Видео из своего компа, по каким-то причинам, мне поставить сюда не удается, ставлю ссылки и текстовую расшифровку.
https://drive.google.com/file/d/0Bzl1PT … edit?pli=1
https://drive.google.com/file/d/0Bzl1PT … edit?pli=1
В англ. версии интервью - "причесанное" и сокращенное. Сюда решила поставить, практически, дословное, чтобы дать возможность "услышать" командира "Пятнашки".
- Здравствуйте, расскажите, пожалуйста, откуда Вы родом, что привело Вас сюда?
- Командир интернациональной бригады «Пятнашка» Ахра Авидзба, позывной – «Абхаз». Я родился и вырос в Сочи. Этнический абхаз, проживал в своей родной этнической республике, в городе Сочи.
Привело сюда понимание происходящего здесь. Тем более, в 91-93 году аналогичная ситуация была у нас дома, на моей этнической Родине, когда грузины возомнили себя сверхнародом и провели агрессию по отношению к малым народам. Ценность добровольцев, которые к нам приходили, состояла в том, что мы поднимались духом, когда к нам приходили люди, которые сочувствовали нам и решились нам помочь. Я понимал, что мне по силам помочь, хотя бы на одного человека или обороняющего будет больше. И я сюда приехал. Но уже волею судьбы, у нас собралась группа. Потом группа превратилась в бригаду. Сегодня мы здесь – интернациональная бригада, которая входит в состав республиканской гвардии армии ДНР.
- Почему «интернациональная»? Кто туда входит?
- Туда входят представители почти всей Европы. Конечно, не десятками, ни сотнями, единицы: где-то, восемь испанцев, француз, словаки. Вот, так вся Европа представлена. Есть немцы, есть русские, которые из Германии приехали сюда. Много народу.
- Как вы общаетесь друг с другом? Вот, с испанцами, например?
- В бою – русский благой мат (смеется) А так, если честно, русский язык – он могуч. Он в грамматике, может, сложен, но разговорная речь – она легкая. Мы друг друга понимаем.
- То есть, они учатся говорить по-русски?
- Да, потому что наше подразделение в основном – русскоговорящее. Есть ребята, которым тяжело, но мы справлемся при помощи английского языка… в одной комнате, чтобы легче было… чтобы не быть не быть замкнутыми и не быть скованными. Быстро учатся, быстро схватывают. Там, где не понимают, используют жесты. Жесты никто не отменял. Русский язык – нетяжелый. Мы друг друга понимаем.
- Ну, вот, вы приехали, потому что считаете, что эта ситуация похожа на то, что произошло в Абхазии. Объясните, пожалуйста, западной аудитории, против чего и с кем воюет здесь абхазский парень?
- Я воюю с политической обстановкой, никак не с народом. Никоим образом, ни с украинским народом. Поэтому мы всегда своим бойцам, которые к нам приходят, объясняем и обучаем их одному моменту, что мы не с украинцами воюем, и мы не захватываем, а мы освобождаем. Поэтому эту разницу мы им объясняем. Здесь много бойцов молодых, горячих, которые приходят с чистыми помыслами, но недопонимают, что они делают, поэтому мы этот момент объясняем, рассказываем, что мы с Украиной ни в коем разе не воюем. Мы воюем с тем режимом, который сейчас присутствует. Если они считают это своей землей, своим народом, то почему они бомбят свои школы, почему они бомбят свои больницы, почему они бомбят свое население? Если они считают меня террористом, то пусть они меня убивают, меня бомбят. Я не сижу ни в школах, нигде. Я на линии фронта присутствую со своими ребятами, нам за спину посылают снаряды на 5-6 км. от нас.
Это никак нельзя назвать ошибкой корректировщика, ни в коем разе, они целенаправленно бьют по транспортным узлам, понимая, что там скопление народа будет. Так что, я не верю в тот режим, который сейчас есть, и что бы они не рассказывали, мы, все здесь находящиеся, знаем одно.
Проводя аналогию с нашей ситуацией, мой народ сражался за свою независимость. За то, чтоб мыслить по-абхазски, за свой флаг. И эту ситуацию я вижу здесь, они сражаются за свой флаг, за свое мышление, хотя им навязывали иное мышление. Они хотят разговаривать на русском, они хотят мыслить на русском, почему нужно у них это отнимать, если они русские? И они хотят это делать. Зачем говорить, тогда идите в Россию. Так это их этническая Родина! Как они туда пойдут, когда здесь их прадеды похоронены, здесь их корни и их земля, а то, что политически разрисовывается карта, не учитывая мнение народа, это не значит, что они должны от этого страдать. Они высказали свое мнение. Надо было пойти к ним навстречу, они же не просили отделиться от Украины. Они просто просили быть услышанными, просили быть обособленными. Но им начали показывать мышцы. Глядя на эти мышцы, они ответили своими. Шахтеры взяли в руки оружие, и вот они пошли защищать. К ним пришли мы - добровольцы. Я в Абхазии срочную службу отслужил… я ребёнок войны. Я это оружие видел, в руках держал, но не воевал, не служил. У меня двое сыновей. С одной стороны уже оставил след, можно спокойным быть, но с другой стороны, как они растут и за ними тоже надо смотреть.
Мы простые гражданские люди, мы не служащие армии. Мы гражданские люди, кооторые вынуждены были взять в руки оружие. Мы ждем того момента, когда мы пойдём дальше и займёмся гражданскими делами. И этот момент настанет, когда перестанут бомбить.
- Как долго Вы здесь?
- Я сюда прибыл в ночь с 3-го на 4-е июля 2014-го года.
- И сразу попали...
- И сразу попал под аэропорт, где украинские войска стояли.
Мы по два, по три человека тут бегали вокруг аэропорта, создавали видимость, что нас там много, хотя для многих уже не секрет, что «Пятнашкой» мы называемся по количеству ребят, которые прибыли – нас было 15 человек.
- А первые ребята тоже были абхазцы?
- Нет, я был один абхаз. Были из СНГ ребята, из России. По интернету друг друга нашли, добровольцы собрались, вместе сюда пришли.
- Был военный опыт у тех ребят?
- Пару чловек были, которые служили, которые застали Чечню. Остальная группа – гражданские люди. Один – электрик, другой – бизнесмен, сторителем был. Могу сказать, многие знают, что такое Рублевка. Он проживал на Рублевке, и он все оставил, потому что он по происхождению крымчанин, и ему это больно, он осознает, он знает, что такое боль. И он сюда приехал. У него сейчас растет сын, сам парнишка погиб 2-го ноября.Пятнашка
Поэтому мы на свою символику нанесли 15 звезд , по числу ребят, которые прибыли. А вот эту звезду видите, она темная. В память о нем.
Из пятнадцати, один погиб. Потом через некоторое время еще один погиб. Когда мы символику разрабатывали, мы сделали ее такой; у нас из 15-ти, двое парнишек сложили головы.
И сын понимает, сын не винит. Я с ним общаюсь, и он рассказывает, он же знает мысли отца, когда он сюда ехал. Лишь бы помогать, и он помог.
Я сомневаюсь, что человек с Рублевки за каким-то заработком сюда приехал, будучи строителем. Это мифы, которые создают, чтобы информационно население к себе чуть-чуть склонить. Но население уже понимает и не склонить их. Когда ты будешь по телевизору показывать, что мы плохие, негодяи, а на самом деле это твои войска стреляют, убивают людей и мородёрят, то многие же понимают, где правда, где что. Они нам сочувствуют. Многие боятся потому что родственники там или ещё какие-то взаимосвязи... Это для них кошмар, к которому они не были подготовлены. Здесь же, эскалация конфликта не нарастала. Если б это длилось десятилетиями, то на два лагеря разделились бы и все. Люди не понимают. Если насильно, по приказу присылают армию, то солдат, получив приказ, должен его выполнять. Вот они сюда и прихоlят. Зачастую глупые командиры отправляют ребят на мясо. Мы же пытаемся с ними входить в контакт, объяснять, чтобы уберечь их.
- Каким образом вы входите в контакт?
- Я же говорил, что у нас секретов нет. Мы в очередной раз будем показывать, что мы мирные. В радиоперехватах. Перехватываем волну и предлагаем им, объясняем ситуацию, что они находятся в окружении. Зачастую, они воспринимают наши разговоры, как шутку, и приходится воевать.
- Ну, а есть люди, которые из украинской армии перешли на вашу сторону и остаются служить у вас?
- Есть, их много, и у меня служат такие ребята. Некоторые представлены к наградам.
Понимаете, какая ситуация возникает. Есть срочники, которые были призваны, служили и потом застали конфликт. Они пытаются вернуться домой, бегут. Есть те, что боятся, они служат ещё там, но в основном они возвращаются и остаются у нас.
Но есть ребята, которые осознанно шли в территориальные батальоны. Те, которые были контрактниками, и они шли за идею единой Украины. А потом, когда увидели, что эта идея там не присутсвует, что западенщина хочет задавить Юго-Восток, они в разочаровании, пытаются наладить с нами контакты и переходят на нашу сторону. И в том числе, как наш боец под псевдонимом «Авдей». Он родом из Авдеевки, он протв нас воевал в Спартаке, он против нас воевал в авдеевской части. Во время операции аэропорта он прикрывал правую сторону аэропорта и, именно, с нашей группой входил в боестолкновения. Он получил приказ выехать за черту города и стрелять по центру города. Он родом из Авдеевки, Авдеевка ещё под их котролем, и он получил такой приказ... Как человеку, который там вырос, ему стало очень обидно. И он в тот же вечер начал искать контакты. И он перетянул родителей, потом сам перебрался.
Ахра Авидзба
- В каких известных операциях вы принимали участие? Я так понимаю, в битве за аэропорт, да?
- Ну, скажем, мало операций, где мы не присутствовали. Первое такое основательное – это Шахтерск. После Шахтерска мы пошли помогать в Илловайск. После, мы вернулись в Донецк и пошли уже на Еленовку. С Еленовки до Петровска. С Петровска мы пошли на аэропорт. С аэропорта мы пошли на Углегорск, где я получил ранение во второй раз. Первое в Еленовке. Второе - в Углегорске. Третий раз, уже когда мы уже потом пошли на Дебальцево. Это те основные операции, которые ознаменовали шаг вперед Армии Донецкой Народной республики. И мы всегда рядом стояли. И показатель того, что мы стоим рядом, это то, что сегодня наше подразделение на 80% состоит из местных ребят. Именно из этой области. Остальные - это из соседних областей: это Запорожская, и Харьковская области, и есть из Киева ребята. Поэтому, если местные украинские поверили в нас, что мы пришли сюда помочь, значит, наши помыслы не таковы, как показывают на Украине. Потому что, вы сами прекрасно понимаете, легче встать со своими, чем с пришедшими.
Потому что у нас нет призыва, у нас только добровольческая основа. И мы придерживаемся этого, потому что сами осознаем, что ноша велика, мы не кадровые и за всех отвечать трудно.
- Что вы, как боевой командир, думаете о 300 американских инструкторах, которые здесь, на территории Украине?
- Ну, что я могу о них думать? Молодцы ребята, зарабатывают деньги. Насколько я знаю, в Америке выезды, всякие и страховки обходятся очень немало, значит они сюда прибыли не зря, прибыли сюда зарабатыавать. И те деньги, которые они отдают Украине, якобы, в помощь, обратно себе отбивать. Мы не видим для этого препятствий, что они чему-то особенному обучают. Человека, который не имеет желания воевать, учи - не - учи, он ничего не сделает. Мы идем на штурм в Илловайске, нас 32 человека только. Мы шли на Углегорск, я отправил 15 человек и еще 4 со мной было. Когда мы шли на аэропорт, мы отправляли по 10 человек по одной причине. Да, тяжело продавливать оборону, но зато и тяжело в нас попадать. И решительность наша такова была, что там, где у них в десять раз превосходящая численность, они отступают. Тот же стрелковый бой в Дебальцево – городской стрелковый бой. Сколько их там было и сколько нас там было. Я отправил 62 человека, это вместе с водителями и со всеми. Это те ребята, которые санитары, это всё. И что по итогу? Поэтому, все командиры поступают, именно, также. Мы думаем о людях, мы понимаем, что сегодня наша мотивация превосходит этих инструкторов зарубежных. Мы сами себе инструктора. Ты идешь и понимаешь: если стреляют там, то можно укрыться здесь. Никакой инструктор тебе ничего не подскажет.
Мы не роботы, мы живые люди, и принцип самосохранения у нас не отсутствует, но есть решительность освободить эту землю от той мыслящей гидры…
Я понимаю, что Украина хочет создать свою историю, чтобы показать, что она – государство, что она не является, как бы, дополнением к России, но это не делается так, что врагов народа делают героями. Так никогда никто не делает. Начни свою историю с чистого листка.
Америка ж тоже как-то создалась. Страна, в которую все страны выбрасывали непонятных личностей и ищущих чего-то, и криминальные элементы. Они себя нашли, они себя реализовали, уничтожили всех индейцев, частичка осталась в резервациях, и довольствуются тем, что они не всех добили. Но это не геноцид. Геноцид – это, когда мы сами обороняемся.
А то, что Советский Союз, потерял более 50-ти миллионов населения, это что, не геноцид? Их не вспоминают. Геноцид – это там, где выгодно.
Когда 6-ти миллионная Грузия напала на народ Абхазии, которых всего - этнических абхазов - до 100 тыс...и это не геноцид, да? Они нас истребить не хотели? Они просто хотели прийти с нами чашку кофе выпить и дальше пойти. Здесь двойные стандарты, мы к ним привыкли, мы на них не реагируем. И 300 человек, которые они отправляют... Так пусть они таких 300 человек в бой отправят, и там мы познакомимся.
Американцы давно тренируются на компъютерах, в комнатах, а мы тренируемся под дождём, в полях, и мы еще их обучим их.
- Спасибо Вам большое, и храни Вас бог и Вашу бригаду.
- Спасибо.
