Джеймс Стаффорд: Прошло уже более недели после того, как Турция сбила российский самолёт, наносящий удары по нефтяным объектам ДАИШ в северной Сирии. Как известно, Россия ввела против Турции «специальные экономические меры», причём президент России Владимир Путин предупредил Анкару, что ответ на это «подлое военное преступление» не сведётся к запрету на «импорт помидоров или некоторым ограничениям в строительстве и других отраслях промышленности». Путин даже вспомнил Аллаха, отметив, что «возможно, Аллах решил наказать правящую клику Турции, лишив её разума». Как далеко может зайти эта размолвка с геоэкономической точки зрения?

Роберт Бенш: Россия и Турция серьёзно зависят друг от друга в сфере экономики, особенно в энергетическом секторе. Не было речи о прекращении поставок российского газа в Турцию, и по-моему, прямо сейчас Москва не может себе этого позволить. Для России Турция является не только значительным клиентом, но и ключевым газовым транзитным пунктом.

Джеймс Стаффорд: Итак, чего же хочет Турция?

Роберт Бенш: Лучше спросить, чего хочет Эрдоган. Вы знаете, похоже, Путин не столь уж далёк от истины, говоря о том, что Эрдоган «лишился разума». Не секрет, что у Эрдогана есть некоторые маниакальные наклонности, которые с каждым годом нарастают и всё сильнее вырываются из-под контроля. Кажется, он лелеет мечты о возрождении Османской империи и что ДАИШ может быть логическим союзником в этом направлении. Не похоже, правда, что ДАИШ подчинится новой Османской империи. Надо сказать, очень многие турки не разделяют подобных устремлений своего лидера. К сожалению, амбиции могут погубить его.

Турецкий режим также питает надежды, что ДАИШ якобы даст им больше возможностей противостоять подъёму курдов, как на юго-востоке Турции, так и в северной Сирии. Кроме того, они рассчитывают, что вырастет статус турок в глазах Саудовской Аравии, нефтяные богатства которой делают её во многих отношениях мощнее, чем Турция.

Джеймс Стаффорд: Хорошо, а чего хочет Россия?

Роберт Бенш: Позиции России в отношении Сирии не столь противоречивы – Москва стремится поддержать Асада и ударить по ДАИШ. Для России в сложившейся ситуации есть два важных «местных» аспекта. Один состоит в том, что проблема радикального исламизма всегда может возродиться на Северном Кавказе. Чем сильнее станет ДАИШ, тем выше для России угроза в собственных границах. Второй аспект – это неопределённость перспектив нефтегазового месторождения в Левантийском бассейне. Израиль уже открыл запасы газа, которые способны изменить правила геополитической игры. Ливан – если когда-нибудь примет необходимое законодательство – начнёт разрабатывать свою часть этого богатого бассейна. Сирия также участвует в этом, и у русских уже есть право проводить разведку, пока Асад при власти. Конечно, они нисколько не заинтересованы делиться с созданным ДАИШ суннитским халифатом.

Джеймс Стаффорд: С геополитической точки зрения, вы можете дать прогноз того, как угроза ДАИШ и российско-турецкая размолвка могут способствовать формированию новых альянсов или привести к другим нарушениям сложившегося баланса сил?

Роберт Бенш: На наших глазах явно происходит перекройка геополитических отношений. Определённые геополитические вопросы (некоторые из них были скрыты в течение некоторого времени) выйдут на поверхность при свете дня.

Джеймс Стаффорд: Так, мы знаем, что российско-американские отношения остаются в тупике из-за Асада и Украины, а российско-турецкие отношения переживают опасный переломный момент. Есть ли какие-либо менее очевидные перегруппировки?

Роберт Бенш: Что ж, давайте возьмём Казахстан для примера. Эта страна играет огромную роль в энергетическом уравнении. На сегодняшний день Казахстан представляет собой сложную геополитическую арену. С одной стороны, он входит в возглавляемый Москвой Евразийский экономический союз; кроме того, Россия является его крупнейшим торговым партнёром. Но Турция – также довольно значительный торговый партнёр Казахстана, и турецкие компании играют важную роль в этой стране. Отношения между государствами носят стратегический характер, и можно утверждать, что Турция стратегически более важна для Казахстана. Реакция Астаны на уничтожение Турцией российского самолёта иллюстрирует трудное положение, в котором она оказалась, когда после осуждения действий Турции последовало немедленное сглаживание со стороны Министерства иностранных дел. Казахстан отчаянно пытается сохранить нейтралитет, но это невозможно.

Джеймс Стаффорд: Что это означает для нефти?

Роберт Бенш: Опять же, чтобы попытаться определить возможный исход, надо рассматривать маршруты транспортировки нефти. Казахстанская нефть экспортируется, в основном, через Чёрное, а затем через Средиземное моря. Турция играет здесь важную роль, потому что контролирует турецкие проливы и может решить заблокировать российские танкеры. Казахстану остаётся только на словах выражать поддержку Турции, чтобы не допустить закрытия проливов, и в то же время поддерживать благоприятное соотношение интересов с Россией, но сильней всего Астану сейчас заботят турецкие проливы.

Дыгало также привел слова заместителя главнокомандующего ВМФ России по вооружению вице-адмирала Виктора Бурсука, который отметил, что "при строительстве серии атомных подводных ракетоносцев проекта "Борей-А" (является развитием серии проекта "Борей") применяются новейшие технологии и последние достижения в области подводного кораблестроения". Бурсук также добавил, что подводные лодки проекта "Борей" проектируются ОАО "ЦКБ МТ "Рубин" (Санкт-Петербург).

"Серия атомных подводных крейсеров четвертого поколения проекта "Борей" и "Борей-А", вооруженных баллистическими ракетами комплекса "Булава", призвана стать основой морских стратегических ядерных сил России на ближайшие десятилетия", — приводит Дыгало слова Бурсука.

В общей сложности до 2020 года планируется принять на вооружение восемь подлодок проекта "Борей". Их длина составляет 170 метров, ширина — 13,5 метра, а подводное водоизмещение — 24 тысячи тонн. Корабли проекта "Борей" могут нести по 16 межконтинентальных баллистических ракет морского базирования Р-30 "Булава-30".

Равным образом и Россия тут не причина нововведения, а лишь его повод — и в известном смысле инструмент. Конечно, американцы, полностью контролирующие МВФ, рассчитывали обсуждаемым решением уязвить Кремль — и за Крым, и за своевольное поведение на Ближнем Востоке, да и за фактический отказ от выплаты проигранных в западном суде пятидесяти миллиардов долларов (по иску экс-акционеров ЮКОСа). Но это всего лишь вишенка на торте — уже по одному тому, что на три миллиарда из Киева никто и так не рассчитывал; да и поступи они паче чаяния в казну, финансовое положение России не изменилось бы к лучшему. Нет, смысл принятого решения гораздо шире; меняется один из несущих столпов миропорядка — правила обращения с суверенными долгами. В сущности, американцы устами МВФ сказали, что отныне никто никому ничего не должен безусловно — по поводу всякого долга могут найтись какие-нибудь обстоятельства, в свете которых можно будет не заплатить и не понести за это никакого наказания. А кто будет определять, какие именно обстоятельства важнее всей суммы устоявшихся финансовых и судебных правил и традиций? Известно кто — тот же, кто определяет политику МВФ. Большой белый вождь. Не для нас эта новость огорчительнее всего; скажем, Евросоюз — гораздо более крупный кредитор, им гораздо грустнее. (Вообразите, например, как увлекательно развернулась бы недавняя череда скандалов между кредиторами и Грецией, будь обсуждаемое решение принято всего несколькими месяцами ранее!) Так вот, чтобы всем было легче эту мрачную новость проглотить, для первого раза подобрали суверенного кредитора, которого никому не жалко, — вот в этом смысле Россию и можно считать инструментом обсуждаемой операции. Инструмент помог, новшество проглотили. Дальше будет проще: первая колом, вторая соколом, прочие — мелкими пташками.

С точки зрения высокой теории ничего нового тут нет: в любом учебнике можно прочесть, что фиатные деньги ничем конкретным не обеспечиваются и базируются только на доверии к эмитенту. Так что не надо удивляться, когда про какие-то деньги (в составе, скажем, некоего суверенного долга) главный эмитент достойным доверия голосом скажет, что они неправильные, и они тут же перестанут существовать. Удивиться можно бы другому: мировая финансовая система, проистекшая из Бреттон-Вудского соглашения, была и остаётся выгодной прежде всего американцам — что ж они сдают её на демонтаж по такому мелкому поводу, как помощь МВФ Украине (которую, заметим в скобках, эта помощь в любом случае из ямы не вытянет)? Ответ может быть только один: потому что видят, что её демонтаж неизбежен, а то и начался — и уж лучше его возглавить. Долгов перед субъектами самых разных пошибов накопилось в мире столько, что заплатить их в рамках действующих правил заведомо невозможно. Кредиторов большинства разрядов придётся оставлять с носом, а для этого лучше всего не откладывая объявить, что король оказался голым — старые правила уже не правила, а так, мнимость одна. Это объявление и сделал совет директоров МВФ, дискредитировав разом весь многолетний корпус своих аксиом и требований. Понятно, что на самом-то деле король далеко ещё не гол, но он всех нас уведомил, что более не считает ношение одежды для себя обязательным. И если кому-нибудь захочет показать задницу, то сразу и без малейшего стеснения её покажет.

Сказанное не значит, что с завтрашнего же дня начнётся эпидемия отказов от выплаты ещё вчера бесспорных долгов; надеюсь, что нет. Но стало уже вконец непонятно, что может остановить нарастание бесшабашных односторонних манипуляций. Два с половиной года назад история с кипрскими банками уже показала, что возможно одностороннее срезание долгов, но тогда речь шла о частных субъектах (и тоже о таких, которых никому не жалко, — о российских); теперь оказывается, что столь же эфемерны и права кредиторов суверенных. Какие остались табу, гарантирующие от сползания в хаос?

Завтра ли всерьёз затрясёт мировые финансы или послезавтра, труднее прочих придётся странам со слабой финансовой системой — в частности, России. И как тут не вспомнить, что наша финансовая и, шире, экономическая политика уже двадцать лет проводится под лозунгом верности заветам МВФ. Конечно, на практике от этих заветов нередко отклонялись, но сомнений в их истинности не допускали никогда. Как же нашим экономическим властям жить теперь? «Рушатся условия, выработанные годами», — негодует министр финансов Силуанов. Правильно негодует: почитай, обрушились. Но ничем, кроме аксиоматики МВФ, экономический блок правительства и Банк России никогда не руководствовались. Теперь, когда эта аксиоматика дезавуируется самим источником, обосновывать и оправдывать нынешнюю политику (например) откачивания ликвидности из экономики и ускоренной скупки американских бондов стало уже решительно нечем. Кто может поручиться — с учётом обсуждаемого решения МВФ, — что хоть американский долг безусловен? А значит, людей, не знающих других аргументов, кроме «МВФ (ну или Мировой банк, или Вашингтонский консенсус) советует» или «МВФ не советует», должны бы сменить люди, способные в большей мере учитывать сложившуюся реальность. Бизнес об этом уже в голос кричит, почти не выбирая выражений.