». Потому-то совершенно русскокультурные президенты Кучма и Янукович проводили украинизацию едва ли не более целенаправленно и точно более успешно, чем Кравчук и Ющенко. В общем, любая точка на карте под названием Украина, даже если страна ужмется до размеров одного города, будет предельно русофобской и всегда будет готова предоставить свою территорию любому врагу России.
Чем же необходимо руководствоваться при решении вопроса о границах?
Только вопросами обеспечения государственной безопасности. Петр Великий включил в состав России всю Прибалтику, а Александр Благословенный Финляндию потому, что было необходимо обезопасить сухопутные и морские подступы к Санкт Петербургу.
Екатерина присоединила Новороссию и Крым для того, чтобы обезопасить коренные русские области от татарских набегов. Тот же Александр присоединил под именем Королевства Польского созданное Наполеоном Великое герцогство Варшавское, чтобы ликвидировать на западной границе плацдарм, с которого кто угодно мог развернуть агрессию против России, сразу выйдя севернее припятских болот на кратчайшую дорогу к Москве, одновременно угрожая фланговым движением к Петербургу.
И так же точно Александр II отдал Аляску. Безопасность империи это русское владение в Америке не только не усиливало, но служило яблоком раздора с англичанами. При этом империя не могла держать там достаточные гарнизоны, а количество колонистов было исчезающе малым. То есть удержание данной территории в тот момент ослабляло безопасность империи. Сейчас ситуация иная, и Аляску бы не только не отдали, но при случае стоило бы попросить ее назад (тогда Россия полностью замкнет один из двух входов в Северный ледовитый океан и получит полный контроль над северной частью Тихого океана).
Хочу отметить, что западная граница СССР почти полностью совпадала с западными границами Российской империи, установленными при Екатерине Великой, при которой европейская граница России примерно повторила западную границу Киевской Руси.
И это неслучайно. Ни в IX, ни в XVIII веке в Европе никто не кроил границы, исходя из ареала распространения того или иного народа.
Остается создавать только Государство Российское, испокон веков объединяющее разные народы в едином комфортном общежитии
Наоборот, разные племена, оказавшись в границах одного устойчивого государственного образования, постепенно сливались в один народ. Государства же стремились свои границы максимально обезопасить за счет естественных условий (горы, реки, моря и т.д.), поскольку население тогда было относительно малочисленным и держать постоянную пограничную стражу и мощные гарнизоны для защиты рубежей никто не мог себе позволить.
То есть естественная, защищенная граница России — граница Екатерины, граница Сталина. Граница Александра I вообще идеал. Она даже снабжена бонусами в виде Польши и Финляндии, которые делали успешную агрессию против России с Запада невозможной в принципе. Но идеал редко достижим, а вот к границе величайшей из российских императриц и крупнейшего российского правителя XX века стоит стремиться. И если на Украине можно вернуться на западные рубежи СССР, это надо делать, а если условия пока не позволяют, надо менять условия, а не подстраиваться под них.
Но, как сказано, Украина — лишь пример, а далее — везде.
С Союзом братских народов у нас как-то не сложилось. Не сложилось именно потому, что формальная государственность с момента своего возникновения начала объективно стремиться к реальной. Даже если этого не понимали люди, стоявшие во главе республик, таковым было коллективное бессознательное стремление местного правящего класса — стать самому себе хозяином (раз уж у него свое государство есть). И так будет в любом возрожденном Союзе (хоть коммунистическом, хоть капиталистическом).
С государством русского народа тоже не получается. Ибо куда девать нерусских, начиная с касимовских татар? И как определять русскость? По паспорту, по фамилии, по генотипу, по собственному выбору, по месту проживания? В скольких поколениях? Почему так, а не иначе? Может ли русский стать нерусским (как сейчас становятся украинцами) а нерусский русским, как те же Екатерина II и Сталин. В каких границах определять национальное русского народа (Калиты, Ивана III, Ивана IV, Екатерины II, Александра I, Сталина, Путина)? Почему в таких, а не в иных? Что делать с народом и территориями, которые в состав русского государства не войдут? Кем будут якуты в государстве русского народа и кто будет считаться хозяином их территории? А буряты?
Остается создавать только Государство Российское, испокон веков объединяющее разные народы в едином комфортном общежитии. А раз государство живет по принципу равноправного объединения разных народов, то ему все равно сколько в нем народов — двадцать или двести. И включить в свои границы оно может любой народ — была бы возможность и целесообразность.
