Частью тишины, частью дома.
А потом — вдруг тишина.
Мы возвращались с женой из больницы.
Она долго болела.
И вдруг — ни звука.
Я подошёл к забору. Пусто.
Соседи уехали. Собаку бросили.
Я нашёл его среди мусора — исхудавшего, дрожащего, едва живого.
Поднял на руки — лёгкий, почти невесомый, но сердце билось.
Ветеринар вздохнула и сказала:
— Он очень слаб, но жить хочет.
Мы забрали его домой.
Постелили одеяло, поставили воду и дали имя — Бруно.
Первые дни он почти не двигался.
Жена напевала ему что-то тихо,
и он поднимал голову, будто узнавал ту мелодию из другой жизни.
Прошло немного времени.
Однажды вечером, возвращаясь с работы, я услышал лай.
Короткий. Ясный. Уверенный.
Я рассмеялся — впервые за долгое время.
И понял: это не шум.
Это было: «Я рад, что ты пришёл».
С тех пор Бруно лает каждый день —
когда я выхожу, когда возвращаюсь, когда просто нахожусь рядом.
А жена говорит:
— Это его способ любить.
И она права.
Я глажу его и шепчу:
— Раньше я не понимал твоего языка.
Теперь знаю: каждый твой лай значит — «Я не сдался. Я ждал. И ты услышал меня».
Когда его голос исчез — в доме стало пусто.
Когда вернулся — вместе с ним вернулась жизнь.
Теперь, когда я заезжаю на нашу улицу
и слышу его знакомый лай,
я опускаю стекло
и позволяю этому звуку наполнить воздух.
Это не шум.
Это верность. Это прощение.
Это звук второго шанса.

Автор в Галактическом поиске. 

В анкетных данных Майи Плисецкой бросается в глаза пункт: «Годы активности: 1945-2015». 72 года творческой деятельности, и почти все в амплуа танцующей балерины!

Это просто невероятно.

Уже в возрасте от 50 до 70 лет ведущими балетмейстерами мира специально для нее были поставлены 8 балетов! Морис Бежар, Ролан Пети, Хосе Гранеро… Причем они сами просили ее танцевать заглавные партии. Потому что лишь Плисецкая могла полноценно воплотить и развить их замыслы.

В 70 лет она танцевала в балете «Курозука», в 75 — в «Аве, Майя!», в 78 — в «Послеполуденном отдыхе фавна»…

Майя Михайловна ушла из жизни на 90-м году. Казалось бы, достойный возраст. Все так. Но она была в превосходной физической форме. Внезапный сердечный приступ мог стать аккумулированным результатом болезненных жизненных передряг. Как и у большинства рожденных под знаком Скорпиона. Людей неугомонных, страстных, не умеющих сдерживать свои порывы, заигрывать перед ничтожествами. Галина Вишневская, Людмила Гурченко, Лиля Брик…

С Лилей Брик, несмотря на огромную разницу в возрасте, они дружили. Обе никогда не унывали. Умели выстоять. Брик для многих была музой. Плисецкую тоже считали музой. Пьер Карден, например. Но она сама по натуре творец. Гениальный художник зрительных пластических образов.

Впрочем, как заметил Михаил Жванецкий, «ее было не только видно, но и слышно». Причем было слышно в годы, когда молчание служило способом выживания. И затем, когда на фоне всеобщей готовности по разнарядке заклеймить кого-то позором, оно стало приравниваться едва ли не к гражданскому мужеству.

Спасало балерину то, что (если поменять местами те же слова Жванецкого) ее было не только слышно, но и видно. Она ослепляла. И с этим ничего нельзя было поделать. Оставалось лишь мелочно сводить счеты. Пакости, гнусности и попытки унизить — для Отечества, где нет своего пророка, это в порядке вещей.

Лиля Брик, тоже крепкая женщина, в 85 покинула бренный мир добровольно. Плисецкая, думаю, могла бы еще жить и радовать своих преданных поклонников, если не танцем, то неповторимым остроумием и жизнелюбием.

Кстати, именно Лиля Брик косвенно «виновата» в том, что мы, тбилисцы, лишились шанса обрести у себя величайшую балерину XX века. В самый разгар травли Вахтанг Чабукиани, руководивший балетной труппой Тбилисского театра оперы и балета, предложил Плисецкой переехать в Грузию. По воспоминаниям Майи Михайловны, новый 1958 год она встретила в Тбилиси, и они с Чабукиани даже начали обговаривать репертуар.

А вскоре в гостях у Лили Брик она познакомилась с Родионом Щедриным. И все вдруг повернулось в другое русло. Это была любовь на всю жизнь — 57 лет вместе! Плодотворнейший творческий союз — балеты «Анна Каренина», «Чайка», «Дама с собачкой». И несравненная «Кармен-сюита», ставшая одной из жемчужин современного сценического искусства. Трудно назвать другое произведение подобного жанра, где бы так органично воплотились в единое целое творческие замыслы аранжировщика музыки, балетмейстера и исполнительницы главной партии — Щедрина, Альберто Алонсо и Плисецкой.

Человек гордый и самодостаточный, Майя Михайловна так и не научилась опускаться до сведения счетов со своими обидчиками. В своих воспоминаниях она даже пыталась некоторым их них найти оправдание. Ироническое отношение к Хрущеву уместила в один характерный штрих: когда тот подошел на новогоднем приеме в Кремле, от него попахивало водкой. А неуместный комплимент прозвучал по-мужицки неуклюже: «На сцене вы большая, видная. А тут — тощий цыпленок».

В связи с этим я вспомнил один небольшой эпизод. Майя Михайловна довольно часто приезжала в Тбилиси. И однажды мне довелось лететь в Москву одним с ней рейсом. Весь полет Плисецкая держалась настолько скромно, что никто ее не замечал. Я тоже узнал не сразу, хотя знаменитая балерина и сидела недалеко от меня. Сомнения отпали, лишь когда она зачем-то поднялась с кресла. Неповторимая грация, пластика движений. И чуть смущенная улыбка — обычная легкая озабоченность женщины, которой предстоит возиться с багажом…

Нет, в ее внешности абсолютно отсутствовали черты, хоть чем-то походящие на цыпленка. По правде сказать, и на гордого лебедя, которого я наблюдал на сцене и на телеэкране, она тоже не была похожа. Скорее, напоминала трогательного стройного лебеденка…

Это уже четвёртый день рождения, который мы отмечаем без Майи Плисецкой. Кто-то тогда написал: мир потерял великую балерину.

Вроде бы все верно. Но мне вдруг стало обидно. Потому что мир ничего не терял. Став еще при жизни легендой, Майя Плисецкая так живой легендой и осталась.

Навсегда.

© К. Ингороква