– Вы окончили музыкальную школу?

– Да, по классу фортепиано. А после девятого класса обычной школы пошел в музыкальное училище, где проучился всего год. Потом с родителями я уехал в Германию и там научился играть на органе.

– А когда вы пришли к вере?

– Я был верующим с детства. В семилетнем возрасте сам повел маму креститься, тогда же крестили меня и младшего брата. В 12 лет я оказался в православном лагере от воскресной школы, где впервые стал петь на клиросе. Тогда в моем сердце заронилось зерно чистой веры.

– Кто ваши друзья, о которых вы упомянули?

– Если я говорю «друзья», то имею в виду тех, кто в данный момент находится рядом. Это прихожане, работники нашего монастыря, а также мирские: режиссеры, музыканты, журналисты. У нас даже есть театр при Боровском монастыре. В основном друзья у меня взрослые, со сверстниками я меньше общаюсь.

– Кстати, а кто по профессии ваши родители и бабушка?

– Папа – сварщик, работает в Германии по специальности. Мама домохозяйка, а кроме того, староста и певчая в хоре православного прихода. Бабушка в прошлом инженер, сейчас на пенсии.

– Кем вы хотели стать в детстве?

– Одно время очень хотел быть химиком, но мама отговорила, убедив серьезно заняться музыкой. Хотя я до сих пор не знаю, музыкант я или священник (улыбается). Непонятно, чего во мне больше.

– Вы пишете музыку?

– До монастыря писал. У меня есть несколько собственных композиций, их можно найти в Сети. Иногда пишу для церковного и детского хора воскресной школы.

– Чем еще вы увлекаетесь?

– Например, фотографией. Мне это интересно. Я читал пособия по фотоискусству, в интернете есть много уроков. Снимаю на профессиональную камеру и самые удачные фото выкладываю в «Инстаграм».

– А какой жанр любите больше – портрет, бытовые сцены, пейзаж?

– Все, что радует глаз, – от архитектуры до животных. Люблю снимать в стиле репортажа – меня привлекают живые эмоции.

– Вы были знакомы с творчеством вашего наставника в шоу? Может быть, знали Григория Лепса лично?

– Лично знаком не был, хотя как о музыканте я о нем слышал. Скажу честно, относился без осуждения, но и поклонником не был. А теперь стал.

– Вы знали, что он глубоко верующий человек?

– Узнал на проекте. Я вообще обнаружил в нем массу интересных качеств, о наличии которых даже не подозревал. В чем-то мы с ним схожи.

– Отец Фотий, как вы реагируете на то, что вас стали узнавать на улицах? Это доставляет удовольствие или все-таки мешает?

– Все хотели со мной сфотографироваться, говорили: «Вы такой замечательный!» Признаюсь, пока меня это радует. Надеюсь, что потом, когда схлынет первая волна эйфории, меня будут воспринимать спокойно.

– Вы участвовали в проекте, пользуетесь интернетом, в вашей келье есть даже студия. Все это не противоречит аскетизму, подобающему служителям церкви?

– Когда Господь дает что-то, я рад, но сам не ищу удовольствий. Келья у меня скромная – 20 квадратных метров с прихожей, там же оборудована студия. Люди дарили мне аппаратуру, что-то я собирал сам. Понемногу учился записывать, профессионально обрабатывать.

– Вы смотрите телевизор?

– Телевизор мне подарили недавно, но подключать его к антенне не буду – это очень отвлекает от духовной жизни. Оставлю его как домашний кинотеатр.

– А как же вы узнали о «Голосе»?

– Я пользуюсь интернетом – о проекте нельзя было не узнать.

– Если у вас появится возможность улучшить свои условия существования, вы не откажетесь?

– Пока меня все устраивает. Сам я к роскоши не стремлюсь, а все, что дает Господь, принимаю с благодарностью.

– Для серьезных занятий вокалом нужно поддерживать хорошую физическую форму. Вы чем-то занимаетесь?

– Конечно, для певца это необходимо. У меня есть гантелька и гимнастический диск. Я делаю зарядку, физические упражнения – отжимания, подтягивания.

– Вы по-прежнему живете в Калуге. После шоу «Голос» вам подарили машину. Умеете водить?

– Умею, в прошлом году получил права.

– А вождение доставляет вам удовольствие?

– Это ни с чем не сравнимое ощущение. Машина – как конь. У тебя есть свой конь, и ты этим гордишься.

Беседовала Марина Зельцер
vokrug.tv

- А разве многочисленные музыкальные конкурсы на ТВ не помогают искать таланты и продвигать их?
    - Смотря какие. Есть конкурсы честные, которые направлены не на зарабатывание денег. Чаще всего - в 99% случаев - это конкурсы, направленные на набивание карманов, совершенно разным способом, иногда больших денег, иногда не очень, не важно, но они коммерческие. Есть, конечно, конкурсы, которые имеют цель найти таланты. Таких у нас очень мало, но они есть.

    - Я надеюсь, что «Новая звезда», где вы являетесь председателем жюри, именно такой?
    - Я думаю, что да, потому что первый сезон показал, что конкурс обладает большим потенциалом, на мой взгляд. Именно в поиске самобытности.
    - Когда вы оцениваете начинающих музыкантов в «Новой звезде», на кого или на что в первую очередь вы обращаете внимание, что вас может зацепить?
    - Каждый раз бывает по-разному, но по большей части все-таки должен быть свой подход, свое начало, что-то необычное, что-то непохожее.
    - В первом сезоне у вас были любимчики, которые отличались такими качествами?
    - Нет, любимчики – это не то слово. Любимчиков у меня нет. Я всегда стараюсь быть очень объективным, хотя, конечно, я понимаю, что это сложно, потому что у каждого человека свой вкус, но я стараюсь задвинуть его как можно дальше и руководствоваться все-таки более высокими, высшими категориями, как то, еще раз повторю, творчество, умение преподнести материал по-новому, конечно же, музыкальность – это абсолютно объективный критерий. Когда человек фальшиво поет, не ритмично и не мелодично, то разговора тут нет никакого. Хотя мы, сидя в жюри, часто сходимся (во мнениях – ред.), но часто и расходимся. Все-таки судить такие конкурсы – вещь неблагодарная и очень субъективная. Но поэтому и несколько судей, чтобы все-таки из суммы субъективного складывалась какая-то объективная картина.
    - Как же прийти к консенсусу с другими судьями?
    - Я умею это делать. Часто меня приглашают в качестве председателя именно за это качество, потому что я умею не вносить разлад, ведь люди, когда спорят, часто раздражаются. Нужно уметь соглашаться с точкой зрения другого человека, тем более, если он - человек заслуженный, человек, показавший, что он что-то в этой жизни умеет, и даже немало.
    - Многие считают «Новую звезду» и подобные конкурсы неким развлекательным шоу для телезрителей. Вы согласны с этим, или это все-таки серьезный старт для молодежи?
    - По большей части это так, к сожалению. Я должен с этим согласиться. Старты были раньше, когда конкурсы были очень творческие, очень насыщенные, тот же юрмальский конкурс, до того, как он стал «Волной», я думаю, что он был таким. Потому что там сидели люди, которым ничего не надо было, кроме того, чтобы найти таланты, найти молодых ребят для своего творчества, для продолжения своих песен, своей музыки. Если вы возьмете состав жюри тех лет, то вы увидите, что эти люди абсолютно самодостаточны, абсолютно уже реализованные, им ничего не надо было, кроме одного – найти. А сегодня, увы, это не так. Состав жюри чрезвычайно странный, разношерстный, люди все очень самолюбивые, мало знаний, к сожалению. Поэтому очень трудно. Я смотрю на это и, честно говоря, удивляюсь.
    Взять тот же «Голос». Вот он был профессиональным, в основном, конечно, за счет Градского, там были люди, которые могли сказать что-то умное, могли показать, могли за собой повести и могли что-то делать – это первые составы. Но то, что происходит сейчас, это просто клоунада. И я думаю, что Градский чувствует себя в этом как-то неловко, и, если это будет продолжаться, уверен, что на будущий год он откажется. Он и в этом году отказывался, в общем-то, – не знаю, по этой причине или по другой. И правильно бы сделал, потому что в этом содружестве он выглядит смешно. То есть, это они выглядят смешно на его фоне, я бы так сказал (смеется).

    - А для «Евровидения», где вы были в составе отборочной комиссии, какие критерии отбора? Там все-таки уже более серьезные артисты.
    - Нет. Там нет серьезных артистов. Практически нет. Первые 10 лет «Евровидения» это было. Это был конкурс песни, о чем совершенно забыли, он превратился в конкурс исполнителей. Хотя каждый раз говорят, что это конкурс песни, но он стал конкурсом-шоу и исполнителей, которые соревнуются в том, кто покажет наиболее эффектное шоу, и более ничего. А когда это был конкурс песни, там могли участвовать самые разные исполнители – и молодые, и немолодые. Там участвовали и Ricchi E Poveri, и ABBA, и даже очень немолодые исполнители. И пели, просто представляя пени. И это теперь, я думаю, превратилось просто в непонятно что, тоже в коммерческое мероприятие.
    - А как сейчас у нас происходит отбор для «Евровидения»?
    - Совершенно закрытым путем. Абсолютно непрозрачно. Кто там появляется, как – этого никто не знает. Раньше проводился конкурс хотя бы. Он не был чистым и честным, скажу вам как бывший член экспертного совета Евровидения. Он не был до конца прозрачен, все это было очень странно – кого хотели, того в результате и получали.
    - А как вы выбираете стипендиатов в своем благотворительном фонде – в Фонде культурных программ имени Исаака Дунаевского, где вы являетесь президентом?
    - Увы, я не могу говорить о Фонде в настоящем времени, потому что сегодня просто исчезли те люди, которые считали своим долгом помочь молодым музыкантам. И вообще, я довольно странную вещь услышал из уст наших правительственных мужей о том, что, оказывается, у нас благотворительность в почете. Я очень удивлен этому – у нас благотворительности нет в стране. Это делают по каким-то причинам. Редко, когда побуждают их действительно благородные порывы, благородные чувства. Но сегодня этого практически нет. Я знаю это по своему фонду. Увы, мой фонд в этом смысле не исключение. Хотя мне есть, чем гордиться, у меня очень хорошие ребятки появились, все стали значительными музыкантами молодыми, прекрасными, и я сними иногда выступаю, горжусь этим, а они - мной (смеется).
    - А что для вас самое главное в жизни? Как бы вы интерпретировали  известную фразу «Каждый человек должен вырастить сына, построить дом, посадить дерево»?
    - Я думаю, что эта мудрость неоспорима.
    - Какие самые счастливые моменты в вашей творческой жизни?
    - Знаете, это настолько короткая вспышка, явление, что сказать о каком-то длительном периоде очень трудно. Но каждый раз, конечно, счастливые минуты – это исполнение того, что ты задумал, что ты хотел. И конечно, великое несчастье, это когда ты слышишь, видишь то, что совершенно не хотел увидеть. Две стороны одной медали.
    - А сейчас вы над чем-нибудь новым работаете?
    - Да. Сейчас у меня подряд идут премьеры. Сейчас приступаю к работе над новым фильмом вместе с Владимиром Бортко. Про любовь. Так что, надеюсь, будет интересная работа. Ну и есть еще задумки по мюзиклам и по театральным постановкам. Скоро будет премьера оперы «Шинель» по Гоголю – Райхельгауз ставит, наконец, дождемся этого момента.
    - Максим Исаакович, как вам удается совмещать столько дел – филармония, где вы являетесь художественным руководителем, благотворительный фонд, судейство в жюри конкурсов, концерты? Где черпаете энергию? Как справляетесь со стрессами и нагрузками?
    - А я не знаю. Это наша жизнь. Стараюсь все это делать не одновременно. Заниматься серьезно одним, другим, все не совмещать. Когда я пишу, допустим, мюзикл, я не могу заниматься чем-то другим.
    - Может быть, у вас есть какие-то «места силы» - в Москве или Подмосковье, где вы живете?
    - Я думаю, что Москва дает эти силы, несомненно, хотя Москва ужасный город для жизни, для работы, для всего. Хотя он всех притягивает, город стал невыносимым по всем параметрам. Здесь трудно жить. Вот я и живу в Подмосковье.
   - А есть у вас какие-то в Подмосковье любимые места?
    - Много таких мест. С удовольствием езжу по Подмосковью. Каждый раз удивляешься! Это и Поленово, и прекрасный Новый Иерусалим, и замечательные места, в которых я живу в Наро-Фоминске – здесь тоже есть старинные места и усадьбы. К сожалению, не все они в хорошем состоянии, мягко говоря. Но хотелось бы. Когда приходишь в ухоженное место - например, в «Архангельское», хотя оно одно время было в ужасающем состоянии, слезы, что называется, – когда ты все-таки видишь, что люди стараются что-то делать, кажется сразу, что есть пророк в своем отечестве, есть ощущение своей истории и жизни.
   - Какой для вас самый желанный подарок на день рождения?
    - Трудно сказать, потому что это всегда неожиданность, это сюрприз. А заранее заказать что-то - я давно отвык от этого. Ребенком заказывал, каким-то чудесным образом родители узнавали про мои заказы, и утром, просыпаясь, я видел это перед собой. Но сейчас вряд ли есть такие вещи. Наверное, просто хочется сюрприз.
    - Что бы вы пожелали поклонникам в Новом году?
    - Побольше радости, меньше зацикливаться на наших невзгодах, больше улыбаться, радоваться – я понимаю, что это трудно, но очень хочется пожелать именно этого!
    Ольга Дедова

И понеслась телега нашего исконного русского фарисейства впереди лошади. И как метко заметил один простой мужик, серый, как наша родная почва в зоне рискованного землепользования: " Христос тоже гоним был и поругаем, и за умного его никто не считал, а потом - эвон, как все обернулось-то...".

Обернулось и повторилось. Потому что ни в какие века и тысячелетия фарисеям и начетчикам угодить невозможно. Христос это достаточно внятно нам заповедовал, отверг и призвал идти дальше. И проблема нашей Церкви в том, что скрипучие голоса прельщенных зачастую громче прекрасного голоса иеромонаха Фотия. А в остальном все по прежнему — мы по прежнему грешны и пытаемся грехи в себе побороть. И не всегда получается, конечно. Но мы хотя бы пробуем.

По сути никакой интриги не было. Как только начались прямые эфиры, каждый раз мы видели огромный, почти двукратный отрыв иеромонаха Фотия от соперников. Оно и понятно: хоть священник и выступал с, как многим показалось, одноплановыми композициями (романсы и арии), народ ему верил. И потому, что расслышал пятьдесят оттенков Фотия: тонкое интонирование, глубину восприятия композиции, умение донести важное.

Хотелось бы, чтобы вы прокомментировали выступление отца Фотия из Свято-Пафнутьева Боровского монастыря в музыкальном шоу «Голос» на Первом канале. Я тоже пою на клиросе в храме и занимаюсь вокалом с преподавателем. Честно говоря, пение батюшки заинтересовало, и не меня одну. После его победы в конкурсе ко мне на улице, замечая, что я одета по-православному, несколько раз подходили незнакомые люди и выражали свое восхищение священником, делились радостью, относя его выступление к победе Православия в миру. Но с другой стороны – а можно ли монахам участвовать в конкурсах? Когда я спросила у нескольких своих знакомых в нашем храме, как они относятся к этому событию, оказалось, что у многих двоякое чувство, и они затрудняются дать однозначную оценку. Но мне подумалось, что так, наверное, быть не должно, ведь Господь сказал:Да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого (Мф. 5, 37). А у апостола Иакова говорится: Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих (Иак. 1, 8). Помогите, пожалуйста, разобраться в этом вопросе!

С уважением, Ирина МИХАЙЛОВА, г. Рязань

На письмо читательницы отвечает иеромонах Петр (Семенов).

Никтоже возложь руку
свою на рало и зря вспять,
управлен есть в Царствии Божии.
(Лк. 9, 62)

«Православныя веры светильницы, монашества непоколебимии столпи…», – поется в тропаре преподобным Старцам Оптинским. И действительно, своей жизнью они явили образец монашеского делания, одна из ключевых составляющих которого – молитва Иисусова.

«Великую силу имеет эта молитва, – рассказывал старец Варсонофий духовным чадам. – И степени она имеет разные. Самая первая – это произнесение слов: „Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго“. На высших степенях она достигает такой силы, что может и горы переставлять…»

Беседуя со своим учеником, будущим преподобноисповедником Никоном (Беляевым), тот же старец говорил: «Молитва бывает <…>, во-первых – устная, во-вторых – внутренняя, сердечная, в-третьих – духовная. Внутреннюю сердечную молитву имеют весьма немногие, а имеющие духовную молитву встречаются еще реже. Духовная молитва несравненно выше внутренней, сердечной. Имеющие ее начинают познавать тайны природы, они смотрят на все с внутренней стороны, постигают самый смысл вещей, а не одну внешнюю их сторону. Они постоянно бывают охвачены высоким духовным восторгом, умилением, от которых их глаза часто источают слезы. Их восторг для нас непонятен. Доступный нам восторг самых великих художников в сравнении с их духовным восторгом есть ничто, ибо он душевен…»

Здесь Оптинский наставник объясняет суть сокровенного духовного монашеского делания, указывает на его плоды и отличие от душевного вдохновения, которое по временам испытывают люди искусства, создавая под его влиянием подчас гениальные произведения.

Более подробно об этом пишет святитель Григорий Нисский: «…Апостол знает три различные произволения и именует плотским то, которое занимается чревом и его услаждениями; душевным – которое в середине между добродетелью и пороком, возвышается над пороком, но не вполне причастно добродетели; и духовным – которое имеет в виду совершенство жития по Богу. Почему Коринфянам, порицая их преданность забавам и страстям, говорит: „Плотстии есте“ (1 Кор. 3, 3) – и не можете вместить в себя совершеннейших учений. В другом же месте, делая некое сличение произволения среднего с совершенным, говорит: „Душевен же человек не приемлет яже от Духа: юродство бо ему есть <…>. Духовный же востязует убо вся, а сам той ни от единаго востязуется“ (1 Кор. 2, 14–15). Поэтому, как душевный выше плотского, так в том же отношении духовный превышает душевного».

Но вернемся к беседе старца Варсонофия со своим учеником, тогда еще Николаем Беляевым, позже принявшим постриг с именем Никон. «Просвещение научное может быть усваиваемо всеми народами без различая, но нравственное просвещение и чистота могут быть свойственны только христианам. В монастыре достигнуть нравственного совершенства удобнее, чем в миру. Как в миру, так и в монастыре волнуют человека страсти, но в миру с наслаждением предаются страстям, если не на деле, то в слове и мысли, а в монастыре идет борьба против влечения страстей, за что и получается от Господа награда и нравственное очищение <…>. Преподобный Серафим Саровский говорит, что кто в монастыре не творит молитвы Иисусовой, тот не монах. И, страшно подумать, добавляет: „Тот обгорелая головешка“. Да, необходимо иметь хоть какую-нибудь молитву, хоть самую маленькую...»

В другой раз старец еще глубже раскрыл учение о молитве Иисусовой: «Состояние до получения внутренней молитвы описано мною в стихотворении. Это состояние хаотическое, ужасно тяжелое. Игра на скрипке, если кто умеет играть, очень приятна, но при учении игре на скрипке – убийственные звуки. Так и это состояние есть как бы настройка инструмента, начальные гаммы. Инструмент есть, рояль раскрыт, готов, перед нами ряд белых клавиш… – Игрока нет. Кто же этот игрок? Бог. Нам должно подвизаться, а Господь по обещанию Своему: „Придем к нему и обитель у него сотворим“ (Ин. 14, 23), – придет к нам, и наш инструмент заиграет.

Про эту музыку часто говорится в псалмах: „Крепость моя и пение мое Господь...“ (Пс. 117, 14). „Пою и воспою Господеви... “ (Пс. 26, 6). „Пою Богу моему дондеже есмь... “ (Пс. 103, 33). То пение – пение неизглаголанное, чтобы его получить, и идут в монастырь, и получают, но один – через пять лет, другой – через десять, третий – через пятнадцать, а четвертый – через сорок лет».

Итак, преподобный Варсонофий Оптинский поведал нам о главном монашеском делании, его смысле, высоте и отличии от занятий людей душевных, которые могут иметь способности к рисованию, пению, музыке, литературе и т. д., хорошо разбираться в искусстве и получать от него эстетическое наслаждение. Ни в коем случае старец не порицает эти занятия, но лишь показывает, что существует более высокое искусство, доставляющее наивысшее, духовное, божественное удовольствие душе – искусство из искусств, молитва.

Великий наставник в сем делании, ученик преподобных Оптинских Старцев архиепископ Антоний (Михайловский) (1889–1976) пишет: «Постриг, совершаемый над человеком, не имеющим умной молитвы, сомнителен».

Здесь немного прервемся и напомним себе и читателю, что это не новое, а исконное святоотеческое учение. Еще преподобный Никита Стифат указывал, что в его время монашеские степени присваивались иночествующим по мере преуспеяния их в молитвенном делании. Послушники проходили устную молитву Иисусову. Когда они достигали умной молитвы, их постригали в монашество. А делатели умно-сердечной молитвы облекались в великий ангельский образ – схиму.

Но вернемся к словам архиепископа Антония о монашестве: «Постриг, совершаемый над человеком, не имеющим умной молитвы, сомнителен. Не потому ли монашество наших времен пришло в упадок и столь редким стало явление умного делания? Настоятели и настоятельницы сами, за некоторым исключением, не имеют этого ангельского делания, хотя внешне и облечены в одежды ангельского образа, нося их себе в осуждение. И представляемые ими к постригу ничем соответствующим ангельскому образу не отличаются».

Тут мы подошли к пониманию главной причины многих ныне распространенных пагубных явлений. Укажем только на одно из них – увлечение монашествующих немонашеским деланием. Вот последний пример.

В популярном телевизионном музыкальном конкурсе «Голос» победил иеромонах Фотий (Мочалов) из Боровского монастыря Калужской митрополии. Священник из команды певца Григория Лепса обошел других финалистов с колоссальным отрывом – за монаха проголосовало 76% телезрителей.

На участие в конкурсе отца Фотия благословил митрополит Калужский и Боровской Климент. «Его речь, поведение, внешний вид – все выдает в нем православного верующего, священнослужителя и монаха. Давая свое благословение, я понимал, что если участие в шоу потребует от него чего-либо противоречащего канонам Православной Церкви, то он предпочтет отказаться от выступления», – объяснил архипастырь журналистам свое благословение. Получил священноинок и разрешение монастырского начальства, и духовника обители…

Как же это стало возможным? На ум приходят горестные слова владыки Антония:«Настоятели и настоятельницы сами, за некоторым исключением, не имеют этого ангельского делания…»

На первый взгляд, иеромонах Фотий не сделал ничего предосудительного, никого не убил, не обворовал, не предался пьянству или блуду (деяния плотского человека), а просто выступил на сцене, занял первое место в конкурсе, стал эстрадной знаменитостью (деяние человека душевного). В наше апостасийное время – это уже большое в положительном смысле достижение, для многих невыполнимое. Но предназначение монаха в другом – приблизиться жизнью к Ангелам и стяжать благодать Духа Святаго, как выше замечательно объяснил преподобный Варсонофий Оптинский.

Монашеское облачение, параман, четки, постригальные крест и свеча