Когда вы уходили в монастырь, то думали, что музыкой заниматься больше не будете?
Да, хотя надеялся, что в монастыре будет возможность петь в хоре. Так и произошло. А вскоре случилось событие, которое я считаю Промыслом Божьим. Меня направили к педагогу по вокалу в Москву, где я прожил две недели и взял двадцать уроков из десяти положенных. С тех пор я открыл новую ветвь в творчестве и стал разучивать какие-то сольные произведения. Мне кажется это неким знаком от Всевышнего, который словно говорил мне: «Хоть ты все оставил в миру, я даю тебе возможность для самореализации, чтобы ты совсем не бросил музыку и не закопал свой талант». Причем до этого я пел разве что в музыкальной или воскресной школе. Никогда раньше не думал, что вокал станет основным видом деятельности и сделает мне какое-то имя. Ну, и еще раз хочу подчеркнуть, что решение уйти в монастырь было принято не из-за каких-то личных проблем, депрессии или чего-то такого. Мной руководила исключительно любовь к Богу, и я был готов ради него пожертвовать музыкой. В монастыре можно добиться таких духовных высот, которые с искусством и рядом не стоят. Музыка – это особенная вещь, которая позволяет заполнить пустоты в душе человека, возникающие из-за нехватки духовности. Поэтому для многих людей музыка как наркотик. Некоторые вообще не могут без нее жить, особенно фанаты какого-то конкретного стиля. Таким образом, они что-то заглушают или компенсируют в себе.
Тогда почему вы решили принять участие в шоу «Голос»?
Сначала я увидел передачу по телевизору. Мне было интересно ее смотреть, потому что это первое шоу, где борьба идет честно, и конкурсанта оценивают исключительно по его голосу. Поучаствовать во втором сезоне меня подтолкнули друзья, однако настоятель Свято-Пафнутьева Боровского монастыря не взял на себя ответственность отпустить меня на конкурс и отправил с этим вопросом к митрополиту Клименту. А к нему обратиться я уже не дерзнул. В этот раз, перед четвертым сезоном, за меня просил Первый канал. Они вспомнили, что была такая заявка, которая сорвалась, поэтому написали официальное письмо, в котором пригласили меня на «Голос». И владыка его подписал.
Отец Фотий, на первом «слепом» прослушивании вы исполнили арию Ленского из оперы «Евгений Онегин». Почему выбор пал на эту композицию?
Это решение складывалось из многих факторов. Арию Ленского я исполнил на кастинге, и музыкальный редактор попросил, чтобы на слепом прослушивании прозвучала именно эта композиция. В дальнейшем выбор песен осуществлялся практически без моего участия. На «Голосе» я боялся как-то повлиять на течение событий, поскольку понимал, что здесь как нигде действует Промысел Божий. Я решил, что лучше поддаваться, даже если какие-то произведения тебе не очень нравятся. В итоге такой подход приносил пользу и несколько раз вытаскивал меня.
Вы рады, что попали в команду Григория Лепса?
Да, очень рад, хотя первые эмоции были смешанные. Мне хотелось к Градскому, потому что академический вокал – это его стезя. А тут повернулся один Григорий Лепс, и никакого выбора у меня не было. Здесь тоже можно увидеть вмешательство высших сил. Если бы повернулись Градский и Лепс, я выбрал бы Градского, что потом сыграло бы со мной злую шутку. У Александра Борисовича есть тенденция не продвигать людей, которые в дальнейшем не станут артистами. Так произошло, например, со слепой девушкой Патрицией Кургановой, которая очень хорошо пела. В какой-то момент Градский сказал, что она ангел, а не артистка и не стал ей дальше заниматься. На мой взгляд, Александру Борисовичу не хватает понимания, что этот конкурс не смотрит на внешние данные и здесь не имеет значения твое социальное положение и тому подобные вещи. Думаю, что попав к Градскому, я бы скоро выбыл из шоу и наставник бы меня «слил». А Григорий Лепс выработал стратегию, согласно которой Фотий должен был понравиться людям и вел меня до конца.
Планируете ли вы продолжать музыкальную деятельность?
Я занимаю позицию соглашательства и подчинения обстоятельствам. Возможно, скоро приобрету ярлык самого недоступного артиста в нашей стране, поскольку меня часто зовут выступить, но почти всегда приходится отказываться. Ведь я монах и должен быть в монастыре. Меня будут отпускать лишь изредка на какие-то знаковые концерты, например, в Кремле, где будет хорошая, публика, хорошие организаторы, где мероприятие будут освещать государственные каналы. Чтобы люди, видя меня, еще раз проникались патриотизмом и уважением к церкви. Не хочется, обесценить образ священника постоянными гастролями. Мне нужно соответствовать этому высокому званию и, что называется, держать марку (смеется).
Отец Фотий, насколько я знаю, вы негативно относитесь к рок-музыке. С чем это связано?
Я негативно отношусь к музыке, которая несет отрицательную энергию. Рок достаточно разнороден, в нем есть различные течения. Я уважаю нормальную смысловую нагрузку песен. Электрогитара часто добавляет в музыку определенный драйв, ведь недаром слово «rock» переводится с английского как «скала» или «камень», а в русском языке рок – это еще и судьба. Такие песни несут что-то драматическое, судьбоносное и хорошо, когда в целом получается гармоничная композиция, соответствующая канонам жанра. А если начинается безбашенная дробиловка, транс и беснование, когда люди трясут бошками, это я осуждаю. Тяжелый металл деструктивно действует на душу человека. Я знаю людей, которые через это прошли. Они замыкаются, они агрессивны, для них светлый солнечный день – это черный день. Они не видят ничего прекрасного, потому что все это подавляется бесовским влиянием.
Кстати, многие представители «русского рока», например, Юрий Шевчук или Константин Кинчев открыто исповедают православие, которое находит отражение и в их творчестве.
Дело в том, что такие группы как «ДДТ», «Алиса», «Кино» или «Ария» просто не в моем вкусе. Я воспитан на классике и вытекающих из нее жанрах. Мне нравится музыка, наполненная не только душевностью, но и определенным интеллектом.
Например?
У меня довольно разнообразные предпочтения. Я люблю саундтреки к фильмам. То есть профессиональную симфоническую музыку, иногда с элементами электроники. Также мне нравятся стили лаунж, фьюнж и тому подобные. Хочу отметить композиции, сопровождающие показ мод на канале Fashion TV. Это стильная, дорогая музыка, выдержанная в едином ключе. Ты ее слушаешь и просто получаешь удовольствие, поскольку она наполнена некой смысловой нагрузкой.
Что вы чувствовали после победы в «Голосе»?
Я сразу понял, что сейчас начнется подобие скандала. Публика заметно разделилась. Причем настолько, что люди, которые репостили в социальных сетях мои выступления вдруг оказались под ударом. Их «друзья» внезапно раскрылись как ярые противники церкви и моего участия в «Голосе». То есть я оказался такой лакмусовой бумажкой, благодаря которой многие показали свое лицо. Сейчас понимаю, что эта полемика еще долго не утихнет, поэтому мне нужно набраться мужества и терпения. К счастью, меня поддерживают такие видные проповедники нашей церкви как протоирей Артемий Владимиров, протоирей Андрей Ткачев и другие известные деятели, среди которых даже епископ Тихон Шевкунов. В одном из интервью он грамотно заметил, что пение это такой же инструмент, как и все остальные. Ножом можно хлеб резать, а можно и человека убить. Вот и голосом можно Бога прославить, а можно нечто плохое сделать. Думаю, вся эта история еще не закончена, и мое появление на «Голосе» стало лишь началом какой-то проповеднической деятельности. Заработав определенную популярность и известность, я смогу нести людям Слово Божье.
То есть на передаче вы этого делать не хотели?
Было бы дико неправильно, если бы я во всех интервью говорил о Боге. Если вы заметили, я вообще эту тему не поднимал. Некоторые люди даже начали роптать, мол, почему в конце программы он поблагодарил всю съемочную группу, редакторов, продюсеров, но не сказал «спасибо» Богу. Смешно, конечно. Я, как священник, общаюсь с Всевышним постоянно. У нас связь как wi-fi, даже лучше. И я всегда могу прийти в монастырь, отслужить литургию, и наполнить ее благодарностью к Господу. А лишние слова ни к чему.
Наверняка после обретения славы появилось много соблазнов?
Нет, я вернулся в монастырь и веду такую же жизнь, как и раньше. Меня отрезвляет понимание того, что я себе не принадлежу и почти на любое действие мне нужно спрашивать разрешение. Это очень хорошо возвращает к реальности и не дает «зазвездиться». Конечно, приятно, когда у тебя в социальных сетях растет количество подписчиков. Но опять же, чем больше твоя аудитория, тем выше твоя ответственность. Нужно показывать себя только с хорошей стороны и не позволять себе оступиться или в чем-то ошибиться. Ведь некоторые люди специально ищут крамолу, чтобы потом ее как-то использовать или сделать заголовком газетной статьи.
В одном из интервью вы сказали, что если попадете на «Евроведение», то это будет мощный ответ всем Кончитам. Неужели вам так хочется противопоставить себя Кончите Вурст?
Да. Народу надо показывать, что если вы хотите увидеть некий эпатаж и клюете на него, то вот вам, пожалуйста, образ необычного человека с бородой и в длинном платье, образ священника. Дело в том, что победитель таких конкурсов становится примером, образцом для подражания. А жюри возвело на пьедестал личность с извращенными представлениями о вопросах пола, эстетики, общепринятой морали. Это откровенная провокация, чтобы создать скандал. В то же время священник проповедует совершенно другие вещи. Своим участием он говорит о том, что в монастыри уходят талантливые люди, которые себя жертвуют Богу. Я никогда не снимаю свое одеяние и хожу в нем по улице, потому что это не какой-то сценический образ, а часть меня. Люди должны видеть, что и после проекта я остался таким же батюшкой, и что шоу-бизнес меня не соблазнил. Я не попросил снять с себя сан, как это сделал Охлобыстин, а лишь выполнил свою миссию и продолжаю жить как жил.
Отец Фотий, тогда такой вопрос. Какую роль Русская православная церковь играет сегодня для нашего народа?
Прежде всего, церковь говорит не о каких-то догматических духовных вещах, а об общечеловеческой морали и призывает нас быть людьми. Быть нравственными, быть воспитанными. Чтобы мы научились любить друг друга, поскольку Господь принес на землю именно заповедь о любви. Церковь собирает последователей Христа, однако РПЦ ведет миссионерскую деятельность не так как баптисты или католики. Они именно зазывают в церковь. А православие просто существует, и люди сами к нему тянутся. Зачем заставлять человека идти туда, куда его со временем приведет сердце?
