Die Welt: Господин Костин, насколько много ваших клиентов в Германии и Австрии знают, что ВТБ – российский банк?
Андрей Костин: Большинству из них это должно быть безразлично. Если они и задумываются над этим, то, надеюсь, считают это скорее положительным, чем отрицательным моментом. В любом случае наш бизнес в этих странах не очень велик. В Германии у нас около 170 тысяч частных клиентов, а объем депозитов в нашем банке составляет порядка четырех миллиардов евро. Таким образом, мы являемся относительно мелким игроком, и в центре нашего внимания находятся клиенты, имеющие экономические связи с Россией.
- Но политическая напряженность наверняка мешает вашему европейскому бизнесу, не так ли?
- Я постоянно поддерживаю контакты с коллегами из Германии, Франции, Италии, а также из Америки и ни разу не сталкивался с враждебным отношением ко мне. Наши взаимоотношения не изменились. Напряженность чувствуется в политической сфере и в СМИ, но не в деловых отношениях. Даже многие американские банкиры согласны с нашим мнением, что антироссийские санкции следовало бы отменить.
- Однако нет ничего удивительного в том, что банкиры критикуют санкции – ведь от этого страдает их бизнес.
- Эти санкции бессмысленны. Они никогда не заставят Россию делать то, что ей указывает Запад. Думаю, что госпожа канцлер тоже не изменила бы собственный курс, если бы кто-то извне сказал ей, что она что-то делает не так. Санкции лишь портят атмосферу. Меня, однако, гораздо в большей степени беспокоит напряженность в области политики безопасности. Если дополнительное ядерное оружие и новые тяжелые вооружения будут размещены в странах Европы, это может привести к новой холодной войне.
- Западные политики утверждают, что всего лишь реагируют на агрессивную политику России.
- Где же Россия вела себя агрессивно? Агрессивно повели себя европейцы с американцами, когда затеяли государственный переворот на Украине. Мы не понимаем, почему Запад старается загнать Россию в угол. Он выдумал какую-то угрозу со стороны России, чтобы ввести санкции против нашей страны.
- Однако именно Россия в нарушение международно-правовых норм аннексировала Крым и поддерживает сепаратистов на востоке Украины.
- Причиной всему стало то, что абсолютно демократично избранный президент был противозаконно свергнут. Это спровоцировало подъем антироссийского движения. В Крыму в основном живут русские люди, которые почувствовали себя в опасности. Большинство из них по-прежнему поддерживает присоединение к России. С какой стати Европа сочла происходящее поводом разрушить наши экономические связи? Если мы хотим добиться урегулирования конфликта, то нужно договариваться, как это происходило в Минске.
- Где были достигнуты договоренности, которые Россия не соблюдает.
- Даже правительство Германии признало, что Минские договоренности не соблюдаются обеими сторонами, а не одной из них. Украинцы – наши братья и сестры, и нам очень печально видеть то, что происходит в их стране. Ведь если ситуация и дальше будет развиваться в этом направлении, то экономика Украины пострадает еще сильнее. Предприятия, конечно, найдут новых клиентов в Европе, но на это уйдет много времени.
- Российская экономика тоже страдает от этого. Как вы считаете, пик рецессии уже позади, или ситуация еще ухудшится?
- У России, конечно, еще есть экономические проблемы, но я бы уже не сказал, что это кризис. Санкции и падение цен на нефть ослабили рубль и вызвали рецессию в России. Но это временно. Наши аналитики ожидают, что ВВП в этом году сократится на 3,3%, но в следующем уже вырастет на 2,5%. Это, конечно, небольшой рост, но и о затяжном кризисе говорить не приходится. 2008 и 2009 годы в общем и целом были для нашей страны труднее.
- И для Вашего банка тоже?
- У нас ситуация схожая. Тогда мы были отрезаны от международного рынка капитала из-за кризиса, сегодня - из-за санкций. В последние годы мы значительно продвинулись вперед – сейчас уже около 40% наших акций принадлежат частным, международным инвесторам. Теперь этот процесс приостановлен. Мы вынуждены были обратиться к правительству с просьбой о привлечении дополнительного капитала, к Центральному банку – с предоставлении финансирования. Кроме того, высокая процентная ставка ЦБ давит на наш бизнес. В сложившейся ситуации в прошлом году у нас не было прибыли. В этом году мы ожидаем примерно тот же результат.
- Но Вы и в 2015 году не ожидаете убытков, хотя из-за рецессии в России, вероятно, не будут выплачиваться намного больше кредитов, чем раньше?
- Невыплаты кредитов сильно возросли к началу этого года, но эта тенденция остановлена. Мы не считаем, что доля просроченных кредитов будет выше 6%. Экономика, конечно, пока не в очень хорошем состоянии, но при этом волны банкротств нет. Это связано еще и с тем, что правительство поддержало отдельные секторы экономики. Кроме того, Россия продвинулась в отношении преодоления санкций. Успешно идет процесс импортозамещения, например, при производстве продовольственных товаров. Это также помогает экономике страны.
- Правительству пришлось поддерживать и другие банки. Тем самым усиливается доминирующая роль государства в российской финансовой индустрии.
- Какая была альтернатива? Уже в ходе кризиса в 2008-2009 гг. многие банки вынуждены были обратиться за государственной поддержкой, а теперь в условиях санкций вынуждены делать схожие шаги. Речь не идет о какой-то особенной стратегии со стороны правительства, у нас просто нет другого выбора, потому что отсутствуют другие источники капитала.
- Но не является ли это неким бременем, когда Вы на Западе еще больше воспринимаетесь как банк, находящийся под политическим влиянием?
- В чем проявляется якобы имеющая место политизированность нашего банка? Мы ведем бизнес как исключительно коммерческий банк. Клянусь, что г-н Путин или г-н Медведев не звонят мне и не говорят, кому я должен выдать кредит, а кому нет. Насколько я знаю, и менеджеры немецких банков время от времени разговаривают с канцлером или министром финансов.
- Это так. И именно опыт с немецкими институтами показывает, что банк, который по большей части принадлежит государству, находится под политическим влиянием.
- Разумеется, с государственной поддержкой связано и ожидание, что мы не будем чрезмерно строго действовать по отношению к заемщикам и в нашей коммерческой политике должны учитывать социальные последствия нашей бизнес-стратегии. Это, так сказать, договоренность. Но мы не выдаем кредиты по политическим соображениям. Неправильно говорить, что российские банки служат политическим целям.
- Вы хотели бы иметь меньшее государственное участие, чем сегодняшние 60 процентов?
- Это палка о двух концах. Как наши частные акционеры, так и рейтинговые агентства рассматривают государственное участие как преимущество, потому что оно гарантируют большую стабильность. Но в долгосрочной перспективе целью должна стать полная приватизация.
- Многие менее крупные банки в России за последние месяцы вынуждены были закрыться. Эта тенденция продолжится?
- Уверен, так будет и дальше. В России на данный момент слишком много банков - порядка 800 институтов. Через пять лет их может стать на 500 меньше, а стабильного уровня мы могли бы достигнуть и при наличии порядка 100 банков.
- Это для Вас как крупного игрока было бы, несомненно, плюсом, тем более российский рынок для Вас важнее.
- Конечно, из-за санкций мы сейчас больше сконцентрированы на нашем рынке, объем международных операций снизился. Но кроме Европы, мы присутствуем также в Шанхае, Гонконге, Индии, Вьетнаме – мы стараемся продолжать развивать наш азиатский бизнес. Нам также интересны такие страны, как Казахстан или Белоруссия.
- Европейские рынки Вас интересуют, напротив, в меньшей степени?
- Мы продолжаем оставаться заинтересованными в Европе, но там за многие рынки ведется жесткая борьба. Поэтому мы думаем о том, чтобы снизить нашу активность в некоторых странах, где мы видим небольшой потенциал для нас. Это, например, Франция.
- Вы опасаетесь «подкрадывающейся» изоляции российского банковского рынка, поскольку западные банки могут постепенно уходить из страны?
- Пока мы не видим, что иностранные банки уходят. Такие институты, как Citi, Société Générale или Raiffeisen International, по-прежнему, активно работают. Также все крупные китайские банки представлены в России. Страна продолжает оставаться открытой для иностранных банков – у нас они существенно проще получают лицензии, чем, например, в Китае.
- Насколько Китай сможет заменить Европу в качестве партнера России?
- Азия не заменит Европу. Но, конечно, Китай имеет большое значение, это вторая по величине экономика в мире и когда-нибудь станет крупнейшей. Экономическое соотношение сил смещается в сторону стран с переходной экономикой. Для России Китай, кроме всего прочего, является крупным соседом и также потребителем ресурсов. Китайцы не связывают экономические отношения с политическими вопросами в отличии от Европейский Союза, который еще до украинского кризиса критиковал выборы в России. Китай более прагматичен. Но мы верим в то, что мы сможем вновь нормализовать наши отношения с Европой. Россияне любят Европу.
шота заметили через три дня
