Речь идет, во-первых, о террористической угрозе. И, во-вторых, о ситуации в Северном Афганистане и в Центральной Азии. Оба эти направления тесно взаимосвязаны с тем, что сложилось в Сирии. Насчет террористической угрозы, для всех достаточно ситуация очевидна, я просто обращу ваше внимание на то, что я даже посчитал, статистику посмотрел, количество терактов на Кавказе после фактического разгрома «Имарата Кавказ» ФСБ резко упало в начале года. «Имарат Кавказ», как известно, частично вошел в т.н. «Исламское государство», и туда пришли соответствующие средства. И уже в августе количество терактов было такое же, как за квартал до этого. То есть резко усилилась эта проблема.

Дальше, второе направление, которое с этим связано, с терроризмом. Резко усилилось уже на протяжении где-то года финансирование различными фондами исламскими, расположенными на территории арабских государств, как экстремистских группировок, причем не только связанных с Исламским государством, на территории Серверного Афганистана, Центральной Азии, России, Кавказа, и так далее. С этим была связана и активная деятельность этих вербовочных сетей, с которыми, при их масштабности и наличии большого количества других угроз, просто не было у наших силовых структур сил бороться. Какое-то время они отслеживали, сейчас начали брать. И там сложилась очевиднейшая проблематика взаимосвязи ситуации на сирийском фронте с тем, что происходит внутри России и с тем, что происходит в Центральной Азии и в Северном Афганистане. Потому что это одни и те же лагеря террористов, одни и те же источники финансирования. Даже этот арест, который был произведен недавно ФСБ, там люди были с кавказским происхождением, чеченским, был один бывший гражданин Казахстана, чеченец, и тоже была связь с Сирией.

Эта проблематика, соответственно, будет резко усиливаться просто за счет того, что поскольку России объявили джихад, то теперь все эти исламские фонды начнут работать на накачку денег террористическим организациям на всех этих направлениях, где можно Россию ущипнуть. И эта ситуация будет нарастать. Соответственно, очевидны проблемы, связанные и с военным планированием, и с политическим планированием.

Второе направление, это ближе уже к военным. Первое, конечно, это ближе к ФСБ, второе ближе к военным. Это ситуация в Северном Афганистане, в Центральной Азии. Тоже эту ситуацию старались публично не освещать на протяжении всего украинского конфликта по той простой причине, чтобы не отвлекать общественное мнение от украинской проблематики, и так далее. Но там создалась очень сложная ситуация, недавно и МИД, и Министерство обороны даже публичными сделали многие моменты, связанные с этим. А именно наличие лагерей террористов в Северном Афганистане, специально заточенных на ситуацию в постсоветском пространстве.

Кроме того, ситуация очень тяжелая, потому что, по сути дела, это не только Исламское государство. Численность одних только боевиков, связанных с Исламским государством, это, прежде всего, пока этнические туркмены на границе с Туркменистаном. Я для справки вам скажу, что, по неофициальным сообщениям, 70% туркменской армии сейчас сосредоточено на границе с Афганистаном, и там идут перестрелки постоянные. Но армия у них совершенно небоеспособная, и это означает серьезные проблемы, связанные с военно-техническим сотрудничеством с Туркменистаном, который является нейтральным.

Теперь ситуация в Таджикистане. Как сказал президент Таджикистана на встрече с Путиным, на протяженности до 60% территорий вдоль таджико-афганской границы идут бои. Мы знаем, недавно талибы взяли Кундуз, потом они оттуда отошли. Но, собственно, они отошли из столицы Кундуза, но существенная часть провинций, порядка 60% территорий, они контролируют. Причем они – это не только талибы, вот в чем дело, это и Исламское государство, это и огромное количество разных группировок, связанных с Аль-Каидой. При этом противопоставлять Исламское государство другим группировкам именно в Северном Афганистане совершенно невозможно. Потому что хотя формально Исламское государство находится в состоянии войны с Талибаном в Южном Афганистане и в состоянии войны даже с Аль-Каидой где-то, на самом деле в Северном Афганистане, поскольку у них одни и те же источники финансирования и одни и те же координирующие органы, а именно, например, пакистанская разведка межведомственная, то между ними есть очень тесное взаимодействие. Кстати, и в Сирии между ними есть тесное взаимодействие, точно так же, как, например, между Джабхат Ан-Нусра, это подразделение Аль-Каиды, и между Исламским государством. Про это даже американские источники, не скрываясь, говорят.

Вот эти лагеря, по оценке афганских, например, источников, специально готовятся к вторжению в Центральную Азию, прежде всего, в Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан. В этих лагерях, про которые я говорил, силы просто накапливаются. Если талибы, в основном, ведут боевые действия, то в этих лагерях накапливаются силы при помощи вот этих арабских фондов.

Там есть очень большая степень причастности пакистанской межведомственной разведки к этому, потому что Пакистан выдавил этих экстремистов из Северного Вазиристана и вообще из Северного Пакистана, где шла гражданская война. И дошло до того, что переброска боевиков в эти лагеря осуществлялась вертолетами без опознавательных знаков, то есть от них просто избавлялись для того, чтобы их перебросить туда. И накачка деньгами туда шла из различных арабских фондов, из Катара, прежде всего, и это было связано как с геополитической проблематикой, потому что сложилось взаимодействие между сирийским фронтом и афганским фронтом, а именно каким образом? Потому что иранцы, например, нанимают хазарейцев и отправляют их воевать в Сирию, потому что хазарейцы-шииты в Афганистане давно тесно связаны с Ираном, и очень многие работают в Иране. В свою очередь, арабские страны создавали многие лагеря изначально, прежде всего, нерусскоязычные, для того чтобы готовить там боевиков и отправлять их воевать в Сирию и в Иран.

И, таким образом, создалась эта биполярная структура – «Иран – арабские страны». Но накачка деньгами пошла и против России, причем уже давно, потому что Россия в сирийской ситуации уже тесно связана с интересами шиитского блока.

Теперь я уже к геополитической части  иду, потому что я могу на этой основе составить некий прогноз как раз с точки зрения вооружения, какие нужны и так далее. Мы все прекрасно знаем, что война, которая идет в Сирии и Ираке – это не только Россия, не только США и так далее. Там есть то, что называется war by proxy, на расстоянии, дистанционная война между Ираном и Саудовской Аравией. Или между шиитским и суннитским блоками, условно говоря. Так вот, у этой войны основные фронты были до этого на Ближнем Востоке, а именно это Ирак, Сирия, Йемен, особенно важный фронт, потому что именно в Йемене сложилось тесное взаимодействие между Пакистаном, Саудовской Аравией, и возглавляемой ей коалицией арабских стран. Потому что именно пакистанские офицеры, как правило, через механизмы наемничества и так далее обеспечивали безопасность целого ряда аравийских стран. И именно пакистанские генералы разрабатывают операции в Йемене, играют очень большую роль в разработке этих операций. Точно так же как иранские «Стражи исламской революции» занимаются разработкой военных операций в Сирии.

Это к вопросу о том, почему пакистанская межведомственная разведка играет такую большую роль в Северном Афганистане. Причем они провели очень большую предварительную работу, потому что у нас был там, как вы знаете, такой защитный пояс в виде Северного альянса, и до сих пор его отдельные элементы остались. В частности, американцы смогли вообще войти в Кундуз, обратно отбить его, только потому, что неофициальные формирования Северного альянса, который они все сделали, чтобы развалить в свое время, помогли. И на границе с Туркменией тоже пытались задействовать эти неофициальные формирования, даже вице-президент Дустум туда ездил, он узбек, но там ничего не вышло.

Причем граница с Туркменистаном особенно опасна почему? Потому что там конкретно Исламское государство появилось. То есть основное проникновение именно Исламского государства в Афганистан – это туркмены, узбеки, потому что исламское движение Узбекистана объявило официально о вхождении в Исламское государство, это моджахеды в Афганистане арабского происхождения, это моджахеды пакистанского происхождения. И, самое главное сейчас, это огромные деньги. То есть Исламское государство, когда оно перенанимает моджахедов, оно платим им существенно больше, чем в рамках Талибана. А в Афганистане деньги решают все. У Исламского государства сейчас очень много денег. Точно так же, как всегда их было много у Аль-Каиды. Поэтому и создалась такая коалиция в Северном Афганистане, где Талибан, ИГ и Аль-Каеда друг с другом толком не воюют, а, наоборот, взаимодействуют.

Теперь, эта геополитическая комбинация что означает? Что точно так же, как есть фронты, типа, в Йемене, в Сирии, в Ираке и так далее, точно так же есть очень большой потенциал открытия нового суннитско-шиитского фронта именно в Афагнистане и Пакистане, причем для этого все было сделано. Россия автоматически в эту ситуацию втягивается, потому что эта ситуация в Северном Афганистане специально направлена на дестабилизацию наших союзников по ОДКБ.

Понятно, что пакистанская межведомственная разведка и арабы ничего там не могли сделать без ведома американцев. И, более того, даже вертолетами перебрасывать боевиков из южного Афганистана и Северного Пакистана без ведома американцев нельзя. Но насколько я понимаю, эта война сейчас отсрочена, то есть идет сейчас накопление сил. А отсрочена она потому, что личная репутация Обамы была поставлена в свое время на Афганистан. То есть пока Обама находится на посту президента, а он в свое время сказал, что основа американской стратегии – это стабилизация Афганистана, они просто не могут это сделать. Соответственно, где-то полтора года до того, как придет следующий президент, есть.

Дальше, каким образом американцы в эту ситуацию могут войти. Американцы полностью откажутся от присутствия в Афганистане. Следующая президентская администрация, неважно, кто это будет, демократы или республиканцы, - республиканцы даже более жестко будут вести эту ситуацию,- они полностью откажутся от этой политики, создания Большой Центральной Азии,  АфПака и так далее. У них основной приоритет теперь будет – выход из Афганистана, это где-то через полтора-два года. То есть американцы выведут со временем войска.

И теперь, ситуация в тылу, в Центральной Азии. Потому что самое страшное – это то, что происходит сейчас в Таджикистане и в Кыргызстане. Ситуация в Таджикистане очень напряженная по той простой причине, что фактически Таджикистан возвращается к гражданской войне. После запрета ПИВТ, Партии исламского возрождения Таджикистана, исчез последний канал легального выражения исламистских настроений. Причем ПИВТ – это такая мягкая была исламистская сила, связанная больше с Ираном. Эта сила теперь запрещена. С этим был связан известный военный мятеж Назарзоды, который недавно был. Самое страшное, что это все сопровождается чудовищным социально-экономическим кризисом, потому что 50% валового внутреннего продукта Таджикистана еще недавно составляли ремиссии перечислений мигрантов из России. Поскольку рубль существенно упал, а такой востребованности рабочей силы нет, там начался жесткий социально-экономический кризис, который повлиял на запрет ПИВТ. Потому что пирог стал меньше, надо было делить между кланами.

То есть ситуация какая? Внутри Таджикистана сложились все условия к возврату к временам гражданской войны, потому что с господством кулябского клана, и даже теперь уже не просто кулябского клана, а просто семьи президента, не все согласны. И, грубо говоря, в ситуации, когда России объявили джихад, а Таджикистан наш союзник, достаточно теперь исламской оппозиции обратиться к исламским фондам, а они туда накачают денег, сколько надо.

Причем, обратите внимание, что я говорил, что в Афганистане до сих пор, в Северном Афганистане, ИГ имело преимущественное влияние среди узбеков и туркменов, таджиков не было. Так вот, эта ситуация позволяет получить ИГ влияние на таджиков через соответствующие деньги. В том числе, и в Северном Афганистане, потому что таджики в Северном Афганистане связаны с Таджикистаном тем или иным способом.

Вот какая ситуация у нас сложилась в Таджикистане. Причем там самое страшное даже не запрет ПИВТ, а то, что закрыто огромное количество мечетей. То есть туда посылали, в эти мечети, представителей правительства, они слушали, что говорили имамы, и закрывали мечети зачастую произвольно. Даже какие-то вещи такие, типа, ладно, запрещение религиозной одежды, это ничего, в принципе, но там, например, запрещали деятельность женщин-проповедниц и так далее. В общем, там очень жесткие запреты прошли. Причем интересно что? Что тут опять сыграли роль катарские деньги. Потому что кто знает предысторию, это просто очень интересная история. По неофициальным данным в 2010 году Партия исламского возрождения Таджикистана получила 40% голосов на выборах, после чего и началась работа по ее выдавливанию. Причем даже по официальным данным нынешним именно эти 40% населения и не верят в то, что Партия исламского возрождения Таджикистана была связана с Исламским государством, что было основанием для ее запрета. В общем, база для возобновления гражданской войны есть. И катарские деньги там сыграли такую роль, что таджикское правительство охотно брало эти деньги и заигрывало не просто с исламистами, а с салафитами, а потом бросилось давить вообще всех. В общем, это получился очень такой взрывоопасный бульон.

Теперь, эта ситуация связана с ситуацией с наркотиками, потому что в Туркмении, например, до недавнего времени вообще ничего не было, до того, как на границу пришли катарские деньги и начались эти боевые действия. Это буквально год-полтора. Неожиданно эти туркменские племена подняли черные знамена Исламского государства, и появилось Исламское государство на границе с Туркменистаном. Так вот, к сожалению, есть информация достаточно достоверная. Туркменистан, кстати, занимает одно из первых мест по постсоветском пространстве по числу боевиков. А если по числу боевиков на душу  населения, то, наверное, первое. Так вот, есть информация из ряда источников, которая, мне кажется, имеет основание, что ряд боевиков, которые были захвачены, просто можно было их проинтервьюировать и так далее, то есть на территории самого Туркменистана, возможно,  даже уже есть террористические анклавы, где эти боевики готовились. То есть не только произошла активизация боевых действий на границе, а еще и внутри Туркменистана резко активизировалась подрывная деятельность. И причем там, внутри, где-то нанимаются и готовятся боевики. Есть подозрения, что это связано просто с наркотиками, потому что Туркменистан был обходным маршрутом всегда для транспортировки наркотиков по западному пути. Не в Россию, северный путь через Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан, а западный путь – в Европу. Потому что иранский путь, он называется иранским, но Иран всегда очень жесткую политику вел по отношению к наркотикам. 30% наркотиков перехватывает Иран, 30% – Турция, больше никто ничего не перехватывает, в принципе.

Так вот, Туркменистан всегда использовался как обходной маршрут, и многие подозревали, что именно на этой основе были договоренности между талибами и туркменами. Еще во времена Туркменбаши. Почему там и был мир всегда на границе. И по многим подозрениям КНБ туркменский был связан с этой торговлей, и национальная безопасность местная, и именно поэтому они не смогли, поскольку они были связаны с наркотиками, воспрепятствовать. Когда те же ребята, которые торговали наркотиками, стали из талибов Исламским государством, они не смогли им воспрепятствовать готовить там боевиков.