И ещё в нём одобрена обновлённая экономическая формула для страны: от модели, основанной на низкооплачиваемом производстве экспортных товаров, к модели шокирующей новизны, а именно – китайской версии третьей промышленной революции. И хотя руководство Китая сконцентрировало внимание на создании будущего среднего класса, усиленного экономикой потребления, президент говорит всем, кто желает его услышать, что, несмотря на опасения администрации Обамы и некоторых соседей страны, нет никаких причин для войны, которая всегда учитывалась в планах США и Китая.
Если учесть тревогу в Вашингтоне относительно того, что воспринимается, как молчаливое ведение экспансионизма в Южно-Китайском море, Си заметно резок по этому предмету. Ни Пекин, ни Вашингтон, настаивает он, не должны попасться в ловушку Тацита, – веру в то, что поднимающаяся держава и правящая имперская держава планеты обречены воевать друг с другом, рано или поздно.
Всего два месяца назад в Сиэтле Си говорил группе известных экономических тяжеловесов: «Нет в мире такой вещи, как так называемая ловушка Тацита. Но в случае если основные державы раз за разом будут делать ошибки в стратегических расчётах, то они могут сами себе устроить такие ловушки».
Можно сделать вывод – и Си готов его сделать – что Вашингтон, который от Афганистана до Ирака, Ливии и Сирии обрёл славу «стратегических просчётов» в двадцать первом веке, возможно, снова делает ту же ошибку. В конце концов, военные стратегические документы США и высшие чины Пентагона начали публично вешать на Китай (как и на Россию) ярлык официальной «угрозы».
Однако чтобы понять, почему Вашингтон начал относиться к Китаю подобным образом, надо на мгновение отвести взор от Южно-Китайского моря, отвернуться от Дональда Трампа, Бена Карсона и остальной компании и рассмотреть настоящую причину смены игры – или «угрозы» – которая бьёт по нервам Вашингтонской Кольцевой, когда речь заходит о новой Большой Игре в Евразии.
Чтение Си на сон грядущий
Рой китайских туристов с айфонами, покупающих всё, что попадает в поле зрения в главных западных столицах, уже служит прообразом евразийского будущего, тесно связанного и надёжно прикреплённого к китайской экономике, мощно идущей к третьей промышленной революции. Если всё пойдёт по плану, то он запряжёт всё, от полной связности и эффективной высокотехнологичной инфраструктуры до экспансии хабов зелёной, чистой энергии. Как насчёт гелиотермических установок в пустыне Гоби?
Да, Си читает теоретика экономики и социальных наук Джереми Рифкина, который первым осознал возможность третьей промышленной революции, приведённой в действие интернетом и возобновляемыми источниками энергии.
Оказывается, у китайского руководства нет никаких проблем с идеей использования передовой западной мягкой силы для собственных целей. На самом деле, оно, по-видимому, убеждено, что невозможно не воспользоваться подходящим инструментом, когда речь идёт о продвижении страны на следующую ступень в процессе, который Маленький Рулевой Китая, бывший руководитель Дэн Сяопин разработал десятилетия назад, в эру, когда «стать богатым – почётно».
Этому весьма способствует наличие у вас $4 триллионов валютных резервов и огромные излишки стали и цемента. Такого рода вещи позволяют вам «строительство государства» в пан-евразийском масштабе. Отсюда и идея Си о создании такой инфраструктуры, которая в итоге могла бы связать Китай с Центральной Азией, Ближним Востоком и Западной Европой. Это то, что китайцы называют «Один Пояс, Одна Дорога», то есть объединения экономического Пояса Шёлковых Дорог и Морских Шёлковых Путей двадцать первого века.
С тех пор как Си объявил о своей политике «Один Пояс, Одна Дорога» в 2013 г. в Казахстане, Pricewaterhouse Coopers в Гонконге провёл оценку, что государство вложило более $250 миллиардов в проекты, ориентированные на Шёлковые пути, от железных дорог до электростанций. Одновременно там присутствуют все значительные китайские игроки в деловом мире, от гиганта телекоммуникационного оборудования Huawei до монстра интернет-торговли Alibaba (сразу после его блокбастера Singles Day online). Банк Китая уже открыл кредитную линию на $50 миллиардов для многочисленных проектов, связанных с Шёлковыми путями. Основной производитель цемента в Китае, Anhui Conch, строит, по меньшей мере, шесть огромных цементных заводов в Индонезии, Вьетнаме и Лаосе. Работа по объединению азиатской части Евразии идёт с потрясающей скоростью. К примеру, железные дороги Китай - Лаос, Китай -Таиланд и Джакарта - Бандунг – контракты стоят более $20 миллиардов – должны быть выполнены китайскими компаниями уже к 2020 году.
Про взрывном росте деловой активности уже сейчас третья промышленная революция в Китае выглядит скорее сумасшедшим взлётом к новой форме современности.
Евразийская «война с террором»
План «Один Пояс, Одна Дорога» для Евразии выходит далеко за рамки введённого Редьярдом Киплингом в XIX веке выражения «Большая Игра», что в его дни означало британо-российское теневое соперничество за контроль над Средней Азией. А в самом сердце Большой Игры XXI века лежит китайская валюта, юань, который к 30 ноября может войти в корзину валют со специальными правами заимствования МВФ. Если так произойдёт, на практике это будет означать полную интеграцию юаня и, следовательно, Пекина в мировые финансовые рынки, поскольку ещё группа стран добавит его в свои резервы иностранной валюты, а последующие валютные колебания могут составить сумму, равную триллионам долларов США.
Добавьте к проекту «Один Пояс, Одна Дорога» ещё и недавно основанный, возглавляемый Китаем Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и пекинский Фонд шёлкового пути (ему пока передано $40 миллиардов). Вкупе с международным юанем для китайских компаний образуется фундамент для прорыва к пан-евразийскому (и даже африканскому) активному строительству дорог, скоростных железных дорог, оптико-волоконных сетей, портов, трубопроводов и энергетических сетей.
По данным Азиатского банка развития, где доминирует Вашингтон, в настоящее время существует чудовищный разрыв в $800 миллиардов между финансированием развития азиатской инфраструктуры до 2020 г. и желанием его наполнить. Пекин теперь вступает прямиком в то, что обещает стать началом парадигмы лихорадочной активности в экономическом развитии.
И не забудьте о прибылях, которые могут последовать за таким развитием. В конце концов, в потрясающе амбициозных планах Китая, по крайней мере, Евразийский проект в итоге будет охватывать не менее 65 стран на трёх континентах, потенциально с 4,4 миллиарда человек населения. Если он хотя бы частично будет успешен, он мог бы затмить джихадизм с ваххабитским влиянием в стиле аль-Каиды и ИГИЛ не только в китайской провинции Синьцзян, но и в Пакистане, Афганистане и Центральной Азии. Представьте это как новый вид евразийской войны с террором, оружием в которой станет торговля и развитие. В конце-то концов, планировщики в Пекине предполагают, что ежегодный объём торговли с партнёрами по Поясу-и-Дорогам превысит $2,5 триллиона к 2025 году.
В то же время реализуется и другой вариант связующей географии – я давно назвал его Трубопроводистаном, эту огромную сеть энергопроводов, пересекающих регион и несущих в Китай нефть и природный газ. Это уже распространяется на Пакистан и Мьянму, и Китай планирует удвоить ставку на эту попытку укрепить свою стратегию «побега из Малаккского пролива». (Который всё-таки является узким местом для 75% китайского импорта нефти.) Пекин предпочитает мир, в котором импорт энергоносителей по большей части идёт не по воде и не зависит от милости ВМС США. Более 50% природного газа уже поставляется в Китай по суше из двух центрально-азиатских “станов” (Казахстана и Туркменистана) и этот процент будет только увеличиваться, когда до конца десятилетия в Китай придут трубопроводы с сибирским газом.
Конечно, за всем этим стоит концепция, которую можно выразить как «славно идти на запад (и юг)», и она может внести тектонические сдвиги в евразийских отношениях на всех уровнях, но завит всё от того, как на это посмотрят затронутые страны и Вашингтон.
Оставим немного в стороне экономику; успех всего предприятия потребует сверхчеловеческих пиар-умений Пекина, которые не совсем очевидны. И впереди ещё много проблем, в числе которых комплекс превосходства пекинских ханьцев, не всегда находящий понимание среди групп этнических меньшинств или соседних государств, как и экономический рывок, который часто рассматривается этническими меньшинствами Китая, как выгодный лишь ханьцам. Получается смесь роста националистических чувств, расширения китайской армии (в том числе и флота), конфликта в южных морях и роста навязчивой идеи безопасности в Пекине. Добавьте сюда минное поле внешней политики, которое будет работать против установления тщательно выверенного уважения суверенитета соседей. Учтите «разворот» к Азии администрации Обамы и её стремление одновременно и к формированию антикитайских альянсов «сдерживания», и к укреплению морских и воздушных сил в водах вблизи Китая. И, наконец, не забудьте волокиту и бюрократию центрально-азиатского образца. И добавьте весь этот невероятный пакет помех к китайской мечте Си и новой Евразии.
Посадка на ночной экспресс закончена
Возрождение Шёлкового пути началось со скромной идеи, возникшей в министерстве торговли Китая. Первоначальная цель состояла всего лишь не более чем в получении дополнительных «контрактов китайских строительных компаний за рубежом». Как же далеко с тех пор ушла страна. Начав с нуля в 2003 году, Китай прошёл к строительству не менее 16 000 километров скоростных рельсовых путей в наши дни – больше, чем все остальные на планете, вместе взятые.
И это только начало. Пекин ведёт сейчас переговоры с 30 странам о строительстве еще 5 000 километров скоростных рельсовых путей с общими вложениями $157 миллиардов. Цена, конечно же, королевская: «сделанная-в-Китае» высокоскоростная сеть (скорость до 350 км/час) обходится приблизительно от $17 миллионов до $21 миллиона за километр пути. Сравните европейские затраты: от $25 миллионов до $39 миллионов за километр. Неудивительно, что китайцы предлагают проект стоимостью $18 миллиардов, связывающий Лондон с северной Англией, и ещё один, связывающий Лос-Анджелес с Лас-Вегасом, одновременно перебивая предложение немецких компаний проложить рельсы в России.
На другом фронте, хотя это прямо не связано с планированием Китаем Шёлковых путей, не стоит забывать и о договоре Иран-Индия-Афганистан о сотрудничестве в области транзита и международных перевозок. Этот проект Иран-Индия по развитию дорог, железных дорог и портов сфокусирован, в частности, на иранском порте Чабанар, который будет связан новыми дорогами и железными дорогами со столицей Афганистана Кабулом и далее со Средней Азией.
Почему Чабанар? Да потому, что это предпочтительный для Индии транзитный коридор в Среднюю Азию и Россию, поскольку Хайберский проход на афгано-пакистанской границе, традиционный связующий пункт, остается слишком уязвимым. Построенный Ираном транзитный коридор от Чабанара до Милака на ирано-афганской границе уже готов. Железная дорога затем свяжет Чабанар с узбекской границей в Термезе, что даст возможность индийским товарам появиться в Средней Азии и в России.
Считайте это Южным Шелковым путём, связывающим Южную Азию и Среднюю Азию, а в итоге, если все пойдёт по плану, Западную Азию с Китаем. Это все часть дико амбициозного плана Транспортного коридора Юг-Север, совместного проекта Индия-Иран-Россия, начатого в 2002 г. и сконцентрированного на развитии внутриазиатской торговли.
Конечно, вы не удивитесь, что и тут Китай глубоко вовлечён. Китайские компании уже строят скоростной рельсовый путь от иранской столицы Тегерана до Машхада, у афганской границы. И Китай финансирует линию метро от аэропорта Имама Хомейни до центра Тегерана. И хочет использовать Чабанар как часть так называемого Железного Шёлкового пути, который однажды пересечёт Иран и продлится до Турции. Помимо всего этого, Китай уже вкладывается в обновление турецких портов.
Кто потерял Евразию?
Для руководителей Китая план «Один Пояс, Одна Дорога» – «карта экономического партнёрства с многочисленными кольцами, сопряженными друг с другом» – рассматривается как путь спасения от «Вашингтонского консенсуса» и ориентированной на доллар финансовой системы. И хотя «оружие» уже вынуто, «сражение» будущего, как считают китайцы, фактически будет глобально-экономическим.
По одну стороне стоят мега-экономические пакты, проталкиваемые Вашингтоном – Транстихоокеанское партнёрство и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство – которые могут расколоть Евразию на две части. По другую сторону – стремление к программе новой пан-евразийской интеграции, которая будет сфокусирована на Китае и в качестве главных игроков войдут Россия, Казахстан, Иран и Индия. В мае этого года Россия и Китай закрыли соглашение по координации возглавляемого Россией Евразийского экономического союза и проектами Новых шёлковых путей. Россия уже стала поставщиком нефти номер один для Китая, и это часть развивающегося стратегического партнёрства.
При том, что судьба Украины находится в подвешенном состоянии, в настоящее время там слишком мало пространства для серьёзного делового диалога между ЕС и ЕврАзЭС, который мог бы однажды объединить Европу и Россию в полномасштабной, как это видят китайцы, евразийской интеграции всего континента.
Если вы ищете будущие первые признаки разрядки на этот счёт, присмотритесь к шагам ЕС по экономическому привлечению ШОС. В настоящее время членами ШОС являются Китай, Россия и четыре «стана» (Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан). Индия и Пакистан станут членами в 2016 году, как и Иран, поскольку санкции ООН уже полностью сняты. Этот диалог был бы подкидной доской для огромного следующего шага (не в ближайшем будущем) по строительству трансъевропейской зоны «одного пояса». Это может произойти только после того, как будет достигнуто истинное урегулирование на Украине и будут сняты санкции ЕС в отношении России. Считайте это долгой и извилистой дорогой к тому, что президент России Владимир Путин пытался предложить немцам в 2010 году: евразийскую зону свободной торговли от Владивостока до Лиссабона.
Любые подобные шаги, конечно же, случатся только лишь через труп Вашингтона. В данный момент внутри Вашингтонской Кольцевой настроения разнятся от злорадства из-за экономической «смерти» стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка), большая часть которых столкнулась с пугающими экономическими сдвигами, даже при том, что их политические, дипломатические и стратегические процессы интеграции идут весьма быстро, до опасений или даже прямого ожидания Третьей мировой и русской «угрозы».
Никто в Вашингтоне не хочет «терять» Евразию в пользу Китая и его новых Шёлковых путей. В том, что бывший советник по национальной безопасности Збигнев Бжезинский называл «великой шахматной доской», элиты Кольцевой и класс экспертов и политологов никогда не снизойдут, чтобы считать роль США «заморским балансиром», хотя в интеграции Евразии доминирует Китай. Отсюда два торговых пакта и тот «разворот», усиление морского присутствия США в водах Азии, новое стремление «сдерживать» Китай и демонизация и России Путина, и военной угрозы Китая.
Тацит, смирись
И всё это снова возвращает нас к увлечению Си Джереми Рифкиным. Будьте уверены, чего бы там не хотел Вашингтон, но Китай и в самом деле растущая сила в Евразии и колоссальный экономический магнит. От Лондона до Берлина есть признаки того, что для ЕС, несмотря на многие десятилетия трансатлантического союзничества, есть нечто привлекательное, что невозможно игнорировать в том, что предлагает Китай. Уже существует стремление двигаться к конфигурации всеевропейской цифровой экономики, тесно связанной с Китаем. Целью может быть цифровым образом интегрированное по Рифкину экономическое пространство, охватывающее Евразию, что в свою очередь станет важным строительным блоком в пост-углеродной третьей промышленной революции.
В этом году G-20 прошла в Анталье, в Турции, и событие было неровным из-за джихадизма ИГ на улицах Парижа. В 2016 г. G-20 будет проходить в Ханчжоу, в Китае, а это родина Джека Ма и штаб-квартира Alibaba. Невозможно нигде лучше представить себе третью промышленную революцию, чем там.
Один год для геополитики – вечность. Но что, если в 2016 г. Ханчжоу действительно предложит видение будущего, с изобилием шёлковых путей и ночных поездов из Центральной Азии до Дуйсбурга в Германии; будущего с явным доминированием представлений Си. По крайней мере, он жаждет бережно хранить G-20 в качестве многополярного глобального механизма для координации в общих рамках развития. Внутри этих рамок Вашингтон и Пекин могли бы иногда действительно совместно работать том мире, где шахматы, а не морские бои, станут игрой столетия.
