Но если у каждого народа свой характер, то у кого-то характер может оказаться плохим. Даже должен оказаться. Потому что все люди – братья. Генетики доказали, что все современное человечество произошло от одной праматери и одного праотца. Значит и все народы – братья. Но ведь не все люди хорошие, есть и плохие. Разумно предположить, что если люди, обладающие каждый своим характером и связанные общностью происхождения делятся на хороших и плохих, то и народы, состоящие из этих людей, обладающие каждый своим характером и связанные общностью происхождения тоже должны быть не только хорошими, но и плохими.Точно так же разумно будет предположить, что характер народа, как и характер человека, формируется в период детства, когда формируется личность (личность человека или личность народа). Значит и условия формирования личности, зачастую определяющие каким вырастет человек, определяют и каким будет народ.

Проверим.

Современные народы формируются примерно одинаково. Они инкорпорируют в свой состав не только близкородственные племена и отдельных личностей, но и совершенно иноэтнические вкрапления, которые волею судьбы оказались постоянно проживающими на территории, которую данный народ считает своей.

Совершенной чистотой отличается эксперимент по формированию народа США. Люди из разных европейских государств (не являющиеся единым народом) прибыли на заселенную индейскими племенами (еще не слившихся в единый народ или народы). Через примерно 250 лет поле начала колонизации Северной Америки на арену истории вышел народ США.

Что сразу бросается в глаза?

Количество индейцев в составе американского народа исчезающе мало. Они были большей частью физически уничтожены белыми колонистами, а частично расселены в резервациях, что затрудняет их смешение с потомками колонистов и фактически исключает индейскую общность из народа США. Инкорпорированы в состав народа из индейцев оказались единицы. То есть, выходцы из традиционных обществ, которыми были индейские племена оказались не комплементарны эмигрантам из Европы и их потомкам. Но почему? Ведь эмигранты, в конечном итоге тоже выходцы из традиционных обществ.

Нет. Эмигранты в США – не выходцы из традиционных обществ, а изгои из этих обществ. Латинская Америка целенаправленно заселялась испанским и португальским правительствами, рекрутировавшими колонистов из разных слоев общества (вельможи, воины, крестьяне, городской плебс, купцы). Каждый отправлялся за океан за своим. Кто-то планировал заработать деньги и вернуться, кто-то жить новой жизнью на новой земле, но никто не собирался рвать с обществом родины. И в Латинской Америке произошло, пусть и не безболезненное, смешение индейцев (кстати, в этих местах уже создавших цивилизацию и государственность, то есть начавших оформляться в политические нации до прихода европейцев) и эмигрантов, создавшее новые политические нации, новые народы.

В Северную Америку бежали преступники, представители преследуемых религиозных групп, люди недовольные своим местом в европейском обществе и самим обществом и мечтающие создать новые взаимоотношения для себя. Даже со второй половины XX века, по сей день, когда в США стали эмигрировать за более высоким качеством жизни, эмигранты отказывались от своего прежнего народа, от своей родины, от своих традиций. Они предавали душу, меняя ее на материальные блага. Народ США составился из эгоистов и элементов антиобщественных, противопоставивших себя обществу родины и желающих создать новое общество под себя.

Поэтому колонисты и не были в состоянии сосуществовать с индейцами – они только что отвергли ценности традиционного общества, которые индейцы защищали, как основу своей жизни. И в сегодняшних США превалирует атомизированность (при внешней зарегулированности). И сегодня американцы ненавидят традиционные общества и стремятся их разрушить. Не скрывая этой своей ненависти, но пытаясь найти ей некое рациональное объяснение они объявляют традиционные общества преградой на пути к прогрессу. И в сегодняшних США утверждается примат материального успеха над духовным совершенством. И цена материального успеха для американца не может быть слишком высока, а средства его достижения всегда оправдываются целью – доступны любые.

Отформатировав под себя Северную Америку американский народ начал форматировать под себя весь остальной мир. Для того, чтобы понять, какая судьба ждет иные (не американский) народы, достаточно вспомнить судьбу индейцев, на 99% уничтоженных и на 1% загнанных в резервации. Пропорция будет примерно такой же.

Но у нас есть и более близкий пример создания политических наций. Более того, это пример свидетельствующий, что диаметрально противоположный результат можно получить даже не просто из одного корня, а от одних и тех же людей.

В России живет полно людей у которых в советских паспортах была запись украинец, но считающих себя русскими. Аналогично на Украине многие русские люди считают себя украинцами. Русский народ формировался за счет включения в себя всех народов на занятом российским государством пространстве. И до сих пор, говорим ли мы о традиционных русских или политкорректно называем их россияне, мы имеем в виду, что грузин Сталин был русским и руководителем русского государства (называвшегося тогда СССР) не переставая быть грузином. И немка Екатерина стала великой русской императрицей, не перестав быть немкой. И Сергей Кужугетович Шойгу – русский и министр обороны России, но одновременно и тувинец. И на этой возможности стать русским, оставаясь собой, столетиями стоит и ею побеждает Россия.

Россия не ликвидирует лишних (индейцев) а инкорпорирует, изменяясь и обогащаясь новыми традициями, навыками, знаниями, историческим опытом. Потому русские и находят выход из самых безвыходных положений, что за ними тысячелетняя мудрость сотен народов.

Рядом с Россией политическую нацию пытаются создать на Украине. И вроде бы на тех же основаниях – инкорпорации в эту нацию всех этносов проживающих в украинских границах. Есть только одно отличие – требование, которое выдвинуто к живущим на Украине русским, чтобы стать украинцем «убей в себе русского». То есть, если русская идентичность выстраивается на основе впитывания инородного и превращения его в свое, то украинская – на основе уничтожения даже близкородственного, воспринимаемого, как чуждое и опасное.И не надо думать, что если украинский проект уцелеет, вслед за «убей в себе русского», не последует «убей в себе венгра», «убей в себе еврея, грека, армянина».

Каждый национально-государственный проект несет какую-то идею, которую не прочь сделать глобальной. Китайский проект, американский проект, русский проект и даже, как ни забавно это звучит, украинский проект – проекты для всего мира. Украинский проект умирает в колыбели. Американский пока еще успешен. Они разные, эти проекты, но у них есть одна общая родовая черта. Они основаны на «убей иного». Такие проекты не выживают. В конце концов, в их рамках обреченных на уничтожение оказывается на несколько порядков больше тех, кому обещано благоденствие. Главное же, что начав с тезиса убей, они уже не могут остановиться и продолжают убивать даже тогда, когда иных уже не осталось. Змея начинает пожирать себя.

И именно поэтому русский проект возрождался при самых неблагоприятных условиях, в самых критических ситуациях. Его резервы неисчерпаемы. Потенциальный резерв русского проекта – все человечество. Любой может стать русским, не утратив иной идентичности.

Этим, собственно, и отличаются хорошие народы (народы созидатели), от плохих (народов убийц и грабителей).
Автор: Ростислав Ищенко

Каждый, кто нарушает кривоватую страусиную логику — опасный смутьян, дебошир и карбонарий. Слова Революция страус опасается как огня. Он может одновременно восторгаться Чавесом и клеймить Ленина, восхищаться мужеством Каддафи и аплодировать российским чиновникам, отдавшим его на растерзание Западу. Страус не желает знать, что настоящая революция — это, помимо прочего, еще и Кастро, и тот же Каддафи, и Насер, и Мао, и старший Асад, ну для разнообразия. Страус (обычно в силу дремучей необразованности) не в состоянии осознать, что между майданом (олигархическим переворотом на потребу Западу) и Революцией есть принципиальная разница. Что Оккупируй Уолл Стрит — не революция, а олигархичейский кукольный театр, так же как театр — саакашвилина "революция роз". Что революция в действительности — единственное, чего Запад смертельно боится. Потому что Революция — это бунт против Запада, это прямой вызов Западу, его капиталистической модели мироустройства. Что Запад плевать хотел на православные храмы и православных олигархов. Что Запад опасается ровно двух вещей:
1) утраты контроля над собственностью
2) появления конкурирующей идеи, идеи альтернативного мира.
.
Именно таким вызовом для Запада и был когда-то СССР. И его Великая Октябрьская Социалистическая.
.
Поэтому страус не поймет, что Западу, конечно, смешны российские игры в романовскую империю. Поэтому страус не поверит, что Запад начинает нервничать только от разговоров о национализации. И страусу, разумеется, невдомек, что некоторые шаги российской власти (от дела ЮКОСа до закона Д.Яковлева) — уже давно и безусловно интерпретируются Западом как покушение на Революцию. В этом мягком покушении на свои интересы Запад предчувствует глобальное восстание против всей неолиберальной модели. Вызван ли этот бунт конфликтом олигархических устремлений или чем-то иным — сейчас вторично. Важен факт. Жребий брошен. Заявка на антизападную Революцию в глобальных масштабах, хотим мы этого или нет, нашей страной сделана. Именно поэтому на Россию, пока был жив, с надеждой смотрел революционер Чавес. Именно поэтому действия России приветствует революционер Кастро.
.
Однако тонкость в том — и тут у страуса окончательно рвется шаблон — что никакая конфронтация с Западом на западных экономических и идейных основаниях невозможна. Нельзя победить Запад, стремясь остаться частью Запада. Для того, чтобы подлинная Революция состоялась, необходим полный разрыв с неолиберальной экономикой (выстроенной на частной собственности НА СРЕДСТВА ПРОИЗВОДСТВА), прощание с неолиберальной идеологией. После Украины сама история загоняет нас в вилку, выходом из которой может быть либо Ресоветизация, либо смерть. Страусиные попытки смешением божьего дара с яичницей нащупать другую дверь, "третий путь", абсурдны, наивны, бессмысленны.
.
Этого, само собой, страус тоже не поймет. Вынырнув из песка невежества и равнодушия, он смотрит на мир глазами то ли то ли Марии Антуанетты, то ли Екатерины Второй, то ли заштатного шпика из царской охранки. Он не видит деградации экономического, научного, культурного, да, если честно, и охранительского потенциала страны, не понимает причин этой деградации, не понимает опасности выяснения отношений с Западом на западных условиях. Ему кругом мерещатся радищевы и рылеевы, ульяновы и троцкие. Страус превращается в глупого пИнгвина из известного литературного произведения. С перспективой оказаться индюком в том самом супе, огонь для которого уже разведен.
.
Задача же тех, кто, подобно страусу, голову в песке не держит, а смотрит на вещи рационально (и прекрасно понимает, что в обществе года с 1993 идет ожесточенная борьба между силами народной Революции и силами олигархической Контрреволюции) — не дожидаясь явления жареного уличного петуха, призывать власть к активным действиям. Создавать такую среду, такое общественное мнение, которое никогда, ни при каких обстоятельствах уже не будет готово закрыть глаза на измену, предательство элит. Формировать у элиты четкое понимание — без революции сверху она станет добычей олигархического майдана снизу. И неоткуда будет взяться дедушке Ленину со своей партией, чтобы выхватить страну из бездны. Именно поэтому к кудахтанию страусов нужно относиться спокойно, продолжать вести среди страусов разъяснительную работу и не удивляться, если кто-то исподтишка щиплет тебя за штанину.