Через несколько дней милиция Оша задержала еще одну группу иностранцев, на сей раз, шестерых — россиянина, двоих англичанин и троих украинцев. Эти бродили вокруг историко-музейного комплекса «Сулейман-тоо», надев уже узбекские головные уборы, и приставали к прохожим, расспрашивая их о политической ситуации в стране. Они также оказались адептами одной из пятидесятнических сект.
И первая, и вторая группы прибыли в Киргизию из Украины.
В городском УВД Оша в принципе утверждают, что в последние две недели наплыв странных иностранных гостей — молодых мужчин заметно увеличился. И опасаются обострения обстановки накануне пятилетия кровопролитных столкновений между киргизами и узбекской общиной второго по значимости города Киргизии. Но это частная проблема местных властей, к которой они заранее готовы, а, значит, должны справиться. Интересней другое — то, что в откровенно провокационных (причем, с какими-то средневековыми переодеваниями) акциях открыто засвечены пятидесятнические секты, работающие под прикрытием «миссионерской деятельности».
Если деятельность неправительственных организаций (НПО) достаточно легко проследить и вычислить (включая финансирование), то работа сектантских структур, как правило, гораздо более засекречена. Сама специфика работы НПО вынуждает их пребывать в публичной сфере, их сотрудники на виду, они участвуют в официальных мероприятиях, сами создают информационные поводы, поскольку нуждаются в популяризации своей работы и самопиаре. Кроме того, они должны отчитываться за гранты и физически встречаться с грантодателями и кураторами, среди которых в обязательном порядке присутствуют аккредитованные дипломаты и штатные сотрудники официальных агентств типа USAID.
Деятельность религиозных организаций подобной публичности не требует, а сам образ жизни секты (и как единого организма, и её отдельных представителей) в подавляющем большинстве своем тих и незаметен. Негласно — только для своих проводятся собрания, новых адептов привлекают индивидуально, а не толпой, места собраний часто меняются, особенно в том случае, если секта запрещена или не зарегистрирована официально. Лишь в небольшом числе случаев крупные секты имеют свои молельные дома или постоянные места собраний. А наиболее одиозные секты с «громкими», всем известными названиями часто регистрируются как совершенно новые общины, якобы не связанные с «материнской» структурой. Например, в киргизском случае так и не удалось установить, что это за «Культура и традиции» такие. Да, пятидесятники, пятидесятнических сект в мире сотни. А вот «Слова Бога» — это уже явно иеговисты. Иногда ответвления протестантского сектантства, оказываются, сотрудничают и вполне уживаются, несмотря на непреодолимые теологические разногласия.
Политизация религии — не ноу-хау, как и использование различного рода псевдорелигиозных организаций для подрывной или разведывательной деятельности. Пример Украины очевиден, но неопротестантские и некоторые квазивосточные секты в последние годы весьма активны на всем постсоветском пространстве. Средняя Азия — это наиболее экзотический случай, все-таки в традиционно мусульманской зоне влияния появление адвентистов или пятидесятников событий экстраординарное. Тем более, что этнический тип «миссионеров» (какие бы головные уборы они не надевали) выдавал их как в старом анекдоте про афроамериканского парашютиста в Сибири.
В ряде случаев прямая зависимость политической активности от сектантских организаций даже не скрывалась, а скорее поощрялась. Грузинское отделение Института свободы, по сути дела и приведшее к власти Михаила Саакашвили через «революцию роз», изначально специализировалось именно на «обслуживании» разнообразных сект. Если точнее, Институт свободы (им тогда руководил Гиа Бокерия) в искаженном свете представлял международным организациям положение различные сект или «сектоподобных» организаций, которых, якобы, притесняют власти, попирая свободу совести. Как следствие, Институт свободы получал крупные гранты на «защиту» и «поддержку», например, Свидетелей Иеговы и «Армии спасения». Деньги проходили через американское посольство и сопровождались соответствующими директивами и рекомендациями по их использованию. Иногда Институт свободы сам инспирировал скандалы вокруг сект, а потом принимался активно их «защищать». Поддержка сектантов (в Грузии официально зарегистрировано 24 секты только евангелической направленности) в ходе «революции роз» должна была быть вознаграждена, — и Саакашвили пришлось отказаться от подписания конкордата с Грузинской православной церковью, который подготовил еще Эдуард Шеварднадзе.
В свою очередь, мормонская церковь, которая, как это ни парадоксально, в последнее время резко усилилась именно на Кавказе, практически никогда не скрывала своего прямого сотрудничества с USAID. Многие гранты, распределявшие ранее через эту организацию, уходили в регионы именно через мормонов и различные евангелистские секты. Своего апофеоза эта работа достигла в Южной Осетии, в которой к настоящему моменту сложилась ненормальная религиозная диспропорция. Численность иеговистов и пятидесятников точно не установлена, но вместе с членами семей их общее число может составить до 5 тысяч человек, что для республики с населением 30–40 тысяч критично. А ведь есть еще мормоны и последователи странных евангелических сект украинского происхождения (одна из них основана известным чернокожим проповедником, уже лет 20 живущим на Украине и активно агитирующего за майданных властей). Некоторые из сектантов занимали и занимают крупные государственные посты в РЮО, в том числе и в силовых структурах, — это несмотря на то, что им по религиозной доктрине запрещено участвовать в войнах. Это поведение раздражает многих, поскольку, например, во время войны августа 2008 года слишком бросалось в глаза («здоровые мужики сидели в подвали и молились пока пацаны воевали»).
В прошлом месяце КГБ республики предпринял попытки пресечь деятельность в Цхинвале Свидетелей Иеговы, используя формальный повод — запрет на проведение массового мероприятия. Однако эта разовая акция, сопровождавшая самопиаром ведомства контрразведки, в долгосрочной перспективе ничего не дала. Иеговисты не зарегистрированы как религиозная община, следовательно, нельзя юридически запретить то, чего юридически нет. Помещения, которые они занимают, либо частная собственность, либо переданы в дар (бывшая городская синагога). А организационно и иеговисты, и пятидесятники, и мормоны в РЮО превосходят КГБ, как бы анекдотично это не звучало.
Пока, правда, со стороны этих сект не отмечено никаких прямых попыток влиять на политическую или социальную жизнь республики, но сама ситуация чрезвычайно взрывоопасна. Тем более, что все руководящие центры сектантства находятся на территории Грузии. Но проследить прямую связь и зависимость не удается — деятельность подобных групп куда более законспирирована и организована, чем работа всё тех же НПО, которые просто вынуждены часть своей деятельности проводить публично.
В РЮО о работе сект публично стали говорить только в последние пару месяцев. Кстати, во многом это было связано и с бытовым страхом — слишком много сектантов действительно вовлечено в работу МВД, внешней разведки, прокуратуры, министерства юстиции и даже администрации президента.
Люди просто боятся с ними связываться.
Сложность противодействия политизированному сектантскому влиянию обусловлена именно его религиозной составляющей. Свобода вероисповедания распространяется и на незапрещенные секты, и похожие на секты формы культов. А запретить их по формальному признаку значит попасть под критику правозащитных НПО, которые связаны с сектами способами и методами финансирования, — хотя бы через все тот же USAID. Появление ряженных «миссионеров» — не такая уж невидаль, как это может показаться на первый взгляд. Просто даже СМИ предпочитают не с навязчивыми сектантами связываться, тем более, те непременно отопрутся, расскажут, что заблудились в попытке «изучить местные обычаи и традиции».
