Пара слов о ситуации на фронте.
Положение правительственных войск Сирии действительно тяжелое. Исламистам и представителям так называемой «умеренной оппозиции» удалось потеснить армию Асада на всех фронтах. На сегодняшний день «Исламское государство», «Джебхат-ан-Нусра», «Ахрар-аш-Шам», «Джебхат-аль-Шамия» и «Свободная сирийская армия» контролируют почти 60 процентов всей территории Сирии, включая почти 80 процентов нефтяных и газовых ресурсов страны.
Положение Башара Асада существенно осложняет недавно созданная коалиция из нескольких террористических группировок, контролируемых Саудовской Аравией, Катаром и Турцией – «Джебхат аль-Фатх». В нее вошли «Джебхат-ан-Нусра», «Ахрар-аш-Шам», «Джабхат аль-Шамия» и еще порядка 10 менее известных бандформирований, что в сухом остатке дает порядка 25-30 тысяч голов. Но сам факт формирования новой коалиции отчасти нивелируется ее отношениями с «Исламским государством», которое в «Джебхат аль-Фатхе» видит естественного конкурента в дележе сирийского пирога. Отметим, что столкновения между ИГ и «Джебхат-ан-Нусрой» (костяком новой коалиции) проходили еще до того, как ИГ начали попадать на новостные ленты мировых СМИ. С тех пор градус противостояния остался неизменным, что подтверждают активные бои между игиловцами и «Джебхат аль-Фатхом» в северной провинции Алеппо.
Тяжелым ударом для Башара Асада стала потеря Пальмиры – ключевого логистического узла. Для Дамаска это означает прекращение материального и технического снабжения из Ирака. Помимо прочего Пальмира богата нефтяными и газовыми месторождениями, что ощутимо пополнит кормушку ИГ. На севере страны правительственным войскам пришлось оставить последние населенные пункты в провинции Идлиб, что означает выход исламистов к Латакии – родной провинции Башара Асада, где подавляющая часть населения является алавитами. В случае если «Джебхат аль-Фатх» или ИГ смогут достичь определенных успехов в наступлении, все население будет физически ликвидировано. Критическое положение наблюдается и на юге Дамаска, где исламисты из ИГ и «Джебхат-ан-Нусры» атакуют лагерь палестинских беженцев Ярмук, который на сегодняшний момент находится под контролем «Свободной сирийской армии».
На данный момент основным приоритетом для Башара Асада является оборона Дамаска, Хомса, Хамы, Латакии и Тартуса (там наша морская база). При определенном упрощении, отступление правительственных войск Сирии можно сравнить со сдачей Стрелковым Славянска и Краматорска – болезненно, но не смертельно. В том положении, в котором находятся сегодня правительственные войска Асада, единственным правильным решением являлось отступление с целью выровнять линию фронта, так как армия испытывает серьезный дефицит боеспособных частей. Контролируя районы и направления «второго порядка» Асад ставил под удар основные участки фронта. На сегодняшний день Дамаск ставит перед собой задачу любой ценой сохранить контроль над столицей и побережьем, где проживает многочисленная алавитская община. Как говорилось выше, после прихода исламистов она будет физически ликвидирована (включая женщин и детей), что не оставляет перед Асадом выбора.
Однако предположения о том, что режим Асада вышел на свою финишную прямую несколько поспешны. Если вспомнить начало гражданской войны в Сирии, то перспективы официального Дамаска были куда более плачевны – подавляющая часть экспертов и аналитиков отводила Башару Асаду если не дни, то недели. Не зря за Сирией закрепилось устойчивое прозвище – «кладбище экспертов». Но, несмотря на колоссальные трудности, с которыми пришлось столкнуться Дамаску в 2012-ом году, режим выстоял, и неоднократно одерживал громкие победы на фронте. Так что расценивать сегодняшнее отступление как финальный аккорд Башара Асада не стоит.
Не стоит забывать и о том, что ИГ и остальные исламистские организации не обладают должными ресурсами для контроля и управления столь обширными территориями. Основой эффективного функционирования органов власти джихадистов является суннитское большинство на подконтрольных землях, что существенно ограничивает возможности для маневра. Помимо этого, военные и мобилизационные возможности ИГ и «Джебхат аль-Фатха» имеют свой предел, и, судя по всему, он был достигнут аккурат на момент взятия Идлиба и Пальмиры. Вся боевая мощь исламистов строится на виртуозной пропаганде – малокровная победа, одержанная над слабым противником (ассирийское ополчение, палестинские отряды, иракские армия), смакуется поклонниками ИГ на протяжении многих месяцев.
В сухом остатке мы имеем следующий расклад: Башар Асад контролирует Дамаск, Латакию, Тартус и провинции Хама и Хомс (частично). Под контролем «Исламского государства» находятся провинции Ракка и Дейр эз-Зор, а так же восточная часть провинции Алеппо и район Пальмиры. В провинции Идлиб создан эмират «Джебхат ан-Нусры». Северо-восточные части Сирии находятся под контролем курдов. Анклавы в южных провинциях находятся под контролем сил ССА, ИГ и «Джебхат аль-Фатха».
Сирийский холдем.
На сегодняшний день Сирия является полем боя для почти десятка игроков, которые, в свою очередь, ситуативно объединяют свои силы, несмотря на то, что каждый актор преследует исключительно свои интересы. Сколачивание подобных коалиций мы можем наблюдать на примере временного союза Катара, Саудовской Аравии и Турции, который вылился в создание единого исламистского фронта – «Джебхат аль-Фатха» (25-30 тыс. голов).
Несмотря на количество противников Башара Асада, согласия между ними уже давно нет, что позволяет с определенным оптимизмом оценивать перспективы сохранения режима. В частности это касается изменчивой позиции администрации Барака Обамы, которой приходится проявлять чудеса гибкости в условиях сближения с Ираном.
Если раньше Соединенные Штаты выход из сирийского кризиса рассматривали исключительно в рамках свержения Асада, то с недавних пор тональность официальных представителей Вашингтона сменилась. Отныне президент Сирии рассматривается Штатами как временный, ситуативный партнер в борьбе с «Исламским государством». Так как официальное признание нового политического курса в отношении Башара Асада чревато серьезными имиджевыми потерями, подобные заявления в прессе не фигурируют. Остается лишь гадать на кофейной гуще и ориентироваться на недвусмысленные намеки представителей Госдепа.
Новый курс Вашингтона объясняется не столько усилением ИГ, - на борьбу с которым уходят миллиарды долларов, - сколько началом переговорного процесса по иранской ядерной программе. Напомним, что официальная позиция Соединенных Штатов в отношении Башара Асада была сформирована в рамках давления на Иран. Очевидно, что вопрос противостояния ИГ и налаживания отношений с Тегераном для Вашингтона на данный момент куда важнее, нежели весьма сомнительные перспективы устройства Сирии после смены режима. По крайней мере, нет сомнений в том, что закрытие «иранского вопроса» для сегодняшней администрации Обамы является целью номер один - на кону не только будущее американской политики на Ближнем Востоке, но и судьба предстоящей избирательной компании. Начинать ее с очередного внешнеполитического провала для демократов самоубийственно.
Немаловажным фактором смены политического курса Вашингтона стало наступившее понимание проблем, с которыми придется столкнуться после свержения правящего в Сирии режима. Печальный опыт Ливии и Египта, где к власти пришли исламисты, наверняка детально изучен и соответствующие выводы сделаны. Если раньше Соединенные Штаты делали ставку на светских оппозиционных тяжеловесов взамен Асада, то на сегодняшний день подобный сценарий стал невозможен – президенту удалось сплотить вокруг себя всю политическую элиту. «Правительство в изгнании», существующее на подачки антисирийской коалиции, авторитета в стране не имеет, то есть к замене банально не пригодно. Остается только одна реальная сила, способная сменить режим Башара Асада – радикальные исламисты. Такой вариант Вашингтон не приемлет, несмотря на то, что продолжает поддерживать «умеренную оппозицию» в лице «Свободной сирийской армии».
Однако приход к власти в Сирии радикальных исламистов является целью для главного союзника Соединенных Штатов в регионе – Саудовской Аравии, которую категорически не устраивает ни сохранение режима Башара Асада, ни формирование совместного с оппозицией правительства. С самых первых дней еще гражданской войны Эр-Рияд поставил на своих ручных исламистов – «Джебхат ан-Нусру» (филиал Аль-Каиды в Сирии). Свержение режима для Саудовской Аравии является жизненно необходимым на фоне укрепляющегося Ирана, который официальным руководством страны рассматривается как естественный противник в регионе. Для Тегерана же потеря Сирии будет означать примерно тоже самое, что и для России потеря Казахстана.
Интересы Катара и Турции лежат в плоскости рынка углеводородов и расширения влияния «Братьев-мусульман». Доха их поддерживает звонкой монетой, а правящая партия Эрдогана, по сути, является одной из ячеек движения. Но базовым императивом свержения Асада для обеих стран является установление своего марионеточного правительства, которое не без удовольствия пропустит через территорию Сирии газовую трубу на Европу. Турция же, в случае реализации проекта, получает мощный инструментарий для политического давления на страны ЕС и возможность регулировать цены на газ для европейских потребителей. Анкара на сегодняшний день использует все допустимые инструменты для свержения режима Асада. Так, на территории Турции находятся тренировочные лагеря для обучения боевиков. Помимо этого, Турция является основным узлом для транзита исламистских интернационалистов. Однако есть все основания предполагать, что в ближайшее время риторика и политическая линия Эрдогана по сирийскому вопросу изменится – выборы правящая партия провалила.
Единственным региональным союзником Дамаска является Иран, оказывающий посильную помощь правительству посредством ливанской «Хезболлы», шиитских наемников со всего региона и своих подразделений Корпуса Стражей Исламской Революции. Нет сомнений в том, что только военная, материально-техническая и финансовая помощь Тегерана позволили Башару Асаду выстоять в этой войне.
Для Ирана Сирия является главным "шиитским" рубежом в регионе, что обязывает Тегеран участвовать в конфликте прямо пропорционально успехам исламистов. Как уже говорилось выше, потеря Дамаска для Тегерана будет означать не только религиозное и экономическое поражение, но и политическое – снижение авторитета Ирана неминуемо скажется на союзниках. То есть у Тегерана банально нет выбора – за Сирию он будет сражаться как свою территорию.
Последние новости подтверждают тезис о том, что Тегерану с Дамаском по пути. Так, на прошлой неделе стало известно о переброске в сирийскую Латакию 15-тысячного контингента Корпуса Стражей Исламской Революции (КСИР) – элитного боевого подразделения Ирана. Иранский генерал Касем Сулеймани через прессу передал сообщение о том, что «в ближайшие дни мир удивится сюрпризу, который мы готовим вместе с сирийским военным руководством». Отдельно отметим, что Касем Сулеймани оказал колоссальное влияние на развитие боевых действий, как в Сирии, так и в Ираке. В частности, именно под командованием генерала был освобожден город Тикрит. Подавляющая часть успешных операций так же проводилась под его непосредственным руководством.
Говоря об обещанном сюрпризе, можно предположить, что в районе Дамаска сирийская армия перейдет к стратегической обороне, а по направлению провинции Идлиб будет нанесен совместный удар сирийской армии и иранского спецназа. Это позволит выйти на турецкую границу и существенно упростить положение дел для курдов. Существует также возможность попытки блокирования исламистов в границах Сирии, то есть установления контроля над сирийско-иракской границей. В целом, нет сомнений в том, что сюрприз обещает быть действительно удивительным.
О европейском участии в сирийском кризисе можно было бы и не вспоминать, если бы не свежее заявление: «Санкции ЕС в связи с репрессиями против гражданского населения Сирии действуют в отношении более 200 человек и 70 юридических лиц. Поскольку ситуация в Сирии продолжает ухудшаться, Совет продлил действие ограничительных мер против лиц, поддерживающих сирийских режим, на один год». В общем, позиция Европы в отношении Сирии напоминает анекдот: «Кретины! - Зато всей душой!».
По одну сторону Дамаска.
Существует несколько подходов к оценке сирийского кризиса. Некоторые политологи рассматривают его в плоскости американо-российского противостояния (Ростислав Ищенко – концепция «удвоения ставок»). Другим близка концепция суннито-шиитской или ирано-саудовской войны. Конспирологический бред о «теории управляемого хаоса» тоже имеет своих поклонников. В действительности же, данный конфликт, как и все остальные в мировой истории, имеет экономическое происхождение – в Сирии попросту столкнулись интересы ряда региональных игроков. В первую очередь интересы энергетические. Все озвученные концепции происхождения сирийского кризиса являются лишь производными от проектов газовой трубы через Сирию.
Из этого исходят практические, а не декларируемые, интересы Москвы, которые в данном конфликте тождественны интересам «Газпрома». Опустив подробности энергетической архитектуры региона, отметим, что с началом сирийского кризиса Россия получила уникальный шанс для реализации своей европейской газовой стратегии. «Турецкий поток» стал олицетворением данного проекта. На сегодняшний день ни одна газовая труба не может быть пущена в Европу через полыхающий Ближний Восток, чем Москва активно пользуется. Отметим, что в данном случае конкурентом России является как Катар, так и Иран. И добавим, что, судя по всему, обе стороны погрязли в этой войне надолго.
Как бы цинично это не звучало, но нынешняя ситуация в Сирии полностью устраивает Москву. Опять же, пока идет война, ни о каком ближневосточном трубопроводном газе в Европу говорить не приходится. Пока Башар Асад находится у власти, все катарские проекты могут быть реализованы только на бумаге. В тоже время, пока исламисты при поддержке аравийских монархий продолжают наступать, Иран не может приступить к претворению в жизнь европейской «голубой мечты». Но основным бонусом для России является сам факт того, что обе противоборствующие стороны вливают в эту войну колоссальные денежные и людские ресурсы, которые могли бы пойти на развитие собственных экономик. В первую очередь это касается Ирана, который показывает весьма хорошие показатели экономического роста и технологического развития, в чем Москва никак не заинтересована, несмотря даже на достаточно теплые отношения между странами. Если проводить исторические параллели, то на сегодняшний день Россия находится в том же положении, что и Соединенные Штаты в годы Второй Мировой войны. Две мощнейшие континентальные державы со своими патронами схлестнулись в битве на выживание, затрачивая на это колоссальные ресурсы. Россия, как и Штаты в годы ВМВ, оказывает своим союзникам посильную материально-техническую и политическую поддержку, не прибегая при этом к серьезным рискам.
Однако какие последствия для Москвы может иметь реальный, а не медийный «слив Башара Асада»? Во-первых, Россия окончательно теряет возможность закрепиться в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Во-вторых, имиджевые потери полностью обнуляют российское влияние на региональные процессы, и перекрыть их будет нечем. В-третьих, Россия теряет всех своих союзников не только на Ближнем Востоке, но и в остальных регионах – не стоит сомневаться в том, что Белоруссия и Казахстан такой Москве предпочтут Брюссель и Вашингтон. В-четвертых, в глазах мирового сообщества Россия превращается в страну «третьего мира». И самое главное, российская репутация миротворца с железной и последовательной позицией по каждому вопросу была бы утеряна на долгие десятилетия. Вопрос: что должно произойти, чтобы Москва пошла на это самоубийство? При условии, что в Кремле сидит Владимир Путин, а не Михаил Горбачев.
Что же касается переговоров между Владимиром Путиным и Джоном Керри в Сочи, в результате которых в прессе появилась версия об обмене Сирии на Украину, то отметим, что только идейный одуван в состоянии принять на веру возможность такого «обмена». Что предлагают Штаты? Москва оставляет Сирию, Москва оставляет Донбасс, Москва возвращает Украине Крым – Москва капитулирует по всем пунктам, а уже после, Вашингтон готов пересмотреть вопрос снятия санкций. Предположительно именно с таким пакетом предложений Джон Керри прилетал в Сочи. Очевидно, что его внимательно выслушали и сделали «Адьё вам с кисточкой». А для закрепления материала в Средиземном море начались совместные российско-китайские учения. В нашем представлении «слив Асада» должен выглядеть несколько иначе.
