Война есть продолжение политики иными, а именно военными методами. А основой политики является экономика. До 60-х годов ХХ века фундаментом экономики лидирующих стран мира, прежде всего Европы и США, являлся промышленный капитал. Деньги как таковые зарабатывались за счет производства реальных товаров. Банки, в системном смысле, выполняли лишь роль кошелька для их хранения и обслуживания платежных операций. Потом кто-то умный заметил, что средний класс накопил значительные суммы, которые лежали на счетах, так сказать, без дела. Он же придумал идею — как эти накопления использовать для извлечения дополнительной прибыли. Так началась эра бурного развития биржевой финансовой торговли. Не важно, как называется компания и что именно она производит. Главное — каков текущий курс ее акций, и, что еще важнее, каков прогноз их курса в будущем. Если он положительный, акции следует покупать. Впрочем, банкиры довольно быстро научились зарабатывать и на дешевеющих акциях. С этого момента реальное производство стало вторичным. Экономические тенденции стал определять исключительно банковский капитал. Деньги начали делать деньги в прямом смысле, без промежуточного превращения во что-либо материальное.
Фундаментальная реорганизация базовых источников возникновения прибыли вскоре изменила характер экономики ведущих стран. Что привело к кардинальному пересмотру подходов к управленческим решениям. А это как раз и есть уже политика. Американцы кинулись переносить свою промышленность в Китай вовсе не из любви к экспериментам. Просто, на взгляд банковских калькуляторов, разница в доходности инвестиций между заводом в Детройте и аналогичным заводом в китайской провинции Хэбэй увеличивала прибыль не менее чем вдвое, а то и вчетверо. Причем в новом финансовом мире банк не рисковал практически ничем. Заемщик вернет кредит в любом случае. Даже если проект не окупится. В конце концов, у него всегда можно отобрать и продать залог. По большому счету банку вообще плевать, во что вкладываться: в завод, в кинофильм или в модную рок-группу. Деньги они приносят одинаковые, просто большие проекты их приносят больше, дольше и стабильнее.
Поначалу все шло хорошо. Финансовый капитал сформулировал американскому правительству задачу — подружиться с Китаем. Правительство ее выполнило. Тем более что Малайзия, Сингапур, Тайвань, Южная Корея, но, прежде всего, Китай, и сами были очень заинтересованы в привлечении к себе иностранных инвесторов. Но потом начались проблемы. Купившись на дешевизну местной рабочей силы и фантастическую мягкость национальных законодательств в сфере экологии и налогообложения, к началу нулевых Америка перенесла в ЮВА основную часть своей промышленности. В прямом смысле этого слова. Открытие новых заводов за океаном сопровождалось их закрытием в США.
А когда местные правительства постепенно начали закручивать гайки, плюс к тому стали сказываться естественные экономические законы (например, в виде роста заработной платы), выяснилось, что все построенное в странах пребывания увязло намертво. Нет, завод в Китае закрыть можно. Хозяин — барин, как говорится. Но вот открыть его в США уже нельзя. Т.е., конечно, можно, но только в соответствии с жестким американским трудовым и экологическим законодательством. Это означает резкий рост издержек и падение прибыли. Что автоматически вызовет снижение котировок акций на бирже. Падение курса приведет к потере возможности брать кредиты на ведение бизнеса и… прости-прощай сам бизнес. История корпорации Packard Bell — более чем наглядный тому пример.
Однако в Бильдербергском клубе и аналитической корпорации «Стратфор» тоже не дураки сидят. Уже в начале нулевых они там характер складывающихся мировых тенденций просчитали верно. В мире больше не осталось места для создания еще одного дешевого промышленного кластера. Эксперимент с Эмиратами и Египтом показал, что арабы, конечно, тоже являются очень дешевыми трудовыми ресурсами, но по трудоголизму с азиатами они и рядом не стояли. Вернуть промышленность назад в США оказалось невозможно. Это даже не вопрос масштаба единоразовых затрат. При американском уровне производственных издержек конечная продукция окажется однозначно неконкурентоспособна на мировом рынке. А потеря промышленного потенциала в конечном итоге ведет к утрате США лидирующих позиций в мире. На одном Голливуде и айфонах (кстати, производимых тоже в ЮВА) Америке в светлое будущее не войти решительно никак. Утрата политического лидерства чревата быстрым выдавливанием США из мировой экономики, что везде и всегда приводит к банкротству проигравшего.
Главным и единственным геоэкономическим конкурентом США является Европа. Китай, конечно, велик по ВВП, но он в большинстве своем производит низкотехнологичные товары с малым размером прибавочной стоимости. Европа — совсем другое дело. Европа — это авиалайнеры Airbus, турбины и двигатели Rolls-Royce, химическое производство BASF, нефть и газ Royal Dutch Shell. Это самые передовые технологии и товары с наибольшей прибавочной стоимостью. Европа — это 24% общемировой экономики. У США сегодня только 20,6%. Если этого конкурента взять под свой контроль, — в любом виде, разорить, вытолкнуть, купить, как угодно, — то даже в случае потери своих азиатских активов (а она в среднесрочной перспективе неизбежна) будущая американская промышленная и экономическая мощь все равно останется не менее трети от общемировой. А то и ближе к 40%. Что гарантирует сохранение американской мировой гегемонии еще на полсотни лет.
Но Европа за просто так сдаваться не намерена. У нее, особенно у Германии, свои взгляды на мировое лидерство. Это и предопределило выбор американцами войны как единственно возможной политики будущего. Или США побеждают и сохраняются как государство, как гегемон, как лидер, как ведущий получатель львиной доли мировой прибавочной стоимости, или, скорее всего, в существующем виде Америка перестает существовать вообще. Только вот привычно двигать танки уже не представлялось возможным. Как ввиду дефицита самих танков, так и по причине ненужности Европы в виде радиоактивных развалин. Ибо фактор оружия массового поражения никто не отменял. Что и предопределило все последующие события. Кстати, судьба Украины «в вашингтонском обкоме» была решена еще тогда.
Если вкратце, то общий стратегический план выглядел просто. Несмотря на свою многоукладность и значительный масштаб, европейская экономика является внешнеторговой. Примерно половина ее ВВП формируется за счет покупки сырья и энергоносителей, с последующей продажей высокотехнологичной промышленной продукции. Примерно треть, а в перспективе до 2020 года — до половины, энергоносителей и около половины сырья Евросоюз получает из России. Что касается продаж, то они примерно на треть обеспечиваются за счет США, на треть — внутренним рынком, и на оставшуюся треть — остальными странами. Если каким-либо образом категорически рассорить Брюссель с Москвой, то импорт сырья ей станет заметно дороже. Если внести в уравнение политический и идеологический фактор, то представлялось возможным заставить Европу отказаться от дешевых российских энергоносителей, чем еще минимум на 12-15% снизить конкурентоспособность европейских товаров.
Таким образом, в целом на круг, десять процентов минус там, пятнадцать — минус тут, еще пять — десять минус здесь, и в результате вот вам Великая депрессия на европейский лад. Коллапс, социальные беспорядки и готовность отдаться кому угодно, лишь бы добрый дядя защитил. Именно для этого американцы начали пиарить сланцевую революцию. Уж слишком много европейских политиков желали заполучить собственные безбрежные нефтегазовые запасы. Самое смешное, что примеряя на себя богатый стиль жизни арабских нефтяных шейхов, все они собирались мгновенно обогатиться за счет продаж сланцевых углеводородов, но никто из них не задумывался над очевидным, в общем-то, вопросом.
Если свои нефтегазовые моря появятся у каждой европейской промышленно развитой страны, то кому они эту нефть продавать станут? Кто ее купит? Тем более по такой высокой цене? С этими сланцами история с самого начала пахла крайне дурно. Все, подчеркиваю, абсолютно все прогнозы по масштабам сланцевых залежей в Европе основывались исключительно на фантазиях отдельных экспертов. И даже они были реализуемы только в условиях очень высокой цены на нефть. Точно выше 70 долларов за бочку, а еще лучше — выше 90. Сегодня очевидно, что надувание нефтяных котировок началось с 2004 года и достигло пика в 2008-м. Потом американский ипотечный кризис, конечно, всю малину изрядно испортил и цены упали, но вскоре, к 2011-му, их получилось вернуть к сотне за бочку. Все это время США убеждали Европу в том, что тридцатипроцентная зависимость от российского газа есть угроза национальной безопасности. Лучше перейти на сланцевую добычу. Пусть дорогую, зато свою. На худой конец — можете покупать в Америке.
А чтобы Европу было уговаривать проще, ее требовалось поставить в безвыходное положение. Вот именно для этого Грузия и устроила 080808. Точнее, Вашингтон очень убедительно «попросил» Тбилиси начать эту «маленькую победоносную войну». Расклад планировался элементарный. Обученная и оснащенная американцами грузинская армия быстро берет под контроль Южную Осетию и буквально вышвыривает оттуда российских миротворцев. В отношении России допускались варианты. Москва могла струсить и утереться. Тем самым показать свою глобальную убогость. В медийном плане западные СМИ ее бы расписали любо-дорого. Уж чего-чего, а это они умеют. В результате от России «отпадает» Средняя Азия, что облегчает американцам проникновение туда и перехват управления. Кстати, параллельно прибираются к рукам тамошние нефтегазовые месторождения. Москва могла отреагировать жестко, как Россия это обычно делала в подобных ситуациях, и вклеить грузинам по самые помидоры. Что для Кремля являлось решением не менее разрушительным. Ввод войск в Грузию автоматически вызывал еще одну Кавказскую войну. В медийных условиях едва ли не более худших, чем Первая чеченская. Это автоматически означает почти добровольное объявление масштабных санкций со стороны Европы.
Но не срослось. Россия грузинскую армию, конечно, наголову разбила, но, во-первых, малыми силами, без всеобщей мобилизации, во-вторых, очень быстро, никто даже толком мяу сказать не успел, в-третьих, что самое главное, она не пошла на собственно грузинскую территорию. Россию не вышло представить агрессором и на этом основании дестабилизировать изнутри. Ни сразу во время событий 2008 года, ни потом, во время подготовки и реализации «наступления на Болотной» в 2012-м.
И вот тут, именно в этот момент, умники из «Статфор» совершили глобальную стратегическую ошибку, которая в конечном счете и будет стоить Америке жизни. Хотя, на первый взгляд, их выводы выглядели вполне логично. Масштаб социальных волнений на Болотной не дотянул до критической точки потому, что Россия, во-первых, не втянулась в длительную войну, а значит, население от нее не успело в должной мере устать. Во-вторых, потому что воевали русские с какими-то там грузинами, которые народом в массе своей не воспринимались своими. И, в-третьих, потому что российские войска пришли на помощь подвергшимся агрессии осетинам, что в моральном плане выглядело поступком праведным даже на неоднозначный европейский взгляд. Иными словами, «цель оказалась не достигнута» лишь ввиду неверного выбора инструмента воздействия. Саму же стратегию войны в «Статфор» посчитали совершенно правильной.
Для успешного решения задачи Россию следовало столкнуть с каким-либо славянским, т.е. ментально «своим» народом. Причем втравив ее непременно в его разборку формата внутренней гражданской войны. Такие войны никогда не выигрываются силой оружия. В них побеждают, прежде всего, социальные идеи. А любая идея это в первую очередь мечта. Американцам показалось, что какой-то собственной всеобщей привлекательной мечты в России нет. Нарождающуюся тягу русских к самоуважению и государственной независимости представлялось легко возможным выдать за имперский шовинизм. Это позволяло ее всячески обгадить в прессе, представив результат Европе как возрождение в России агрессивного фашизма. Господа, смотрите, у вас на границах появился второй Гитлер. Он уже развязал войну с Грузией. Он уже подавил у себя демократию. И вот теперь, вы сами видите, что он творит дальше. Свобода и демократия в опасности, господа! Так давайте же сплотим силы Света против сил Тьмы! Давайте объединим наши усилия и наши экономики! Другого выхода нет, господа. Иначе эти азиатские орды с Востока разрушат всю европейскую демократию!
Из потенциально подходящих славянских народов у США для целей войны имелись всего два, белорусский и украинский. Но в Беларуси Лукашенко контролировал ситуацию слишком прочно, а вот Украина представляла собой просто идеальный расклад. И в части слабости институтов государства. И в части тотальной внутренней внутриусобицы в национальных элитах. И в части роста популярности прямо антироссийских и антирусских националистических фашистских бандеровских идей. Их оставалось лишь подстегнуть и профинансировать.
Наивно думать, что аналитики «Стратфор» не понимали степень неспособности бандеровцев построить экономически успешное стабильно развивающееся собственное государство. Просто на столь длительные сроки никто из них и не закладывался. Вся американская стратегия вообще опиралась исключительно на блицкриг. Месяц-два, и протестующие на Украине захватывают власть. Еще от силы через пару месяцев они, опьянев от победы, впадают в националистический угар. Государственных институтов, способных их остановить, ведь нет. Они сами теперь власть. А власть в их представлении — это право чудить как угодно, без всякой последующей ответственности. По крайней мере, на их недалекий взгляд. В подобных условиях острый, прежде всего идейный, конфликт на востоке Украины был прямо-таки гарантирован. Как совершенно очевидным выглядел его переход в активную военную фазу.
Фашисты, тем более националисты, просто органически не способны с кем-либо о чем бы то ни было договариваться. Все вопросы они в первую очередь решают только силой. У России тут просматривались минимум две безальтернативно болевые точки: защита этнических русских и сохранение стратегического контроля над Крымом. Причем если первое еще как-то могло «не сработать», то второе бы заставило Кремль реагировать точно. Реагировать так, как в 2008-м в Южной Осетии, т.е. прямо двинуть войска. А так как общей сухопутной границы с Крымом у России нет, то войска бы пошли по законной территории независимой Украины. По пути хоть где-нибудь, хоть как-нибудь, хоть всего пару раз, но российские солдаты бы в украинских солдат да выстрелили. Нет в жизни ничего более разделяющего людей и народы, чем пролитая кровь…
Остальное представлялось делом техники. Уже к июню, максимум, июлю 2014 года на Украине вовсю бы полыхала русско-украинская война, и вопрос неспособности бандеровцев к государственному строительству снялся бы сам собой. В глазах европейцев Россия выглядела однозначным агрессором. Политические связи ЕС с РФ замораживаются, экономические — обрываются. С учетом тотальной дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке, разрушившей там рынки сбыта для европейских товаров, Брюссель бы сам принял за счастье капитулировать перед США и подписать договор TTIP на любых, сколь угодно кабальных условиях. Шах и мат.
Последующий раздел российской экономики после социального распада государства являлся бы лишь приятным дополнительным бонусом. Частью которого Вашингтон даже мог бы поделиться с ЕС. Причем данный сценарий исполнялся даже в том случае, если бы Москва никак не вмешалась в украинские события. В этом случае окончательно оборзевшие украинские националисты не позднее осени прошлого года перенесли бы боевые действия непосредственно на российскую территорию. Это как гангрена. С ней невозможно подружиться. Ее нельзя игнорировать. Или ампутация по живому, или смерть. Т.е. славяне в славян все равно бы стрелять начали. В шахматах это называется вилка.
Но американские аналитики просчитались. Во-первых, Россия стала реагировать совсем не так, как предполагалось. Во-вторых, украинские националисты оказались… В общем, есть в американской культуре такое выражение: «сделать копье из дерьма можно, но вот заточить его — нельзя». Путчисты, — а Майдан ничем, кроме путча, считать невозможно, — не сумели создать хотя бы устойчивую видимость демократического государства. Его коллапс начался практически сразу. Тотальность внешнего управления США оказалась малоэффективной. Плюс ко всему Россия сумела обыграть «вашингтонский обком» в медийном плане, а бандеровцы сделали все, чтобы сходу продемонстрировать свое звериное нутро. Фактически, кирдык проекта стал очевиден, когда ВСУ попытались публично стереть ракетно-артиллерийским ластиком Горловку. Нисколько не стесняясь применять не только реактивные системы залпового огня, но и оперативно-тактические ракеты. И не переживая на счет того, что видео этого дела тут же попадет в интернет.
Таким образом, к настоящему моменту можно констатировать полный провал американского геополитического наступления на Европу. Втянуть Россию в официальную войну русских против русских не удалось. Москва не только удержала контроль над Крымом, но и фактически присоединила его к себе, тем самым совершенно официально укрыв своим ядерным зонтиком. Т.е. сделав невозможным прямое военное вторжение стран НАТО. Главный инструмент агрессии — украинская армия и всевозможные добровольческие националистические формирования — дважды разгромлены в Донбассе местным ополчением. Да, Россия ему оказала значительную помощь. Безусловно, роль Военторга и Северного ветра сложно переоценить. Но прямого вторжения ВС РФ на Украину не случилось. Армию хунты победило именно ополчение, т.е. шахтеры Донбасса, а вовсе не какие-то калмыкские конные водолазы или алтайская бронетанковая милиция.
Более того, США окончательно потеряли темп. Сланцевая революция выдохлась до того, как события вокруг Украины прошли точку невозврата. Кстати сказать, ее они тоже не прошли. Судя по всему, предполагалось, что отсутствие сланцевых месторождений у себя европейцы должны были обнаружить только после окончательного разрыва с Россией. А его не случилось. Как не сработали объявленные Америкой санкции. Россия не только устояла, но сумела достаточно успешно наладить политическое и экономическое взаимодействие с Китаем. Да еще запустить собственный глобальный интеграционный проект. Пелена сиюминутного ужаса постепенно спадает с европейских глаз, и они тихой сапой начинают думать головой. Например, для Брюсселя становится очевидным, что за начатую американцами с Россией войну платят они, а не ее инициатор. И платят дорого.
Причем деньги на продолжение банкета, в сущности, уже закончились. Процесс продолжает катиться лишь на политической инерции, которая также с каждым днем все больше исчерпывается. Несмотря на грозные окрики из-за океана, все ведущие страны Европы подали заявки на вступление в китайский международный банк инфраструктурного развития. А Британия так вообще предложила «Газпрому» подписать новый долгосрочный договор на поставку газа в объеме, вдвое превышающем предыдущий. Париж, по самые уши вляпавшийся в грязную историю с «Мистралями», начал откровенно искать варианты приемлемого из нее выхода с хоть каким-то сохранением лица. Хотя поляки и прибалты еще продолжают агрессивную риторику, все ведущие страны ЕС прямо заявили о своем нежелании видеть Украину ни в ЕС, ни в НАТО. И денег ей давать дальше — тоже. Ибо ну совершенно очевидно — не в коня корм.Это, конечно, еще не победа. До полной победы в Третьей мировой нам еще очень далеко. Но тот факт, что госсекретарь США, два года Россию в упор не видевший, вдруг все бросил и примчался на переговоры, а там его встретили разговорами за урожай корнеплодов и покатушками на продукции еще сталинского автопрома, — говорит сам за себя. Мы отбились. Противник зубы обломал и окончательно выдохся. Это как в песне Владимира Высоцкого: и Землю назад завертел наш комбат, оттолкнувшись ногой от Урала. Фронт реально пошел в другую сторону. На Берлин. На Париж. На Брюссель. Значит, будет и Ясско-Кишеневская, и Висло-Одерская операции. И, значит, Знамя Победы будет развеваться над Рейхстагом или над Капитолием. На Берлин можно и на обратном пути заехать. Я не могу сейчас казать точно- когда. Но что так будет — уже стопудово.
