Кажется, что Турция сейчас находится в выигрышном положении. Страной управляет мощный и не имеющий соперников президент Реджеп Тайип Эрдоган, за которого в августе прошлого года на выборах проголосовало более половины избирателей. Его "Партия справедливости и развития" после проигрыша июньских выборов смогла реабилитироваться на ноябрьских. Кроме того, впервые в этом году на территории Турции (в Анталье) состоялся саммит G20, и кажется, что после решения проблемы с беженцами может открыться новая эра в отношениях страны с Евросоюзом, отмечает дипломат.
"Это идеальная политика? Не совсем. Страна сталкивается с трудностями на нескольких фронтах. Во внутренней политике, лидерство (Эрдогана – ред.) подавляет СМИ, судебную власть и все в большей степени собственное курдское население. Во внешней – отношения Анкары с Западом остаются напряженными, ближневосточная политика терпит крах, и страна вовлечена в сильный, личностный и, возможно, долговечный конфликт с Россией", — пишет Пьерини.
Дипломат напоминает, что в ближневосточной политике с 2009 года Турция придерживалась концепции "ноль проблем с соседями", однако эта политика прекратилась после революций в Египте, Ливии и Сирии, а сама страна также переживает напряженные отношения с Ираном, Израилем и Ираком. Ситуация ухудшилась после того, как террористическая группировка "Исламское государство" (запрещена в России) объявила себя халифатом, начала применять невиданное насилие и взяла в заложники турецких граждан в Мосуле. В результате курды Ирака и Сирии стали лучшей "буферной силой" в борьбе против ИГ, вплоть до того, что им оказывают политическую и военную поддержку Запад и Россия, считает дипломат.
С точки зрения Анкары, теперь ситуация поменялась: угроза создания независимого Курдистана на южных границах Турции возвращается, усложняя отношения с курдами, в то время как Демократическая партия народов, имеющая курдское происхождение, стала третьей по величине парламентской группой в Турции.
На этом фоне, отмечает Пьерини, произошли два события, изменивших ситуацию для Турции в худшую сторону.
Первым из них стала операция России в Сирии, которая помешала Турции добиться отставки Асада и создания бесполетной зоны над северной Сирией, официально требовавшейся для защиты сирийцев, а фактически, чтобы помешать территориальной экспансии курдов. Поддержка, которую им оказывает Россия, усложнила ситуацию для Турции, которая также с тревогой смотрит на тайную помощь американцев Отрядам курдской самообороны, отмечает дипломат. Анкара стремится помешать этим отрядам пересечь западный берег реки Евфрат, и, возможно, контролировать большую часть сирийской границы.
При этом в политическом отношении в дискуссиях, касающихся соглашения по Сирии, сейчас доминируют Россия и Иран, и Турции придется адаптироваться к новой реальности.
Вторым событием, нарушившим планы Анкары, стали теракты в Париже 13 ноября. Это привело к новым решениям относительно военных операций не только со стороны Франции, но и Великобритании и Германии, которые теперь оказывают давление на Турцию, чтобы та стала активным участником коалиции против ИГ и приложила больше усилий для закрытия участка сирийской границы, все еще находящегося под контролем группировки.
Подобный поворот событий ставит Анкару в тяжелое положение, поскольку ее приоритетными целями было поражение Рабочей партии Курдистана в восточной Турции и северном Ираке, а не ИГ, и поддержка сирийских туркмен в северо-западной Сирии. В свою очередь инцидент с самолетом Су-24 усугубил ситуацию, добавив долю неопределенности в и до этого сложные отношения между Анкарой и Москвой.
В то же время, кажется, что отношения Турции с Европой улучшаются. Пьерини упоминает соглашение по беженцам, которого достигли стороны во время саммита. Однако обещания Евросоюза по поводу введения безвизового режима с Турцией и вступления страны в ЕС политически непопулярны в Европе. Кроме того, ЕС, кажется, не использует свое влияние для улучшения ситуации с верховенством права в Турции, где власти усиливают контроль за СМИ и судом, отходя от европейских стандартов, но при этом претендуя на то, чтобы активизировать переговоры по вхождению в союз.
Однако эта ситуация, считает дипломат, устраивает обе стороны. Анкара предпочитает видимость активного диалога с ЕС, в то время как Евросоюз не хочет включать в свой состав "эрдогановскую версию Турции", но предпочитает об этом громко не говорить.
Взгляд на турецкую внешнюю политику все больше разрывается между амбициями и реальностью, между ее корнями и сложными внешнеполитическими решениями, которых требуют текущие конфликты. Во внутренней политике Эрдоган постоянно оспаривает наследие первого президента страны Мустафы Кемаля Ататюрка, который ориентировался на Запад в вопросах образования, стиля жизни, культуры и роли религии. В то же время нынешняя архитектура, относящаяся к вопросам войны и безопасности, а именно – членство в НАТО, статья 5 устава организации о коллективной самообороне и использование противоракетного щита – не могут быть поставлены под сомнение, так как они жизненно важны для страны.
Ранее Эрдоган поддержал идею вернуться к прошлому величию Османской империи, однако эта мечта спотыкается о нынешнюю ситуацию с ИГ, спор с Россией, а также о курдскую проблему.
В 2016 году, вероятно, Турция останется непростым партнером Запада, лавирующим между НАТО ради безопасности, Евросоюзом по экономическим вопросам, своими националистическими склонностями и недоступной мечтой о величии. Дальнейшее ухудшение состояния верховенства права в стране, а также усиление враждебных тенденций на юго-востоке страны, где проживают курды, могут еще больше отдалить Турцию от ЕС в самый неподходящий момент, заключает Пьерини.
