Подписание 8 мая 2015 года президентом Владимиром Путиным и председателем КНР Си Цзиньпином «Совместного заявления Российской Федерации и Китайской Народной Республики о сотрудничестве по сопряжению строительства Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути» ставит серьезные вопросы перед ШОС. Фактически речь идет о дальнейшем смысле ее существования.Презентация проекта Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) в 2013 году Пекином стало во многом его реакцией на разочарование в экономической составляющей Шанхайской организации сотрудничества. При создании ШОС Китай возлагал большие надежды на способность этой структуры организовать многостороннее экономическое сотрудничество. Пекин рассчитывал с помощью ШОС экспортировать свои товары, а также использовать излишки рабочей силы и капитала в ближнем зарубежье. Для этого Китай предлагал различные проекты: от введения зоны свободной торговли до создания банка развития ШОС. Однако все эти инициативы были заблокированы другими членами организации, в том числе Россией. В Москве опасались китайского экономического доминирования и предпочитали вести сотрудничество в привычных «постсоветских» рамках.

В качестве первоначальной реакции Пекин предложил ряд программ по инвестированию в государства ШОС на двусторонней основе, записывая их в актив организации. Кроме этого фактически никакие другие экономические проекты в ШОС не осуществлялись. В итоге Пекину показалось тесно в рамках ШОС, и он выступил с более широкой инициативой ЭПШП.

Россия с самого начала рассматривала ШОС не столько как экономическую, сколько как политическую организацию. При этом военно-политическое взаимодействие планировалось укреплять через ОДКБ. ШОС же отводилась роль некоего идеологического олицетворения концепции многополярного мира: принимались декларации, в которых формулировалось незападное видение мира, его многополярность и тому подобное, но серьезной организационной деятельности не велось.ЭПШП ставит вопрос о будущем экономической составляющей ШОС. Если экономическое сотрудничество между Китаем и центральноазиатскими членами ШОС, из которых два (Казахстан и Киргизия) уже входят в ЕАЭС, а другие могут войти в ближайшие годы, будет осуществляться в рамках концепции сопряжения, и именно по этой линии пойдут основные инфраструктурные проекты, в чем тогда будет заключаться роль ШОС? И если экономическая сторона ШОС так и не окрепнет, чем займется организация?

Безопасностью? Но здесь у ШОС нет реальных рычагов воздействия на ситуацию за исключением подготовки деклараций. Согласно ее Хартии (основному документу), ШОС — не военный союз, организация не планирует создавать собственные силы быстрого реагирования, поэтому в случае серьезных угроз безопасности в Центральной Азии гораздо реальнее ждать помощи от ОДКБ.

Расширение и переформатирование ШОС

В этих условиях единственным шансом для ШОС не превратиться в дискуссионный клуб станет расширение организации. Вопрос о принятии новых членов давно назрел. Кроме того, у ШОС нет формальных оснований кому-то отказывать.

В Хартии прописано, что ШОС — открытая организация. Нежелание принимать новых членов официально объясняли техническими причинами — отсутствием механизмов присоединения. Однако к концу первого десятилетия существования ШОС такой механизм был создан. На заседании Совета глав государств (СГГ) в Ташкенте в июне 2010-го одобрено Положение о порядке приема новых членов, где четко сформулированы критерии, которым должно соответствовать государство-член ШОС: оно должно принадлежать к евроазиатскому региону, иметь дипломатические отношения со всеми странами-членами, обладать статусом наблюдателя или партнера по диалогу, поддерживать активные (субстантивные) торгово-экономические связи с партнерами по организации, не находиться под санкциями СБ ООН. Последний критерий отсек на неопределенное время возможность членства Ирана.

В сфере безопасности обязательства государства, претендующего на полное членство, не должны противоречить международным договорам и иным документам, принятым ШОС. Кроме того, страна-соискатель не может находиться в состоянии вооруженного конфликта с другим государством или государствами.

На саммите ШОС в Астане в июне 2011 года был принят типовой «Меморандум об обязательствах государства-заявителя в целях получения статуса государства-члена ШОС». После этого не осталось никаких формальных оснований отказывать в приеме желающим, ссылаясь на отсутствие соответствующих процедурных документов.

Первым о намерении вступить в ШОС еще в 2006-м заявил Пакистан, обладавший статусом наблюдателя. На следующий год в организацию обратился другой наблюдатель — Иран. А в 2010-м еще одна страна-наблюдатель — Индия — выразила желание стать полноправным членом.В 2009 году на саммите ШОС в Екатеринбурге был введен новый статус — «партнер по диалогу», который получили Шри-Ланка и Белоруссия. На саммите в Астане в июне 2012-го к ним присоединилась Турция, а Афганистан стал пятым наблюдателем. Однако ни одна страна до сих пор не стала полноправным участником.

После отсечения находящегося под санкциями Ирана основным сторонником расширения стала Россия. На саммите в Душанбе в 2008-м она инициировала создание специальной группы экспертов ШОС по вопросам расширения организации, которая и подготовила проекты документов о правилах вступления новых членов. Поддержка Москвой стремления Индии стать полноправным членом ШОС зафиксирована в тексте совместной российско-индийской декларации об углублении стратегического партнерства, подписанной главами двух государств во время официального визита в Россию индийского премьера Манмохана Сингха в декабре 2009 года.

Главным оппонентом приема новых членов в ШОС до сих пор выступала КНР. Официально Пекин против расширения организации не возражает, но утверждает, что для этого еще «не созрели условия», и выдвигает ряд аргументов. Первый сводится к тому, что вступление в ШОС — сравнительно молодой интеграционный институт — какой-либо крупной страны вызовет массу организационных проблем, еще более затруднит и так непростой процесс принятия решений. С этим доводом, между прочим, ранее соглашалась и Россия, впоследствии изменившая свою позицию. Реальная причина сомнений Китая — сложные двусторонние отношения с Дели, нежелание терять часть влияния, к чему неизбежно приведет членство в ШОС такой крупной державы, как Индия.

Новая роль для ШОС

Принятие в ШОС в качестве полноправных членов Индии, Пакистана и, возможно, в недалеком будущем Ирана поставит Организацию в совершенно новые условия. ШОС будет включать ведущие незападные государства Евразии. При этом все более разочаровывающаяся в Европе Турция уже получила статус наблюдателя ШОС; тот же статус имеют европейская, но обладающая своеобразной политической системой Белоруссия и разочарованная в Западе из-за его бессмысленной защиты тамильских сепаратистов Шри-Ланка. После расширения можно будет говорить о ШОС как о важнейшей структуре возникающего многополярного мира, своеобразной платформе, объединяющей евразийскую альтернативу Западной Европе. Если БРИКС превращается в представляющую интересы незападного мира альтернативу Западу в системе глобального управления (более узко — альтернативу «семерке» и «двадцатке»), то ШОС станет вторым незападным полюсом Евразии (если считать, что западная Европа тоже входит в Евразию).При этом если БРИКС, так же как «семерка» и «двадцатка», — это неформальный клуб, то ШОС довольно четко организационно оформлена. В то время как ЕАЭС стремится стать экономической альтернативой Евросоюзу, ШОС может быть его политико-идеологической альтернативой. При этом, как и в случае с БРИКС, эта альтернатива не является конфронтационной, — второй полюс Евразии не заинтересован в борьбе на уничтожение с первым. Напротив, его программа — конструктивное сотрудничество, но при условии признания его особенностей и равноправия.

В чем заключается эта альтернатива?
Ее можно сформулировать в нескольких пунктах:

1) невмешательство во внутренние дела других государств (и ответственность самих государств за свою стабильность — в отличие от западной концепции «ответственности по защите» как прикрытия вмешательства во внутренние дела);
2) сохранение ведущей роли ООН и СБ;
3) более справедливая система глобального управления без ее ломки, учет интересов незападного мира;
4) уважение ценностных различий, отказ от навязывания собственных ценностей в качестве универсальных.

Для соответствия этой новой роли ШОС должна серьезно измениться, — превратиться из организации, занимающейся российско-китайским взаимодействием в Центральной Азии, в гораздо более серьезный интеграционный институт. В ее рамках крупные незападные государства восточного полюса Евразии должны на равноправной основе согласовывать интересы, отличные от интересов западного полюса, и, по возможности, выработать совместную позицию по отношению к нему.

Индия и Пакистан — крупные государства со множеством проблем и сложными отношениями между собой. Поэтому их принятие в ШОС породит массу вопросов: от мелких, типа перевода всех имеющихся документов на английский язык, который наверняка станет третьим официальным (пока это только русский и китайский), до гораздо более принципиальных. Не потеряет ли организация своего лица? Не станет ли менее эффективной за счет усложнения механизма принятия решений, требующих консенсуса? Все это — не праздные вопросы. Например, многие считают, что ЕС стал гораздо менее эффективным именно из-за чрезмерного расширения. Однако плюсы присоединения этих стран все же перевесят минусы. Подключение Индии сделает ШОС гораздо более мощной и влиятельной международной организацией, с которой многим придется считаться, ведь она будет представлять бόльшую часть незападного мира.

Кроме того, присоединение динамично развивающейся Индии может стимулировать экономические проекты ШОС, особенно в Центральной Азии, где у Дели давно налажены связи. Таким образом одновременное принятие в организацию Индии и Пакистана значительно укрепит позиции ШОС в мире и даст новый импульс ее развитию. Подключение этих крупных государств укрепит геополитическое влияние ШОС и торгово-экономическое сотрудничество между ее членами (пока что самую слабую сферу деятельности организации). После вступления демократической Индии в организацию вряд ли кто-то сможет говорить о ШОС как о «союзе диктаторов»; ее присоединение ознаменует новый шаг в консолидации незападного мира, основные игроки которого — во многом из-за желания избежать доминирования Запада — тяготеют друг к другу даже несмотря на существующие противоречия.
Что касается другого наблюдателя — Ирана, то и его принятие в ШОС в нынешней международной обстановке было бы весьма желательным. Во-первых, Тегеран проводит самостоятельную внешнюю политику и может быть важным партнером России и Китая в их стремлении сохранить собственную независимость, противостоять давлению Запада. Во-вторых, Иран — крупный экспортер энергоресурсов и важный экономический партнер. В-третьих, это одна из основных сил, противостоящих террористической угрозе, исходящей от ИГ. Однако пока для принятия Ирана существует препятствие — санкции ООН.

Впрочем, в последнее время переговоры по иранской ядерной проблеме идут успешно. Россия как член «шестерки» посредников, занимающихся иранским урегулированием, прилагает все усилия для скорейшего снятия санкций. 31 марта 2015 года на пресс-конференции в Лозанне глава МИД России Сергей Лавров заявил, что санкции с Тегерана должны быть сняты «по достижении договоренности» — то есть сразу, а не поэтапно, как предлагают США. Если этого удастся добиться, принятие Ирана в организацию состоится если не в этом году, то, возможно, в следующем.Россия ранее выступала против вступления Ирана в ШОС. При этом политика в отношении Тегерана всегда была частью более широкой внешней политики России. По мере ухудшения отношений с Западом важность Ирана понималась все больше, однако иногда позиция в отношении этой страны служила для балансировки диалога с Западом. Например, СМИ писали о том, что после конфликта с Грузией в 2008 году была достигнута неформальная договоренность с Вашингтоном о том, что он закрывает глаза на признание Россией Абхазии и Осетии, а Россия голосует за санкции против Ирана в СБ ООН.

Сегодня ситуация изменилась. Москва разочаровалась в позиции Запада, и у нее нет причин идти у него на поводу. Противоречия между Китаем и Западом (особенно с США) также обостряются. В этой обстановке становится очевидной ценность отношений со странами, проводящими независимую внешнюю политику, в том числе с Ираном. Сегодня его вступление в ШОС полностью отвечает интересам и России, и Китая.

Особенно важно то, что расширение ШОС даст дополнительный импульс экономическому сотрудничеству в рамках организации и выведет его за рамки сопряжения проектов Китая и ЕАЭС. Многосторонние проекты ШОС смогут быть гораздо объемнее и привлекать новых участников, у которых имеются собственные весьма широкие экономические интересы и планы. Например, у Индии — свои экономические отношения с КНР и Россией, давние исторические связи с Афганистаном (наблюдатель ШОС) и Центральной Азией. Иран является ключевым энергетическим партнером как России, так и Китая. Таким образом, экономическое сотрудничество в ШОС благодаря расширению получит собственную программу, отличную от взаимодействия России и Китая в Центральной Азии.

Особое внимание в этом аспекте следует уделить конкретным структурам и проектам многостороннего экономического сотрудничества. Среди них наиболее перспективными можно считать следующие.

- Начало активной деятельности Энергетического клуба ШОС, создание его постоянной структуры, деятельность которой была бы направлена на координацию экспорта и импорта энергоресурсов членами и наблюдателями организации. В ШОС — в тех иных форматах — входят несколько крупнейших экспортеров (Иран, Россия, Казахстан) и импортеров энергоресурсов (Китай, Индия). Эффективная координация их политики может сделать Энергетический клуб ШОС одной из ведущих международных организаций в этой сфере. Именно в этой структуре можно подумать и о создании так называемого «газового ОПЕК».

- Скорейшее создание и начало работы Банка развития ШОС, способного финансировать многосторонние экономические проекты. Реализация нескольких крупных многосторонних проектов имело бы огромное значение для повышения привлекательности организации.

- Создание органа координации инфраструктурных проектов между Россией и членами ЕАЭС с одной стороны (они будут вырабатывать единую позицию в рамках «сопряжения) и другими членами —наблюдателями и партнерами по диалогу ШОС — с другой.

Новый импульс получит и культурно-гуманитарное сотрудничество. В результате расширения ШОС объединит уже не три, а пять уникальных центров мировых цивилизаций. Мирное и конструктивное взаимодействие между ними без навязывания другим собственных ценностей и подходов должно стать примером для всего мира.

В целом ШОС должна оставаться региональным объединением, цель которого — не конфронтация с кем-либо (даже в условиях, когда сегодня эта конфронтация активно навязывается Западом), а постепенный переход к решению проблем региональной безопасности собственными силами. В идеале должно наступить время, когда проблемы вроде афганской будут решаться в рамках ШОС и других региональных механизмов, без вмешательства извне. В области экономики необходимо активнее развивать многосторонние проекты, задействуя потенциал крупных государств: России, Китая, Индии и Ирана. Всему этому должно способствовать подключение к работе организации новых влиятельных государств, которые помогут ШОС обрести новое лицо.

Неудивительно, что аналитики принялись рассуждать о том, что АБИИ несет в себе угрозу сложившемуся экономическому порядку: ведь при таких огромных объемах инвестиций в инфраструктурные проекты «Нового Шелкового пути» юань непременно вытеснит доллар на мировом рынке в ближайшие годы. Данные заявления подкрепляются, прежде всего, такими фактами, как подписанные между Китаем и странами-участницами АБИИ договоры о прямых обменах местных валют на юани в торговых операциях, минуя расчеты в долларах. Прямой «дедолларизованной» торговлей уже давно и успешно занимаются Россия и Китай, наращивая обороты; а совсем недавно, в середине июня 2015 г., третий по величине в России производитель нефти – «Газпром» перевел все сделки по продаже нефти Китаю в юани.

14 апреля 2015 г. Россия стала потенциальным учредителем АБИИ наряду с 57-ю участниками, в число которых пока не вошли США и Япония. Тем не менее, такие традиционные союзники этих государств, как, например, Австралия, Южная Корея, Израиль и Великобритания, приняли решение присоединиться к АБИИ. Само собой разумеется, в эту организацию вошли все государства, лежащие на «маршруте» «Нового Шелкового пути». Среди первых участников, которые подали заявки на членство в АБИИ Азербайджан, Армения, Грузия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан.

5 мая этого года стало известно, что РФ получит привилегированный статус в АБИИ. Этот статус предоставляется исключительно участникам, выступающим в роли представителей от Азии, – и именно в этом качестве РФ будет участвовать в АБИИ (в то время как в ЕБРР, который уже сотрудничает с АБИИ и принимает участие в проекте «Новый Шелковый путь», Россия выступает как представитель от Европы).

Россия является третьей крупнейшей экономикой среди членов АБИИ после Китая и Индии и поэтому может претендовать на соответствующую долю голосов и ряд ключевых позиций в менеджменте этой организации.

Таким образом, очевидное сближение Пекина и Москвы налицо. Следовательно, Россия видит для себя совершенно определенные выгоды от участия в китайских проектах. Немаловажен для Москвы геополитический аспект, направленный на противостояние Западу путем укрепления сотрудничества с КНР на постсоветских рубежах, т.е. в Центральной Азии и на Кавказе.

Скептики, однако, не торопятся принимать ситуацию исключительно в радужном свете. Они упоминают тот факт, что железнодорожные пути, строительство которых будет финансировать АБИИ, будут соответствовать не ГОСТу, а европейским стандартам относительно ширины колеи. То есть Китай обеспечит свою безопасность с Запада, при этом российский Транссиб якобы потеряет часть своей транспортной значимости. Однако не следует забывать о том, что интеграция РФ в новый экономический порядок при новых условиях допускает постепенное переоборудование собственных железных дорог в соответствии с новыми требованиями глобализующегося мира и не исключено, что это будет достигнуто при участии заемных средств АБИИ. Тем более что накануне визита председателя КНР в Москву 8 мая 2015 г. китайские СМИ сообщили о готовящемся проекте по строительству китайскими компаниями скоростной железной дороги между Москвой и Казанью, которая впоследствии может быть продлена до Пекина.

Еще одно пессимистическое мнение состоит в том, что «Новый Шелковый путь» станет поистине испытанием на прочность внешнеполитического курса Китая с его основополагающей риторикой пяти принципов мирного сосуществования (взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета, ненападение, невмешательство во внутренние дела, равенство и взаимная выгода, мирное сосуществование). Дело в том, что, в случае возникновения угрозы китайским инвестициям, Пекину придется использовать чуть более жесткую риторику для защиты своих финансовых интересов. Как известно, к настоящему времени количество китайских миротворцев в ООН выросло в 20 раз по сравнению с 2000 г. Пример китайской миротворческой деятельности в Судане в 2014 г. продемонстрировал готовность Китая идти на военные операции, когда в стране вспыхнул острый конфликт, и китайские нефтяные инвестиции оказались под ударом.

Однако в глобальной перспективе можно утверждать, что участие Китая в решении возможных локальных конфликтов в странах «Нового Шелкового пути» пойдет лишь на благо, не допуская разгорания «горячих точек» в «пожар» гражданских войн. Тем самым присутствие Китая в регионах, через которые проходит «маршрут» «Нового Шелкового пути», возможно, будет служить залогом стабильности и способствовать укреплению гражданского общества, основанного на новых экономических возможностях, которые призван привнести этот масштабный китайских проект. Нет смысла говорить о том, что дополнительные гарантии безопасности в Азии весьма выгодны России.

Третья нерадужная точка зрения гласит, что «Новый Шелковый путь» пролегает «в обход» Российской Федерации. Но не следует забывать, что Москва – это один из крупнейших потребителей китайской продукции, и что «маршрут» этого проекта проходит напрямую через российскую столицу, уходя далее в Беларусь. Ведь не зря после переговоров с российским президентом В. Путиным, прошедших 8 мая в Москве, лидер КНР Си Цзиньпин 10 мая 2015 г. отправился в Минск, где он провел переговоры с президентом Беларуси А. Лукашенко. По итогам встречи стороны договорились «совместно строить экономический пояс Шелкового пути. В сотрудничестве необходимо сделать упор на строительстве китайско-белорусского индустриального парка, который должен стать жемчужиной в строительстве экономического пояса Шелкового пути и классическим образцом двустороннего взаимовыгодного сотрудничества».

Следовательно, китайские инициативы способствуют еще большей интеграции участников ЕАЭС, и это также очень выгодно для России. Как видно, участие РФ в китайских проектах «Нового Шелкового пути», а также членство в АБИИ сулит больше перспектив, нежели вызывает опасений.

В заключение хотелось бы отметить, что в последнее время Россия и Китай предпринимают очевидные шаги по обеспечению своих национальных валют непосредственно золотом. Это явный признак того, что, будучи ведущими государствами в АБИИ, Россия и Китай, осуществляющие финансовые и торговые операции напрямую в паре рубль-юань, минуя американского посредника, в конце концов могут пошатнуть мировой экономический порядок, сняв доллар с пьедестала главной международной валюты.

И, наконец, бесспорно выгодные возможности откроются для России в случае успешного завершения переговоров с Китаем по вопросу о создании Зоны свободной торговли между двумя государствами, начало которым было положено в ходе встречи на высшем уровне в Москве 8 мая 2015 г.

Причиной тому стал переход на евро Германии, национальная валюта которой – немецкая марка – с 1996 года являлась де-факто официальной в этих частях бывшей Югославии. Столь странный переход вопреки каким-либо правилам еврозоны произошёл под негласное одобрение Европейского центробанка, который до последнего времени через частные банки снабжал их валютой. Теперь, когда в Греции ощущается острый дефицит наличности, на повестку дня выходит целесообразность валютного субсидирования пусть и небольших, но довольно проблемных стран.

О предстоящих трудностях говорят уже представители европейских банков, имеющих отделения в Косово и Черногории. Как заявил изданию EUobserver экономист банка Raiffeisen Андреас Швабе (Andreas Schwabe), «если спрос на валюту увеличится, центральные банки этих стран, как известно, не смогут включить печатный станок или рассчитывать на помощь Европейского центробанка, как это было в случае с Грецией». Таким образом, им придётся задействовать валютные ресурсы, которые в обеих странах не достигают и одного миллиарда евро.

Если ситуация в Греции обострится, наличность греки будут искать именно в этих странах, где для них не будет никаких ограничений по обналичиванию валюты. Стоит заметить, что в Косово и Черногории крайне велика доля «живых» денег, поскольку жители этих стран предпочитают наличный расчёт. Если банкноты стремительно потекут, их финансовые системы попросту засохнут. Выход Косово и Черногории из еврозоны состоится естественным путём.