А причиной послужил силовой разгром 17 октября властями страны палаточного лагеря протестующих, который был разбит в сентябре перед зданием парламента в Подгорице. В результате данной акции пострадали как участники акции и представители оппозиции, так и сотрудники правоохранительных органов. Именно данное обстоятельство и побудило Россию выразить свое «сожаление» - которое, разумеется, никак нельзя трактовать как вмешательство во внутренние дела Черногории и тем более попытку свергнуть действующее правительство.
Однако причины нынешнего противостояния власти и оппозиции в Черногории гораздо глубже, нежели недовольство значительной части населения лично Мило Джукановичем и его кабинетом.
Фигура премьера является олицетворением той части политической элиты страны, которая сделала ставку на форсированное «втягивание» Черногории в НАТО любой ценой, не считаясь с социально-экономическими и политическими последствиями.
Стоит напомнить, что парламент Черногории одобрил вступление страны в Североатлантический альянс 16 октября – как раз накануне силовой операции властей в Подгорице. А за два дня до голосования вице-президент США Джозеф Байден в телефонном разговоре с Джукановичем заявил, что Вашингтон готов поддержать предложение о приглашении страны в альянс на декабрьском саммите министров иностранных дел НАТО при условии дальнейшего проведения реформ правительством республики и повышения общественной поддержки вступления страны в альянс. Это на полгода раньше запланированного изначально обсуждения на саммите в Варшаве 8–9 июля 2016 года.
Парламент Черногории принял соответствующую резолюцию после двухдневных дебатов. За документ проголосовали 50 из 79 депутатов, 26 парламентариев высказались против, еще трое воздержались. Как заявил вице-спикер парламента Милутин Симович, голосование по резолюции «служит важным посланием как черногорской, так и международной общественности». «Это сигнал того, что парламент убедительно поддерживает интеграцию в НАТО», - отметил Симович.
Нынешний состав Народной Скупщины Черногории вступление страны в НАТО действительно поддерживает. Однако этого нельзя сказать о гражданах страны – и здесь Джо Байден вполне прав. Несмотря на то, что План действий по членству в НАТО были принят Черногорией еще в 2009 году, общественное мнение по-прежнему расколото пополам. Cогласно социологическому опросу агентства IPSOS-Strategic Marketing, за вступление Черногории в НАТО высказываются 47% опрошенных, против – 43%. Исследование другой социологической службы Damar дает аналогичное соотношение: 44% «за» и 40% «против».
Не случайно авторы пронатовской резолюции тщательно убрали из текста документа какое-либо упоминание о референдуме как механизме принятия искомого решения. Что же касается самого НАТО, то там уже не сомневаются в благоприятном для себя исходе. По данным источников в Брюсселе, Черногория является на сегодня единственным реальным кандидатом на вступление в Североатлантический альянс. В Брюсселе называют Черногорию «идеальным кандидатом». Премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон уверен в наличии «весомых причин, чтобы Черногория стала членом альянса». А командующий силами НАТО в Европе генерал Филип Бридлав заявил, что в военном плане Черногория уже «готова» стать членом альянса.
Аналогичную точку зрения высказал на страницах одного из ведущих американских аналитических изданий в сфере геополитики The American Interest Джеффри Джедмин: «Если мы хотим самим определять свои цели, а не отдавать это на откуп другим силам, то двери НАТО должны быть открыты для таких стран, как Грузия, Черногория и Македония».
Однако значительная часть черногорского общества считает иначе – и это их собственная, а не продиктованная извне позиция. Один из лидеров протестующих, Милан Кнежевич, сразу же заявил, что уйдет из политики, «если кто-то докажет, что Москва и Белград стоят за протестами».
По мнению оппозиции, именно форсированное «втягивание» Черногории в НАТО не только углубляет раскол в обществе, но и наносит серьезный ущерб национально-государственным интересам страны и выгодно исключительно Вашингтону и Брюсселю. Уже на следующий день после разгона палаточного лагеря на улицы Подгорицы вновь вышли несколько тысяч активистов оппозиционного «Демократического фронта», потребовав немедленной отставки кабинета Джукановича и формирования временного правительства.
Главная проблема сегодняшней Черногории состоит именно в глубоком расколе общества, который лишь только усугубляется действиями правящей прозападной коалиции, направленными на форсированную интеграции республики в НАТО. Несмотря на риторику властей, ключевые факторы, лежащие в основе евроатлантического курса Подгорицы, никак не связаны с интересами страны и имеют внешнее происхождение.
Во-первых, всячески поддерживая пронатовские амбиции Джукановича и его единомышленников, Североатлантический альянс тем самым получает возможность продемонстрировать неизменность стратегии на расширение в нынешних геополитических условиях кризиса и дефрагментации других евроатлантических структур и механизмов, а также Европейского союза. При этом Вашингтон и Брюссель посылают недвусмысленный сигнал России. Как указывал еще в конце 1990-х годов «гуру» американской геополитики Збигнев Бжезинский, отказ от дальнейшего расширения НАТО может привести «к возрождению скрытых или угасающих геополитических устремлений России в Центральной Европе». С тех пор подход Запада не изменился, и Черногория с точки зрения посылки соответствующего сигнала Европе и России является наименее «болезненным» для альянса кандидатом.
Во-вторых, вступление Черногории в НАТО позволит Североатлантическому альянсу получить в свое распоряжение портовую инфраструктуру в Баре и Которе. Это поможет не только взять под контроль все Восточное Средиземноморье, но и попытаться существенно ограничить активность военно-морского флота России. Российские суда традиционно используют черногорские порты для пополнения припасов, и отнюдь не случайно именно против этого все последние годы активно выступала официальная черногорская пропаганда.
В-третьих, руководство НАТО, а также Европейского союза стремятся путем втягивания Черногории в НАТО максимально ослабить ее торгово-экономические и иные связи с Россией. Это позволит Западу поставить страну в полную зависимость от западного трансатлантического, а также немецкого капитала. Понятно, что вступление Черногории в НАТО потребует от правительства страны переориентировать национальные торгово-экономические и финансовые векторы на Запад – что объективно нанесет серьезный удар по социально-экономической ситуации в стране. По данным Федеральной таможенной службы России, в последние годы внешнеторговый оборот России с Черногорией составлял порядка 30-35 млн долларов.
Кроме того, по данным на 2009 год россияне приобрели в Черногории порядка 35 тысяч объектов недвижимости – отчисления от которых составляли неплохой источник доходов для государственной казны.
В условиях новой военно-политической ориентации Черногории страна рискует потерять больше, чем приобрести, в том числе и в финансово-экономическом плане.
В-четвертых, Запад жизненно заинтересован в обеспечении тесной привязки Черногории к военно-политическим планам НАТО и особенно США. В данном плане произойдет подключение страны к военным операциям в Сирии и во всем регионе «Большого Ближнего Востока». Еще 10-15 лет назад контингенты натовских новобранцев из Восточной Европы были нужны Вашингтону и Брюсселю на фронтах афганской и иракской войн. Однако нынешние конфликты – в том числе с участием «Исламского государства» - несут для черногорцев и их будущих партнеров по НАТО гораздо большие угрозы. «Нельзя не видеть, что вопреки заверениям, которые черногорское руководство получает из западных государств, включение этой страны в процесс евроатлантической интеграции отнюдь не ведет к ее консолидации и процветанию. Скорее наоборот – налицо политическая и идеологическая поляризация общества, обострение социально-экономических проблем. Складывается впечатление, что установка на ускоренное продвижение Черногории в НАТО одновременно предполагает подавление альтернативных подходов» - отметили в этой связи в российском министерстве иностранных дел. И это как раз тот случай, когда дипломатическая лексика совершенно точно отражает существо дела.
