В отчете Jubilee отмечается, что минимальные процентные ставки в крупнейших экономиках, которые стали ключевым ответом на кризис, во многих случаях привели к тому, что правительства, компании и потребители продолжали делать займы, накапливая проблемы на будущее.

Джудит Тайсон из Overseas Development Institute отмечает: "С 2012 года наблюдается значительный рост государственного долга, особенно в Африке".

Некоторые страны стали бенефициарами программы по списанию долга, которую лидеры G8 приняли на саммите в Глениглс в 2005 г. "Их долги были списаны. Предполагалось, что они смогут начать развиваться с чистого листа", – заявляет Тайсон.

Она также отмечает, что с тех пор многие страны снова погрязли в долгах, при этом правительства некоторых стран сумели разумно инвестировать, диверсифицировать экономику и улучшать инфраструктуру.

Она указывает на Гану – страну в Западной Африке, где резкий растущий долг страны был потрачен довольно легкомысленно и несерьезно.

В отчете Jubilee приводится список стран с высоким риском долгового кризиса: страны с чистым долгом выше 30% ВВП, с текущим бюджетным дефицитом выше 5% ВВП и будущих выплатах по задолженности более 10% государственного дохода.

"По нашим оценкам, 14 стран стремительно приближаются к новому долговому кризису из-за своих высоких внешних долгов, высокого бюджетного дефицита", – отмечается в отчете. Один из примеров таких стран – Танзания, страна, которая с 1990-х гг. накопила серьезный внешний долг.

Во многих случаях списание долга привело к благоприятным последствиям для страны: получив списание долгов в 2001 и 2006 гг., выплаты страны снизились с 27% государственных доходов до 2%. Детская смертности снизилась, оплата за обучение в начальной школе была отменена, и большее количество детей получили возможность закончить школу.

Однако уровень займов постоянно рос с 2009 г., включая займы у Всемирного банка, который предлагает займы в виде дешевых кредитов, а не благотворительных пожертвований.

В некотором смысле показателем успеха является то, что страна сумела привлечь капитал за счет частных инвесторов, выпуская облигации.

Однако экономический рост Танзании и государственные доходы в значительной степени зависят от экспорта золота и руд драгоценных металлов, при этом цена на них за последние месяцы снизилась.

Данные Jubilee демонстрируют, что экономический рост был ниже ожидаемого, в итоге выплаты по долгам выросли по сравнению с ожидаемыми 10% государственных доходов, в 2018 г. они вырастут почти вдвое, а это прямой путь в "опасную зону".

Сокращение цен на сырье на фоне снижения темпов экономического роста в Китае, а также укрепление доллара, представляют опасность для многих африканских стран, так как они берут займы, номинированные в долларах. Однако эти факторы могут стать проблемой и для других развивающихся стран.

Эфиопия – еще одна страна, чей уровень долга постоянно растет, и эта страна также может оказаться крайне чувствительной к экономическим потрясениям.

Монголия, которая с радостью встречает иностранных инвесторов, предлагая им заниматься разработкой природных ресурсов, включая добычу угля, планирует получить заем на сумму почти $1 млрд в течение следующего года.

Однако курс ее национальной валюты постепенно снижается, поэтому страна может оказаться уязвимой, если экономический бум прошлых лет подойдет к концу.

Но проблема не только в развивающемся мире. По данным Jubilee, уровень межгосударственного кредитования по всему миру вырос с $11,3 трлн в 2011 г. до $13,8 трлн в 2014 г. Согласно прогнозам в этом году кредитование вырастет до $14,7 трлн.

Это 30%-й рост за последние четыре года, а также это является признаком того, что проблема "глобального дисбаланса", который многие эксперты считают основной причиной кризиса, так и не была решена.

По оценкам специалистов, что касается долгов Греции, то при одной ситуации они могут быть погашенными, однако если условия на финансовых рынках и экономические условия меняются, то уже оказываются, что погасить их невозможно.

При этом многие эксперты полагают, что если, как ожидается, ФРС США начнет постепенно повышать процентные ставки в этом году, это станет катализатором для глубочайших потрясений на мировых долговых рынках, которые приведут к серьезным последствиям.

Тайсон также указывает на тот факт, что многие займы, которые взяли правительства африканских стран в последние годы, имеют фиксированную процентную ставку на следующие пять лет.

Когда подойдет срок их рефинансирования, то выплачивать придется при более высокой процентной ставке. Как только ставки в США вырастут, отмечает она, инвесторы попытаются вывести деньги из небольших развивающихся экономик.

В своем отчете, опубликованном в прошлом месяце, Всемирный банк предупредил, что развивающиеся страны сталкиваются с перспективой того, что поток дешевых денег иссякнет, и они должны "надеяться на лучшее, но готовиться к худшему".

Страны с высоким риском долгового кризиса

Номер Страна
1 Бутан
2 Кабо-Верде
3 Доминикана
4 Эфиопия
5 Гана
6 Лаос
7 Мавритания
8 Монголия
9 Мозамбик
10 Самоа
11 Сан-Томе и Принсипи
12 Сенегал
13 Танзания
14 Уганда

Страны, которые в настоящий момент сталкиваются с кризисом государственной внешней задолженности

Номер Страна
1 Армения
2 Белиз
3 Коста-Рика
4 Хорватия
5 Кипр
6 Доминиканская Республика
7 Сальвадор
8 Гамбия
9 Греция
10 Гренада
11 Ирландия
12 Ямайка
13 Ливан
14 Македония
15 Маршалловы острова
16 Черногория
17 Португалия
18 Испания
19 Шри-Ланка
20 Сент-Винсент и Гренадины
21 Тунис
22 Украина
23 Судан
24 Зимбабве

Раджаб Сафаров: Весь мир в ожидании подписания этого соглашения. Если бы это было какое-то рядовое событие, никто бы не заметил этого процесса, поскольку очень многие совершенно четко понимают, что от места, влияния, ресурсов, возможностей и потенциала Ирана сейчас очень многое зависит. Более того, я так скажу, из-за того, что Иран эффективно не участвует в решении очень многих геополитических вопросов и проблем мира, они и не решаются. Мир, особенно западный мир во главе с Соединенными Штатами, четко начинает понимать, что изоляция Ирана может и создает определенные проблемы Ирану в экономике, притормаживает его развитие. Но, по большому счету, изоляция создает большие проблемы для самих США и Западной Европы, поскольку ситуация не решается ни в Ираке, ни в Сирии, ни в Афганистане. Более того, в регионе мы видим тенденцию к усугублению ситуации.
Те мини-проекты, на которые они рассчитывали, типа Талибана или Исламского государства, разного рода экстремистских организаций, призванных на определенном этапе сыграть определенную роль, сыграли свою роль не так, как было задумано. Они выросли, стали монстрами и своих прародителей уже не слушаются, приходится действовать уже против них.
Вопрос: На саммитах БРИКС и ШОС тема Ирана звучала постоянно – о ней говорили спикеры на брифингах, Иран звучал в обсуждениях, и на финальной пресс-конференции Владимир Путин выразил уверенность, что Иран будет полноправным членом организации. С чем это связано?

Раджаб Сафаров: Иран, страны региона, даже Запад и Америка объединяются, поскольку имеют некоторые общие интересы – стабильность, защита региона от этих негативных явлений. Но на Западе не нуждаются в активной роли Ирана, по крайней мере, в установлении стабильности в регионе, как минимум. Они не могут пойти навстречу, признать свою вину. Если сейчас они согласятся и скажут – давайте снимем все санкции и примем условия Ирана, это будет означать, что вся их 20-30-летняя политика была ошибочной, и в глазах их общественного мнения это было бы катастрофой для этих политиков. Поэтому, они по инерции еще идут, и Путин совершенно прав, у него обычные и естественные ожидания того, что этот вопрос рано или поздно решится и, исходя из позиции России, Китая и некоторых других государств, эта проблема очень близка к своему логическому разрешению.
Вопрос: Многие годы ШОС мало кто воспринимал как некий центр силы, сейчас начался реальный процесс расширения за счет крупных стран, как Индия. Сегодня государства региона, и тот же Иран, они реально заинтересованы в полноценном участии в этой структуре?
Раджаб Сафаров: Я считаю, что, хотя ШОС является очень динамичной, достаточно активной, ангажированной структурой, но она, эта структура, не является еще реально действующей. ШОС сегодня – это не структура, которая реально влияет или может реагировать на события, которые происходят на пространстве государств-членов. Она, в определенном смысле, еще аморфна и оторвана от жизни. Во многом, это площадка для обмена мнениями. Но сейчас эта структура, благодаря усилиям России, в последние несколько лет освобождается от балласта, от декларативности, и идет в сторону принятия конкретных экономических решений, в сторону решений, связанных с региональной безопасностью и это очень важно.
Вопрос: Тем не менее, определенная декларативность остается?
Раджаб Сафаров: Все сразу изменить невозможно. Вот конкретный пример, чем я недоволен. На саммите было принято решение главами государств ШОС, которые утвердили программу по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на предстоящие три года. Еще одним своим решением они дали старт разработке проекта конвенции по борьбе с экстремизмом в рамках ШОС. И непонятно, как эти два решение коррелируют между собой, а во-вторых, совершенно непонятно, как страны ШОС могут отреагировать, причем оперативно, даже на те угрозы, которые реально сейчас угрожают странам ШОС. И где этот механизм? Где этот штаб? Где эта группа? Как это все управляется? Я не увидел всего этого в этих двух документах. И здесь проявляется декларативность в принятии решений. Но есть реальные угрозы, которые, я уверен, заставят реагировать более адекватно.

Вопрос: То есть, Вы видите позитивные перспективы для ШОС в ближайшем будущем?
Раджаб Сафаров: Я думаю, что ШОС имеет очень хорошую перспективу по сравнению с БРИКС. По поводу БРИКС я бы не смог этого сказать, потому что эта организация имеет достаточно вялую основу – разнонаправленные экономики, с разными особенностями. Я, например, не очень верю в Бразилию и Южную Африку. Они в любой момент времени могут приостановить свое членство, могут более пассивно участвовать, могут даже торпедировать те решения, в которых будут заинтересованы другие страны, но сейчас до этого не дошло. С другой стороны, адекватность, однозначность, определенное монотонное единообразие, которое имеется, единый фундамент с единым пространством и то, что они геополитически находятся в более близком, в более не оторванной друг от друга территории, вот в этом смысле ШОС имеет серьезную перспективу. Я с очень большим оптимизмом смотрю на будущее ШОС.
Вопрос: Одним из вопросов, который обсуждался на обоих саммитах – результаты российского председательства в организациях. Были ли они успешны, на Ваш взгляд?
Раджаб Сафаров: Действительно, председательство России дало очень важный стимул и важное направление, вектор в сторону конкретизации деятельности ШОС. Я думаю, с вступлением Индии и Пакистана, с членством и партнерством и других стран, эта организация станет мощнейшей геополитической структурой. Она будет сопряжена с очень сложным механизмом управления, где-то там будут сталкиваться разнонаправленные вектора, но в целом, она будет действовать исходя их своих интересов. Эта структура может найти некий вариант более или менее оптимального управления. А голос и место этой структуры будут нарастать с каждым днем и очень важно, что место, значение, голос России вместе с этим тоже будет иметь очень важное значение, поскольку Россия является одним из прародителей, одним из основателей, одним из главных игроков в этой структуре.

Вопрос: Некоторые спикеры на саммите говорили о том, что ШОС и БРИКС – организации 21 века, которые имеют ряд преимуществ перед политическими и военно-политическими структурами 20 века. Считаете ли Вы, что эти структуры демонстрируют иные принципы формирования межгосударственных союзов, более справедливые и эффективные?
Раджаб Сафаров: Я не могу оперировать такими словами как "справедливая основа", но я уверен в том, что БРИКС во многом является неким геополитическим проектом, исходя из амбиций некоторых государств. Мне кажется, Бразилия, Южная Африка вошли сюда из соображений невостребованности, чтобы показать свои амбиции, демонстрировать их, они имеют на это право. Я думаю, что из этой структуры они хотят максимум получить дивиденды, укрепляя свои переговорные позиции со своими основными партнерами на Западе и в регионах. Может быть, я не прав, но у меня сложилось такое ощущение. ШОС – структура, которая была на самом деле как проект экономической интеграции, это была экономическая структура. Потом появилась необходимость реагирования и создания условий для развития экономики и экономических отношений, стабильности региона. А если говорить о стабильности, значит, вопросы безопасности тоже интересуют и эти вопросы сейчас уже приоритетнее – наряду с экономическими вопросами. И я не исключаю, что через некоторое время, хотя Ислам Каримов против этого, может быть, даже не только он, ШОС может создать некий свой оборонительный блок, исходя из стратегии не наступления, а защиты, реальный в военно-техническом плане. И это будет вполне оправданная вещь, поскольку у членов ШОС очень сильная концентрация территориальная, экономическая, интеграционная, они сформированы естественным путем, и я совершенно согласен с президентом, что это насущная необходимость продиктовала создание такой структуры.
Хотя инициаторами выступили китайцы и россияне, я думаю, что насущная необходимость, исходящая из реалий наших дней, в экономике, в технологии, в финансировании механизмов развития друг друга, через разные иностранные инвестиции, через финансовые структуры, которые уже начинают создавать – это просто необходимость более тесного сплочения и интеграционного содействия, сближения, которое на самом деле позволяет добиться облегчения в этих связях, преференций. Словом, я считаю, что ШОС – более естественная, более динамичная, обладающая огромным потенциалом для развития и мне кажется, что у этой структуры гораздо более понятное будущее, чем у БРИКС.
Вопрос: Другой темой, которая красной линией прошла через саммит ШОС – сопряжение ШОС, ЕАЭС и проекта "Шелковый путь". Это логичный процесс?

Раджаб Сафаров: Я вообще исхожу из того, что на платформе ШОС через какое-то время могут объединиться три структуры – БРИКС, ШОС и Евразийский союз. Три структуры – многовато, они будут дублировать функции друг друга и не совсем удобно тратить ресурсы, энергию на трех направлениях, поскольку цели и задачи у них у всех примерно одинаковы. Можно провести такую аналогию – когда строится демократическое государство, появляются сотни партий, потом с развитием демократии, правовых норм, стандартов, они будут заинтересованы в объединении в некие более мощные блоки. Тут то же самое – на территории этого пространства будут максимум две структуры, а по большому счету – одна. Европейский союз идет в упадок и непонятно, что будет дальше с этой структурой, совершенно очевидно, что он будет серьезно трансформироваться и еще неизвестно, в какую сторону. В ШОС, напротив, есть поступательное движение. Картину мира будет определять в большей степени не спад и распад Европейского союза и еврозоны, хотя и это тоже будет корректировать геополитическую картину, но очень сильное влияние на картину мира будет иметь будущее развитие ШОС.