«В начале идет теория в учебном классе. Затем выходим на учебную площадку и имитируем выстрелы. После этого уже все заново, с применением боевых патронов. Вот сейчас комбат подгоняет снайперскую винтовку”, — рассказывает ополченец «Кэп”, заместитель командира 6-ой батальонно-тактической группы Республиканской гвардии ДНР. Работа снайпера — это тоже своеобразное исскусство. «Не хуже, чем профессия токаря. Здесь тоже есть свои тонкости”, — говорит он. Интересуюсь, почему девушки часто становятся снайперами. «У женщины более развит глазомер. Она целится лучше, затаивает дыхание. Я в своей жизни много подготавливал снайперов и заметил, что женщину проще обучить, чем мужчину”, — объясняет «Кэп”. Интересуюсь, как он сам попал в ополчение. «Меня призывали в вооруженные силы Украины из запаса. Но, как видите, я выбрал другой путь. Воюю здесь с июня 2014 года, был и в должности командира роты, и в должности командира батареи — кем только не был. Сейчас я заместитель командира 6-го батальона Республиканской гвардии”.

К разговору подключается и сам комбат с позывным «Святой”. У него пронзительный взгляд и интересная судьба. Комбат не разглашает своего имени и просит не фотографировать его. «Святой” рассказывает, как обучают новобранцев. «Человек проходит обычный курс молодого бойца Советского Союза. И в ходе обучения уже вычисляется, кто он, и что он. Больше 30% народа у нас не задерживается, потому что война и занятия немножко отличаются от красивой романтики. Кто не чувствует себя психологически готовым, просто отсекается. Многое показывает этап боевых — пока человек не побывал под обстрелом, нельзя понять, как он поведет себя в бою. А вообще на войне намного проще подготовить личный состав. За месяц, если человек хочет жить, у него включается желание учиться», — рассказывает он.

Мне становится интересно, почему этот человек, (а мне известно, что он родом не из Донбасса и даже не из юго-восточной Украины) приехал воевать за ополчение, причем с самых первых дней вооруженного противостояния. «Потому что я не люблю государство Украина. Я когда-то по долгу службы, скажем так, видел сколько там всего… Если бы у меня была возможность восстановить Советский Союз, то я дрался бы за эту возможность», — отвечает комбат.

Все это время продолжаются учения. На полигоне появляется девушка, представившаяся Ирой. Она оказывается медсестрой, решившей попробовать свои силы в снайперском искусстве. «Пока посмотрю, будет получаться или нет, а там поглядим», — улыбается Ира.

Подхожу к одному из военнослужащих. Его позывной «Старый» — это добродушный, спокойный, седой мужчина из Донецка. Он занят — помогает новобранцам осваивать военную науку, поэтому мне не удается поговорить с ним подольше. Узнаю только, что он — ветеран подразделения «Беркут», служит с самого начала создания донецкого подразделения. Восстание на Донбассе он поддержал сразу. «Я пришел, когда еще только баррикады были. А с 23 мая — в ополчении», — говорит «Старый». Его подтолкнула к вступлению в ополчение гибель друга: «У меня товарищ погиб. Его снайпер застрелил. И я пошел после этого в ополчение».

Здесь, на полигоне, идет не только подготовка новобранцев. Сюда приезжают и «обстрелянные» бойцы. К нам подходит группа «стариков», которые уже давно пережили свои первые бои и первые ранения. Впереди — молодой парень с длинными вьющимися волосами, заправленными под черную бандану, на ремне его РПК надпись «Мановар» (название американской хеви-метал-группы), из-под приоткрытого воротничка на груди виднеется серебряная подвеска в виде Молота Тора. «Это у нас что? Новый снайпер появился?», — небрежно и с легким вызовом интересуется он, увидев меня. Я отвечаю, что всего лишь журналистка. Когда предлагаю ополченцу рассказать о себе, он сильно смущается. Потом в беседе узнаю, что «Мановар» (таким оказался его позывной) тоже из Краматорска. Говорит, что раньше интересовался музыкой, девушками и мотоциклами, а вовсе не политикой. Но когда нужно было защитить родную землю, у него не возникло никаких сомнений, на чьей стороне правда, и с самого начала противостояния он вступил в ополчение. Спрашиваю, считал ли он себя когда-нибудь украинцем. «Мановар» коротко отвечает: «Я в русской школе учился». За время противостояния этот парень, который вряд ли когда-то думал, что окажется на войне, успел попасть в плен и получить ранение в позвоночник.

С одним из военнослужащих батальона мне все-таки удается взять небольшое интервью — в прямом смысле в полевых условиях. Ополченец «Альф» — офицер спецназа. В то время, как начался обстрел его родного Краматорска, «Альф» был в отпуске. Не раздумывая, он взял табельное оружие и пошел воевать на стороне ополчения.

«Я взял свой пистолет и пошел помогать там, где мог помочь. С тех пор воюю. Не хотелось оставлять родной Краматорск, конечно. Городу сильно доставалось — обстрелы стали увеличиваться по прогрессии, увеличивалась и интенсивность и калибр применяемого оружия. Все это жертвы и разрушения. Я уже выезжал практически на все обстрелы, оказывал помощь, оценивал, что нужно сделать. Борьба с мародерством также входила в мои задачи. Ушли мы с Краматорска вместе со «славянами», со Стрелковым отступили в Донецк, влились в Константиновский разведбат ГРУ «Хмурого»», — говорит ополченец. Он вспоминает, что в середине лета был период, когда существовала реальная опасность, что враг возьмет Донецк. «Там дорога была до России, куда и брошен был наш разведбат. Мы за Снежным брали села Дмитровка, Дубровка… Вот там я воевал, там награжден был «За боевые заслуги» за взятие господствующей высоты, где стояла украинская артиллерия и обстреливала дорогу», — рассказывает «Альф». Он говорит, что самым страшным воспоминанием за время войны был первый бой, а самым радостным- возвращение жены с маленькой дочкой из Крыма, куда они были вынуждены уехать на время ожесточенных боевых действий. Интересуюсь настроем. «Да надо освобождать Родину, Краматорск освобождать. Нужно выходить хотя бы в границы Донецкой и Луганской областей. Сейчас украинцы при желании спокойно обстреливают Донецк. Так что нужно выдавливать их до границ, а потом, если по-хорошему: живите вы по-своему, а мы по-своему. И посмотрим, у кого что получится. Вам Европа поможет, вон уже все кинулись помогать. А мы здесь своим умом проживем. Можно было бы прекратить войну и посмотреть, чего за год мы достигнем», — говорит он. Только никто войну прекращать не будет, убежден «Альф». «Киевской власти это не нужно. Войной можно списывать все — повышение тарифов, обнищание населения. Можно продолжать говорить: «Видите, какой у нас большой и сильный противник, а мы с ним боремся». Поэтому киевской хунте невыгодно прекращение войны. И они будут ее разжигать в том или ином случае под любым предлогом — возвращение Крыма, «провокации» ополченцев. Не важно как это будет звучать. Война будет идти. До победного конца, пока они сами не распадутся», -заключает ополченец.

На полигоне я общалась с людьми разного возраста, разных убеждений, но всех их объединяло стремление защитить родную землю от захватчиков. Многие из этих людей, которые родились и выросли в Донбассе, с самого начала выразили готовность с оружием в руках отстаивать свободу своей Родины, что является лучшим ответом любителям покричать, что если бы не российские «отпускники», то и никакого восстания бы не было. Многие добровольцы пришли только сейчас и будут приходить снова и снова. Донбасс, как мне говорили местные жители, невозможно запугать, и дальнейшее противостояние приведет лишь к тому, что все больше людей будут готовы дать отпор оккупантам с оружием в руках.
текст — Кристина Мельникова, фото — Рамиль Сафин.
http://www.regnum.ru/news/polit/1930389.html

После того, как под Харьковом нас – сбежавших из-под Луганска – сумели собрать в одном месте, появилось командование отряда. То самое, что бросило нас умирать под первыми пулями ополчения. Снобизм и хамство панов стало поистине запредельным, ведь к тому моменту наша украинская пропаганда уже сделала из них героев обороны Луганска, а кое-кому уже успели навесить медалей. Обращались с нами, как со скотом. Мало того, что в полях, где нас собрали, не было вообще ничего, и жили мы в машинах, на которых убегали из своих комендатур, в них же питались и мылись, так еще к нам на постоянной основе прикрепили идеологически проверенных граждан из ПС, сплошь выходцев из майданных сотен. В дополнение к тому, что наше же командование не считало нас за людей, всех нас без разбора стали вызывать на импровизированные проверки нашей лояльности и причастности к «сепаратистам».

Если с нами, офицерами и выходцами из других регионов Украины, все ограничивалось длительными беседами и моральной «накачкой», то для всех наших прапорщиков и сержантов, а они на 90% были из Донбасса, начались черные времена. Их отстранили от службы, в лицо называли «сепаратистами» и «москальскими предателями», многих по ночам выволакивали из машин и палаток, надевали на голову мешки и, пиная ногами, требовали признаться в «сепаратизме». Стоит ли удивляться, что буквально через две–три недели у нас остались лишь единицы таких военнослужащих? Да и те, кто остался, были малолетними маргиналами без жен и детей, выходцами из самых проблемных слоев общества, теми, кому некуда и незачем возвращаться домой.

Качество тех, кого нам прислали в качестве усиления, также не выдерживало никакой критики. Во-первых, возраст этих, прости господи, солдат варьировался от 18 до 59. Во-вторых, это были почти сплошь выходцы из умирающих деревень со всей Украины, в которых военкомы вылавливали будущих героев чуть ли не с собаками. На войну отправили самую бессловесную и вымирающую часть населения. Между собой мы называли их «аватарами». Не по причине невероятной преданности украинской Пандоре, а исключительно потому, что трезвыми они не бывали в принципе. Пьянство достигало таких масштабов, что однажды из соседнего села местная бабулька принесла на КПП завернутый в рушнык автомат, который наши «аватары» выменяли накануне на бутыль самогона. При этом все сокрушалась, на что он ей. Сами же «аватары» рассказывали нам совершенно жуткие вещи о том, как проходила их подготовка перед убытием в Донбасс.

К примеру, в киевской учебке «Десна», в которой они проходили подготовку, обучение расчетов автоматических минометов «Василёк» проходило без использования БК. Опять же от слова «совершенно». Выглядело это так. Минометную батарею буксировали на полигон, где она занимала огневые позиции. Производилась рекогносцировка, распределение секторов огня, наведение. А потом кто-то из расчета громко орал: «Бабах!» – а другие начинали передавать данные «попадания» и, соответственно, вносили поправки в прицеливание. При обучении расчетов ЗУ-23 курсантам разрешали стрелять только в присутствии проверяющих из Киева, на все остальные стрельбы БК предусмотрен не был. Из восьми расконсервированных Газ-66 на ходу были только два, да и те исключительно благодаря тому, что водители покупали все за свои деньги. Из пяти купленных за границей 2С1 «Гвоздика» завести двигатель можно было только на двух. Только завести двигатель, потому что вся внутренняя начинка в них сгнила или была уничтожена мышами. Зампотех учебки даже не скрывал, что ему нужно, чтобы эти самоходные артиллерийские установки любым способом доехали до зоны «АТО», где их просто взорвут свои же, а потерю техники спишут на налет «сепаратистов». То есть изначально их готовили на списание и распил денег, а не в помощь нам! Результаты такого подхода со стороны командования, руководства страны и всех, кто бил себя в грудь копытом в дальнем тылу, были соответствующими.

Нас перебросили назад под Станицу Луганскую, расположив наш разношерстный отряд непосредственно «на нуле». По факту наше участие в войне свелось к наблюдению за тем, как через границу во все стороны гуляют непонятные отряды и ездит различная грузовая техника. Почему мы только наблюдали? Да очень просто. С первых же дней нам дали недвусмысленно понять, что все наши попытки вернуть границу под свой контроль будут жестко пресекаться. При малейшей попытке выйти на перехват кого-либо на участок, занимаемый ополчением, по базе начинали молотить из минометов и «Градов», а сами наряды огнем вытесняли обратно. При одной из таких попыток погиб мой знакомый из Харькова. Ночью наряды наблюдения доложили, что от границы в тыл движется группа пеших нарушителей границы. Наперерез им выдвинулся пограничный заслон, возглавляемый майором П. Они засели в посадке, которая шла перпендикулярно маршруту движения группы, и при их приближении открыли по ним огонь. Самое поразительное для нас, тогда еще полных аматоров военного дела, было то, что группа слаженно развернулась и, не принимая огневого боя, ушла назад в сторону границы. А уже через пару минут посадку накрыли минометным огнем. Причем накрыли так точно, что у нас за пару минут погибли четверо, а восемь получили ранения.

Если говорить про другие места, в которых шли бои, то на оставленном нами КПП «Должанский» в районе Бирюково, куда ненадолго прорвались и закрепились части нацгвардии, в первый же день на своих же минах подорвался БТР. Результат – три трупа. И таких случаев с каждым днем до нас доходило все больше. К примеру, для нас не было секретом, что батальон «Донбасс» был почти полностью уничтожен целых два раза. Слышать при этом бредни про то, что потерь нет, становилось просто дурным цирком. Дальше – больше. В один из редких выходов меня ранило. Мы двигались офицерским нарядом вдоль границы. Я в головном дозоре, сзади два офицера нашей комендатуры. Спасло меня то, что расстояние между нами было достаточно большим. Я услышал только громкий взрыв, меня швырнуло вперед, больно ударив в спину. Когда я пришел в себя, оказалось, что шедший в середине капитан наступил на мину. Меня ранило двумя осколками в спину, а замыкающему тяжело ранило обе ноги. Раньше я даже в кошмаре не мог себе такого представить. Вот ты сидишь со своим коллегой, просишь у него прикурить, потом вы делаете пару шагов – и все. Его нет, а то, что от него осталось, можно сгрузить в небольшой мешок. Думаешь, нам сказали спасибо? Второго раненого увезли в Харьков в госпиталь, а я еще с одним легко раненным прапорщиком пошел к командиру. Да-да, тому самому. На нашу просьбу отправить нас в госпиталь на лечение этот боров посоветовал помазать места попадания осколков зеленкой!

Через девять месяцев пребывания в зоне «АТО» для нас стал возможен перевод в тыл. Заезжие киевские замполиты раздували на собраниях щеки, говорили много красивых слов о том, какие мы герои, и про то, что «Батькивщина не забудет». Надо отдельно упомянуть, что к моменту завершения летней военной кампании почти у всех наших офицеров истекли контракты, и по закону тех, кто не подписал новые, должны были демобилизовать. Нам прямо заявили, чтобы об увольнении мы даже не думали. Его не будет ни для кого. А кто будет настаивать, того ждут разъяснительные беседы с активом «Правого сектора». Мне и другим офицерам, «героям» войны, предложили написать рапорт на перевод в западные области Украины, где замполиты обещали всех нас направить для службы в теплые места. От подобной глупости меня уберегла отправка в киевский госпиталь на лечение после ранения и контузии. Я просто не успел написать подобный рапорт. А двое моих друзей по старой комендатуре Свердловска написали и уехали в Луцкий отряд.

По прибытии «героев» никто не встречал и не восторгался их девятимесячным подвигом. В отделе кадров отряда им без обиняков сказали, что все теплые места давно заняты и на них не рассчитаны. В результате старшего лейтенанта назначили начальником поста, который расположен в мертвом селе, в котором не живет ни одного человека. А капитана назначили заместителем начальника мобильной заставы, которая через пару месяцев должна убыть в зону «АТО»! На его крики, что он только с фронта и провел там без перерыва почти год, ему спокойно предложили заткнуться и сказали, что именно ему сам бог велел туда ехать, раз он уже такой опытный.

Мой собеседник выдыхает клуб дыма и тушит сигарету в переполненной до краев пепельнице. Отхлебывает давно остывший кофе. Молчим некоторое время, слушая пение ночных птиц за оградой дешевого кафе.

– Ну и что будешь делать дальше? – Дальше? А ничего. Я свое отвоевал за глаза. На войну я больше ни ногой, да и не за кого там воевать. Если будут прессовать, то вон граница рядом, прыгну в машину – и пусть ловят «за нулем», я тут все тропы знаю.
http://news-front.info/2015/06/03/rok-predatelstva-ot..
http://news-front.info/wp-content/uploads/2015/06/159..

Следующей "собакой" после Украины, по его мнению, станет Молдавия, предсказывает Стрелков: "Мы стоим на пороге нового военного конфликта. Что касается Украины, то она находится под властью США, и дальше будет находиться под властью США… Российскому же МИДу надо снять розовые очки. На что они там надеются, я не знаю…". США, по его словам, "экономят Украину, варят медленно лягушку, лягушкой в данном случае являются Россия и Путин": "Дальше будут Минск-5, Минск-6 и так далее, пока лягушка не сварится".
Стрелков уверен: "Поражение неизбежно". Начало военного конфликта в Приднестровье, по его словам, положит Михаил Саакашвили, которого именно для этого и направили в Одессу. Экс-лидер Грузии начнет "жесткую экономическую блокаду Приднестровья, он туда назначен, чтобы закрыть границу", - пояснил Стрелков. Сценарий развития конфликта в Приднестровье, по его прогнозу, будет состоять из нескольких этапов. После первого этапа (экономической блокады), начнется второй – атака ВСУ и нацгвардии Украины, считает Стрелков.
В итоге весь миротворческий контингент Приднестровья окажется заблокирован военными силами Украины. Осуществить подобный план довольно просто. "Там вся глубина территории 15 – 20 км. Украина даже не будет атаковать, она просто будет осаждать военные части миротворцев, пока те не сдадутся сами, либо их не выведут", - пояснил экс-министр обороны Новороссии.
При этом помочь миротворцам Россия не сможет, потому что театр военных действий будет отдален от основных российских баз, а "одной авиацией и ракетами еще никто войну не выигрывал", - отметил Стрелков.
Плюс ко всему Россию, по его словам, могут легко лишить воздушного коридора - Украина начнет сбивать российские самолеты, и снабжать Приднестровье будет нереально. По словам Стрелкова, российское руководство не осознает всей тяжести ситуации. При этом положение у России, по его мнению, просто критическое. Не говоря уже о Приднестровье, которое, вероятнее всего, в ближайшее время просто исчезнет в результате экономической и военной блокады.
Если же Россия решит ввязаться в Приднестровье в военный конфликт, то непременно потерпит поражение, предсказывает Стрелков: "Дело в том, что военная операция будет проводиться в условиях, когда на стороне противника будут все преимущества". Экс-министр обороны ДНР дал заодно оценку нынешнему руководству страны. По его мнению, оно, это руководство, живет по подростковому принципу: "Не парься, будь счастлив!"
"Поэтому война будет нарастать, кругом потемкинские деревни, в Приднестровье мы стоим на грани очередного поражения", - предсказал Стрелков. Коснулся он и личности Путина – Стрелков признался, что не знает, "чего хочет президент". Этого, как выяснилось, вообще никто не знает. Похоже, что не знает этого и сам Путин.
"Россия проводит сплошные спецоперации… Спецоперация – это полная тайна, но на войне нужна идеология, а не только тайна", - заметил Стрелков.
Политолог, основатель Центра научной политической мысли и идеологии Степан Сулакшин поспешил уточнить, что собравшиеся на обсуждение на круглом столе вовсе не против Путина. И Игорь Стрелков тоже не против Путина. Просто все они хотят помочь российскому президенту: "Наш долг – помочь президенту и его поддержать".
По словам Сулакшина, экзамен Новороссией Россия не выдержала, нынешнее руководство страны – политический банкрот, непорядочный, непрофессиональный и беспомощный, ввергший страну в экономический кризис и международную изоляцию.
Путину надо скорее "избавляться от таких суррогатов", считает Сулакшин. Иначе "страна будет и дальше вползать в ловушку, которую ей устроили". Стрелков, впрочем, уточнил – Россия сама себя загнала в ловушку: "Однажды капитулировав, Путин будет идти на это много раз", - уверен экс-глава оборонного ведомства ДНР.
Аделаида СИГИДА
02:38, 04.06.2015