По разным причинам все нынешние противники терроризма на Ближнем Востоке не готовы к проведению полномасштабной наземной операции с использованием своих сухопутных войск, и стараются опираться на пехоту Сирии, Ирака или ополчения нацменьшинств, таких как курды или друзы. В этой связи в СМИ всё чаще возникает вопрос - присоединится ли к антиигиловской коалиции Китай, обладающий мощной армией и серьёзными геополитическими амбициями?
Накануне в Пекине приняли министра иностранных дел Сирии, передавшего руководству Китая просьбу Башара Асада об оказании военной помощи и спецпосланника Лиги арабских государств (организации, находящейся под влиянием аравийских монархий - противников правящего сирийского режима). Однако, с самого начала гражданской войны в Сирии Пекин занял уклончивую позицию, заявляя, что происходящее является внутренним делом Дамаска и что "выбор будущего страны - это выбор самих сирийцев", таким образом, оставляя себе свободу внешнеполитического маневра на случай свержения режима Башара Асада. Стоит вспомнить и то, что КНР незадолго до этого не оказала никакой поддержки Ливии, даже несмотря на обещания Муаммара Каддафи в случае победы предоставить китайским компаниям льготы на добычу ливийской нефти.
Также после недавнего обращения МИД САР Пекин не отправил свои вооружённые силы для борьбы с ИГИЛ, как это сделала Россия, а лишь продолжил отправку военной техники, гуманитарной и финансовой помощи.
Очевидно, что Китай пока не желает активно вмешиваться в ситуацию на Ближнем Востоке, прежде всего, опасаясь испортить отношения с Саудовской Аравией, откуда он получает дешёвую нефть.
При этом, официальные лица КНР однозначно заявляют о признании правительства Башара Асада единственным легитимным руководством Сирии и поддержке российской военной операции по уничтожению террористов. Официальный представитель Министерства иностранных дел Китая Ху Чуньин заявил о том, что Пекин поддерживает борьбу России с запрещенной в РФ экстремистской группировкой "Исламское государство" (или "ДАИШ") в Сирии. По словам Ху Чуньина, в Китае обратили внимание на то, что операция в Сирии проводится по просьбе правительства Сирии.
В связи с этим Китай поддерживает действия, основанные на нормах международного права и получившие одобрение соответствующего государства. В этом году ВМС РФ и КНР проводили совместные учения в Средиземном море, а флагман китайского флота авианосец "Ляонин" заходил в сирийский порт Тартус уже после начала операции российских ВКС. Таким образом, Китай, одобряя позицию Кремля и безоговорочно признавая правительство Башара Асада, в принципе, технически готов оказать им непосредственную поддержку.
Однако целый ряд геополитических предпосылок делает военную операцию Китая против ИГИЛ не просто вероятной, а неизбежной. Причины самые неожиданные - Индийский океан и строительство нового Шелкового пути.
Во-первых, как показали события 2015-го года, одним из важнейших внешнеполитических приоритетов КНР стало получение выхода в Индийский океан. С одной стороны, Китай из региональной державы неуклонно развивается в глобальную, вовлекая в орбиту своего влияния всё новые и новые территории, с другой - Индийский океан критически важен для китайской экономики - по нему доставляются различные ресурсы и сбывается экспортная продукция.
У Китая есть несколько путей выхода в Индийский океан. Традиционный пролегает через Малаккский пролив, но его пропускная способность ограничена, а кроме того, он легко может быть перекрыт в случае войны. Кроме того, этот путь пролегает через акваторию Южно-Китайского моря, где сейчас разгорается спор вокруг островов Спратли (китайское название - Наньша). То есть, в стратегическом плане признать этот путь безопасным нельзя. Альтернативным вариантом может быть доступ через порты Мьянмы (а благодаря китайским инвестициям, к началу года был перестроен южнобирманский порт Ягон). Однако, по странному стечению обстоятельств, вскоре начался ряд вооружённых конфликтов на китайско-бирманской границе - в штате Качин и областях Коканг и Ва.
К настоящему времени они затихли, но проекты строительства железных и автомобильных дорог, которые дали бы выход к Индийскому океану юго-западной китайской провинции Юньнань, оказались заморожены. Наконец, третий путь функционирует уже достаточно давно, через так называемое Шоссе Дружбы, пролегающее через Кашмир в Пакистан. В этом году председатель Си Цзиньпин подписал китайско-пакистанские договорённости о строительстве в бухте Гвадар в пакистанском штате Белуджистан порта и военно-морской базы. Кроме того, Гвадар может стать транзитным пунктом для поставок иранского газа в КНР через территорию Пакистана. В настоящее время именно этот порт, расположенный близ иранско-пакистанской границы, является наиболее удобной точкой доступа Китая в Индийский океан.
Однако, получив его, Китай также сталкивается с рядом внешнеполитических проблем: часть территории, по которой проходит Шоссе Дружбы, оспаривается Индией, а Пакистан подвержен внутриполитической нестабильности, связанной, в том числе, и с деятельностью группировок радикальных исламистов. Кроме того, построив порт и военно-морскую базу у границ Ирана, Пекину необходимо наладить дружественные отношения с Тегераном, который в настоящее время является союзником и углеводородным донором основного регионального конкурента Китая - Индии. Также "шиитская ось" Иран- Ирак - Сирия - Ливан может дать Китаю возможность проложить через Гвадар к Средиземноморью сухопутную ветку Нового Шёлкового пути, минующую Суэцкий канал и Баб-эль-Мандебский пролив. Поэтому Китай объективно заинтересован в сохранении этого союза шиитских режимов. Кроме того все они (даже в Ираке) негативно настроены по отношению к США, тогда как суннитские монархии Ближнего Востока действуют в целом во внешнеполитическом фарватере Вашингтона. Выведя свои ВМС в акваторию Индийского океана, Китай не может оставить их в бездействии - помимо охраны судоходства от пиратов, Китай весной этого года провёл десантную операцию в Йемене с целью эвакуации иностранных (прежде всего пакистанских) граждан. Поэтому вполне можно ожидать, что ВМС и морская пехота КНР смогут в будущем взаимодействовать в Персидском заливе с флотами Ирана и Ирака, или в Средиземном море с ВМФ РФ и Сирии.
Таким образом, именно самопровозглашённый "халифат" является важнейшим препятствием на одном из маршрутов Шёлкового пути, и именно здесь пересекаются два, возможно, главных геополитических тренда XXI века - возникновение не привязанного к старым территориальным границам исламского квазигосударства и утверждение КНР на мировой арене в качестве новой сверхдержавы. Строительство Шёлкового пути через Центральную Азию и Ближний Восток - цивилизационный вызов для радикальных исламских фундаменталистов всех мастей.
Экономическое развитие территорий по плану Пекина и занятость населения поспособствуют самореализации миллионов людей, тогда как бедность и экономическая отсталость делают их восприимчивыми к различного рода радикальным идеям.
Суннитский Пакистан или шиитская Исламская республика Иран являются примерами того, что любая населённая мусульманская страна может мирно сосуществовать с немусульманской (например - со светским некоммунистическим Китаем), тогда как все фундаменталистские режимы (ИГИЛ, или Афганистан времён талибского правления) являются очагами нестабильности, созданными не без участия внешних сил. И именно "Исламское государство", провозглашённое на территории Сирии и Ирака, является сейчас, как ни печально, центром притяжения и образцом для подражания всех последователей идей радикального ислама. Пока оно существует, есть и угроза распространения террористической активности на Пакистан, Афганистан, Среднюю Азию и, в какой-то степени, и на Россию. Поэтому практически ни один из сухопутных маршрутов Нового Шёлкового пути не может быть полностью безопасным.
Для Китая необходимо купирование террористической угрозы в её логове, иначе возможное обострение ситуации в Афганистане и Пакистане лишит КНР стабильного выхода в Индийский океан, а, например, в случае прихода к власти исламских радикалов в Азербайджане, "отсохнет" и закавказская ветка Шёлкового пути.
Есть и ещё один блок причин для неизбежного вмешательства Китая - внутриполитический. В ноябре китайские СМИ заявили о казни боевиками ДАИШ гражданина КНР, пекинца Фан Цзинхуэя. О роде деятельности погибшего и обстоятельствах пленения не сообщалось, известно лишь, что китаец был застрелен после того, как боевики в течение двух месяцев не смогли получить за него выкуп. До этого ДАИШ избегало ссор с Китаем, и инцидент с захватом китайского заложника и его казнью - первый в своём роде. Примечательно, что и после этого руководители группировки не выступили с какими-то антикитайскими заявлениями, хотя публичные угрозы в адрес различных своих противников для ДАИШ - дело обычное. Китайские власти признали гибель своего гражданина и пообещали ответить преступникам "адекватными мерами". Однако пока никаких активных действий не последовало, что, судя по комментариям на новостных сайтах и в блогах, вызывает достаточно серьёзное раздражение в китайском обществе. Вполне возможно, что за этим конкретным случаем стоит просто криминал - дело рук не непосредственно ДАИШ, а одной из аффилированых с ней группировок, но в случае, если убийства китайских граждан на Ближнем Востоке продолжатся, то Пекин просто не сможет оставить это без ответа.
Гораздо более важным является и фактор Восточного Туркестана. В западнокитайском Синьцзян-Уйгурском автономном округе не спадают сепаратистские настроения среди уйгуров. Однако, за последние годы протестная активность этого национального меньшинства претерпела существенные изменения. Верующие уйгуры преимущественно являются мусульманами-суннитами, на этой почве среди протестующих стали пускать корни идеи построения исламского халифата. То есть, идеи обретения национальной независимости отступили на второй план, сделав радикально настроенных уйгуров сторонниками глобальных террористических организаций, таких как "Аль-Каеда", а впоследствии и ДАИШ.
СМИ КНР избегают называть религиозную и национальную принадлежность террористов, опасаясь возникновения в китайском обществе ксенофобии, однако известно, что значительное количество уроженцев Синьцзяна, по меньшей мере с 2012 года, уехало воевать в Сирию и многие из них заявляют, что сделали это, так как уйгурская нация и исламские ценности подвергаются притеснению со стороны китайских властей. Благодаря грамотным действиям китайских спецслужб, террористическая активность ДАИШ на территории КНР сведена к минимуму, а покинуть Китай для участия в "джихаде" стало достаточно непростой задачей.
В самом Синьцзян-Уйгурском автономном округе ситуация по-прежнему остаётся непростой.
Вскоре после парижской трагедии гонконгское издание South China Morning Post со ссылкой на данные официальных китайских властей сообщило, что Китай также столкнулся со всплеском террористической агрессии в последнее время.Так, согласно данным, опубликованным органами государственной безопасности, только за последние два месяца в Синьцзян-Уйгурском автономном округе на западе страны в ходе террористических атак были убиты 56 человек, ещё около 50 получили ранения. Большинство погибших - это мигранты-рабочие национальности хань (то есть этнические китайцы), кроме того жертвами террористов стали пятеро полицейских. Всплеск террористических нападений, осуществляющихся преимущественно с применением холодного оружия, отмечен в городе Байчэн префектуры Аксу в округе Синьцзян. Есть информация, что именно в этом районе группировки уйгурских сепаратистов присягнули на верность "Исламскому государству". Позже агентство "Синьхуа" сообщило, что китайскому спецназу удалось взорвать пещеры, в которых скрывались осуществившие резню в Аксу террористы и члены их семей.
Таким образом, спецслужбы КНР по факту уже ведут борьбу с ДАИШ на своей земле, а ДАИШ, соединившись с бандподпольем Синьцзяна, несёт угрозу не только геополитическим проектам Пекина, но и непосредственно национальной безопасности КНР. По целому ряду причин не стоит ждать того, что ответ КНР террористам будет сокрушительным и немедленным.
Китай не может присоединиться к американской коалиции и действовать на вторых ролях под руководством Пентагона. В то же время, его присоединение к союзу России, Ирана и Сирии вполне вероятно, но также осложняется рядом внешнеполитических факторов. Пекин будет наблюдать, как развиваются события, и стараться своими действиями не вызвать конфликта с Турцией, Саудовской Аравией или Израилем. Все эти страны являются важными внешнеторговыми партнёрами Китая, а их интересы в сирийском конфликте слишком сложны и противоречивы.
В одиночку вооружённые силы и спецслужбы КНР не смогут действовать в регионе из-за его значительной удалённости от китайских границ. Одновременно, по тем же причинам прагматичного внешнеполитического курса, Пекин, в случае начала международной сухопутной операции против ДАИШ, не сможет остаться в стороне от происходящего. Во-первых, для реализации стратегии Нового Шёлкового пути необходимо уничтожение фундаменталистского "халифата". Во-вторых, участие в российско-иранско-сирийском союзе станет для Китая практической реализацией идеи многополярного мира. Помощь Асаду даст Китаю выход через Пакистан и страны "шиитской оси" к Средиземному морю, а участие в союзе светских КНР и РФ станет залогом безопасности шиитских режимов по отношению к Израилю.
Альтернативой этому может стать вторжение в Сирию американской коалиции, но СМИ и экспертное сообщество Китая уже неоднократно обращали внимание, что хаос в Ираке стал прямым следствием американской операции 2003 г., а чудовищный ДАИШ вырос из проектов по свержению Башара Асада, за многими из которых также стоят спецслужбы США. Поэтому в КНР прекрасно понимают, что новое вторжение Вашингтона на Ближний Восток, даже если и приведёт к военной победе над ДАИШ, в стратегическом отношении вряд ли принесёт на эту землю мир и стабильность. В-третьих, Китай не может мириться с существованием ДАИШ до тех пор, пока оно оказывает влияние на бандподполье в западных районах страны. Если террористы смогут и дальше получать финансы, оружие и боевой опыт в Сирии и Ираке, а искажённый суннитский ислам будет служить базой для пропаганды экстремизма среди мусульманских нацменьшинств, КНР не сможет чувствовать себя в безопасности.
Не устроит Китай и вариант, при котором террористы будут просто выдавлены из Сирии и Ирака, а ветераны боевых действий из числа синьцзянцев вернутся на родину. В настоящее время террористическое подполье на западе Китая ослаблено и практически не имеет огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Однако прибытие большого количества ветеранов ближневосточного "джихада" скажется не в пользу китайских спецслужб.
Вместе с тем, вычленить в массе боевиков ДАИШ своих граждан и уничтожить их отдельно Китаю также вряд ли удастся, посему ему остаётся только одно - в союзе со всеми действительно заинтересованными в этом сторонами решительно выступить против боевиков ДАИШ и по возможности полностью уничтожить их прямо в логове. И участие китайских вооружённых сил в антитеррористической операции стало бы весомой поддержкой для всех противников ДАИШ. Как уже говорилось выше, оно практически неизбежно, хотя и во многом зависит от того, как, когда и в каком формате начнётся эта наземная операция.
