Кто-то может претендовать на формальную идентичность при помощи ряда слов и символов. Но измерить действительность и искренность этой само-провозглашенной идентичности можно исключительно через приверженность ее базовым ценностям. Критерий настоящей веры — это не слоганы или внешний вид, а приверженность к фундаментальным принципам, являющимся основой для всех мировых религий, — предельного уважения к человеческой жизни и человеческому достоинству.

Мусульмане должны безо всяких оговорок и условий отвергнуть тоталитарную идеологию, которую пытаются распространять террористы; мы также должны поощрять в противовес этому плюралистическое мышление, которое считает многообразие богатством. Наша принадлежность к человечеству идет прежде этнической, национальной или религиозной идентичности, поэтому как раз коллективное человечество получает основной вред от таких варварских актов. Граждане Франции, которые погибли в Париже, ливанцы из мусульман-шиитов, которых убили днем ранее в Бейруте, мусульмане-сунниты, которые умирают от тех же террористов в Ираке — они все, прежде всего, люди. Невозможно, чтобы цивилизация развивалась, пока люди не смогут проявлять эмпатию к боли каждого человека, независимо от его религиозной или этнической идентичности, и пока не будут стараться снять эту боль с той же решимостью.

Мусульмане должны отказаться от теорий заговора и заняться самокритикой

Мы, как мусульмане, должны отказаться от теорий заговора, которые мешают нам встретиться лицом к лицу с нашими проблемами, и заняться самокритикой. Не создали ли наши скрытые склонности к деспотии, физическое насилие в обществе, пренебрежение молодежью и недостатки в образовании среду для того, чтобы группы с тоталитарным сознанием могли вербовать себе сторонников? Не создали ли мы почву для того, чтобы люди, оставшиеся в пустоте, отчаялись и начали искать альтернативу вследствие нашей неспособности обеспечить основные права и свободы человека, верховенство права и плюралистическое мышление?

Недостаточно просто проклять террор

Недавняя трагедия, произошедшая в Париже, в очередной раз напомнила как мусульманским богословам, так и простым мусульманам о том, что нужно безусловным образом отвергать и проклинать подобные кровожадные нападения, которые совершаются во имя нашей религии. Однако, в этой связи, только проклятий и отстранения недостаточно. Государственные органы, религиозные лидеры и организации гражданского общества в мусульманских обществах должны совместно противодействовать деятельности по вовлечению молодежи в ряды террористов. Необходимо усилиями всего общества разрабатывать проекты, нейтрализующие все факторы, способствующие вербовке террористами новых сторонников.

Нам необходимо работать вместе с социумом для создания инфраструктуры, которая, посредством раннего обнаружения группы риска, удерживала бы молодежь от поиска опасных приключений, а также содействовала бы семьям посредством консультативной и иной помощи. Мы должны продвигать про-активное, позитивное взаимодействие с государственными структурами тех стран, чьими гражданами мы являемся, чтобы мусульмане за одним столом обсуждали планы по борьбе с террором и предлагали свои решения. Мы должны обучить нашу молодежь выражать свои мысли и чаяния демократическим образом. Важным для обеспечения здравомыслия последующих поколений является введение в школьную программу, начиная с младших классов, тем, связанных с демократическими ценностями.

История показывает, что следом за подобными трагедиями возникает чрезмерная реакция. Антимусульманские и антирелигиозные высказывания, отношение ко всем согражданам-мусульманам как к потенциальной угрозе безопасности – все это приносит больше вреда, чем пользы. Мусульмане, живущие в Европе, хотят жить в мире и спокойствии. Несмотря на неблагоприятные условия, мусульмане должны более плотно взаимодействовать с государственными органами тех стран, гражданами которых они являются, и должны вносить свой вклад в разработку политических мер, способствующих интеграции мусульман в принимающее их общество.

Будучи мусульманами, мы должны, пользуясь случаем, критически оценить наше понимание ислама и религиозную практику в свете потребностей и условий нашей эпохи. Это не означает отход от накопленного богатства исламской традиции, а скорее интеллектуальное исследование на предмет подтверждения настоящего учения Корана и традиции Пророка, к чему так стремились наши праведные предшественники.

Необходимо маргинализировать радикальные интерпретации религии

Необходимо маргинализировать те вырванные из контекста прочтения наших религиозных источников, которые эксплуатируются для служения извращенным идеологиям. Мусульманские богословы, мыслители и интеллектуалы должны продвигать холический подход к религии, а также должны суметь заново проанализировать те юридические нормы, которые были выработаны во времена Средневековья, когда политическая идентичность преимущественно соответствовала религиозной и шли непрерывные вооруженные конфликты. Наличие определенных базовых убеждений отличается от догматизма. Возможно и совершенно необходимо возродить приверженность к свободе мысли, которая однажды привела исламский мир к возрождению, оставаясь, при этом, верными духу религии. Только в подобной атмосфере мусульмане могут эффективно бороться с грубостью и насильственным экстремизмом.

Не столкновение цивилизаций, а столкновение человечества и варварства

С великим прискорбием наблюдаю, как после недавних событий отдельными людьми вновь на повестку дня выносится тезис о столкновении цивилизаций. Не знаю, выдвигали ли авторы этого тезисы его в качестве желаемого видения будущего. Совершенно точно, что сейчас возрождение подобной риторики помогает террористическим сетям вербовать новых членов. Я бы хотел четко и ясно выразить следующую мысль: мы являемся свидетелями не столкновения цивилизаций, а, скорее, столкновения человеческой цивилизации и варварства.

В борьбе с террором мусульмане должны стать частью решения проблемы

Наша обязанность, как мусульман, быть частью решения проблемы, несмотря на наши обиды. Если мы желаем защитить права и гражданские свободы мусульман по всему миру, а также внести свой вклад в то, чтобы люди всех вероисповеданий жили в мире и спокойствии, мы должны участвовать в искоренении терроризма во всех его политических, экономических, социальных и религиозных аспектах. Мы можем бороться с насилием и терроризмом и взращивающими их тоталитарными идеологиями, подавая добродетельный пример в качестве добропорядочных граждан, отвергая и маргинализируя радикальные интерпретации религиозных источников, бдительно не давая им возможности завладеть умами молодых людей, а также начиная прививать демократические ценности со школы.

А ведь ещё в публикации Тьерри Мейсана в Сети Вольтера от июня 2014 года, на которую ссылался Михаил Леонтьев в своей передаче «Однако» на Первом канале российского телевидения 29 ноября 2015 года, утверждалось, что владелец этой компании, турецко-азербайджанский миллиардер Мубариз Мансимов-Гурбаноглу (на фото), организовал доступ на рынок нефти, украденной ИГИЛом [2] и осуществлял его вплоть до принятия в феврале 2015 года Советом Безопасности ООН Резолюции № 2199, ставящей под запрет торговлю с террористическими организациями, после чего передал эту функцию семейству Эрдоганов [3].

В той же публикации Тьерри Мейсан недвусмысленно обвинил в покупке краденой нефти у Мубариза Мансимова-Гурбаноглу и её последующем сбыте компанию ЭксонМобил; это уже второе обвинение, на тот момент также не нашедшее отражения в мировых СМИ. Помимо этого, он же неоднократно обвинял транснациональную компанию ЭксонМобил в том, что она играет одну из главных ролей в финансовой и военной подпитке ИГИЛ [4].

Таким образом, мальтийские власти пытаются выяснить, действительно ли Мубариз Мансимов-Гурбаноглу прекратил сотрудничество с ИГИЛ или всего лишь поделил этот рынок с семейством Эрдоганов.

По словам того же Тьерри Мейсана, танкер «Месид Асланов» (в настоящее время принадлежащий компании Некметтина Биляля Эрдогана), в ноябре 2015 года выгрузил нефть, украденную ИГИЛом, во французском порту Фос-сюр-Мер, что дезавуирует публичные высказывания президента Франсуа Олланда против террористов [5]. Мейсан также заявил, что не только Франция, но также и Кипр, Израиль, Италия и Украина в настоящее время используют нефть, украденную ИГИЛом.

Подвёл итог такой ситуации в прошлом веке сэр Сесил Карр: «Как собрание книг, наше законодательство можно охарактеризовать так: за пределами возможности купить для среднего гражданина, за пределами возможности разместить на его книжных полках, за пределами доступного у него времени изучить и за пределами его разума, чтобы осознать». А ведь он должен бы это знать – Карр был Председателем Комитета по Законодательным Актам, который начал попытки расчистить законы Старой Англии в конце Второй Мировой Войны. И даже сейчас эта работа далека от завершения.

Но всё же законодательные акты, проведённые через Парламент и подписанные сувереном, составляют меньше половины. Существует и прецедентное право, где решение по каждому из сотен тысяч случаев, прошедшее судебную систему, можно представить, как прецедент в последующем случае, и правилом равенства – справедливости – на которые судьи оглядываются, когда принимают решение. Вся ненадежная система основана на общем праве, которое представляет собой фактически полузабытые традиции и действия англо-саксонского по большей части неписанного правового кодекса, как его интерпретировали судьи после Нормандского Завоевания.

А вот что делает английские законы настолько удивительно странными — отсутствие обоснования.  Яков  I – Яков VI Шотландский — сделал ошибку, попытавшись найти его. В 1607 году, через четыре года после прибытия из Шотландии, он слушал дело относительно земли и вынес решение, и только для того, чтобы оно было отвергнуто на том основании, что дело относится к области общего права. Он сказал, что всегда считал — закон основан на обосновании, и что у него и остальных эти основания были, как и у судей, Но Лорд-Главный судья Англии Сэр Эдвард Коук вскоре его поправил. Он сказал, что да, верно, что:

«Бог наделил Его Величество прекрасными знаниями и великими природными талантами, но Его Величество не обучен законам королевства Англия, а дела, касающиеся жизни или наследства, или товаров, или состояний должны рассматриваться не на естественном основании, а на искусственном обосновании и суждении закона, который требует длительного изучения и опыта прежде, чем человек сможет достичь осознания его».

Когда Яков на это обиделся и заявил, что бросить вызов его авторитету было  предательством, Лорд Главный судья ответил, что в Англии, хотя Король и поставлен выше человека, но он подчиняется Богу и Закону. Яков должен был знать лучше — за восемь лет до этого в Шотландии ему противостоял Уголовный Суд, в его же присутствии отказавшись решить дело так, как он велел.

Коук продолжал отстаивать верховенство общего права над авторитетом Короля, и был в 1616 году уволен, но вернулся в публичную жизнь после похищения  его 14-летней дочери и насильственного брака, против её желания, с Сэром Джоном Вильерсом, братом влиятельного Герцога Бэкингэма. После короткого тюремного заключения Коук предложил Петицию о Правах, направленную против Карла  I, и настаивал на праве подданного возбуждать иск против Короля. Это право было отменено лишь в 1947 году.

Магна Карта

Но, конечно же, основа английского права — Магна Карта, основа свобод в Британии, Ирландии, Америке и странах Содружества, ну, нам так всегда говорили. На самом деле из 60 статей Великой Хартии, подписанной Королем Джоном в Раннимиде в июне 1215-го до сих пор в силе остаются лишь три. Пересмотр начался весьма рано, и хартия была переписана в 1216 при сыне Джона, Генрихе  III (1216-1272), из нее были изъяты моменты, относящиеся к политической ситуации в 1215-м. Например, первоначально документ касался разногласий Короля и баронов. Генриху III в то время было всего девять лет и регентский совет, который управлял страной от его имени, состоял из тех самых баронов, которые вынудили Джона подписать документ, а теперь явно желали удалить любое упоминание о таком недоразумении.

В 1217 Магна Карта снова была пересмотрена, на этот раз были удалены статьи, касающиеся лесов, эти статьи были перенесены в отдельную лесную хартию. Затем в 1255-м, когда Генрих достиг зрелости, она снова была переписана, еще одна версия появилась в 1264-м, после того, как у Генриха возникли собственные проблемы с баронами.

Когда в 1272 гду Генрих умер, ему наследовал его сын Эдвард  I,  aka Эдвард Длинноногий, который пытался систематизировать законы. Он «проверил» Магна Карту и в 1297-м включил её в новый свод законов, на этот раз она сократилась до 37 положений. Они, как гласил документ, должны были «сохраняться в нашем Королевстве Англия вечно». С тех пор ещё 34 положения были удалены.

Так и оставалась нетронутой версия Эдварда до тех пор, пока Георг  IV не открыл шлюз, исключив Статью 26, касающуюся  следствия по Закону о Преступлениях против Личности 1828 и 1829 годов. Еще 15 статей были удалены по Закону о Пересмотре Статутного права 1863 и Закону о Пересмотре (Ирландия) Статутного права 1872 года. К концу своего правления Королева Виктория взяла на себя ответственность за кончину ещё шести статей, а законодатели обрезали Магна Карту вплоть до 1969 года, когда оказались удалены ещё шесть статей, в том числе и та, что гарантировала горожанам и вольным людям право строить мосты, где они пожелали, как это было во времена Генриха III.

Итак, всё, что осталось — три статьи:

(1) Во-первых, Мы клянемся перед Богом и тому подтверждением вечно служит наша нынешняя Хартия от имени Нас самих и наших Наследников, что Церковь Англии будет свободна, а все её Права и Свободы нерушимы. Мы также жалуем, и это передается всем Вольным людям нашего Королевства, от имени Нас самих и наших Наследников, что это неписанные свободы должны сохраняться для Них и их Наследников, и хранить их вечно Нам и нашим Наследникам.
(9) Город Лондон будет обладать всеми прежними Свободами и Таможней. Более того, Мы желаем и даруем всем остальным Городам, Городкам, Районам и Баронам Пяти Портов и всем других Портом все их Свободы и независимые Таможни.
(29) Ни один Вольный человек не будет задержан или помещен в тюрьму или лишен  Имущества или Свобод или независимой Таможни или объявлен вне закона, или в изгнание или как-то ещё испытает ущерб; Мы не передадим его имущество, не осудим его кроме как по законному решению его Товарищей или по закону Земли. Мы никому не продадим Справедливость и Право, не отречемся от них и не отступим от них ни перед кем.
Судебный приказ о передаче арестованного в суд (Habeas Corpus)

Упоминания о habeas corpus — основополагающем камне свободы — в Магна Карте нет, он появился 464 года спустя с Законом о Habeas Corpus 1679 года. Он возник потому, что леди любила выпить стаканчик или пару. Однажды ночью в 1679 Элис Робинсон и её муж устроили шумную пьяную вечеринку в собственном доме в Хай-Холборн, в Лондоне. Проходивший мимо констебль услышал «шум скандала, драки» и вошёл в дом, чтобы проверить, что происходит. Внутри, как он утверждал, он обнаружил «мужчину и женщину, их одежда была в беспорядке, и они грубо себя вели», потому присоединившийся к вечеринке полицейский обвинил Элис в том, что она своей пирушкой разбудила весь район. Когда она обругала его, он её арестовал, она была отправлена в Исправительный дом Клеркенвелл.

Несомненно, приятели-собутыльники Элис скучали по её диким пирушкам и постарались её освободить, в конце концов вынудив власти доставить её в суд. В Центральном Уголовном суде она рассказала душераздирающую сказку, заявив, что её раздели и 50 раз ударили плетью в Исправительном доме Клеркенвелл.

«Я упала в обморок», сказала она, «моя плоть была разорвана плетьми».

Она была вынуждена спать на голой земле, и ей ничего не давали, кроме воды и чёрного хлеба, черствого даже по стандартам того времени. Когда выяснилось, что она была беременна, без всякого шума и гама жюри её оправдало, а констебль, который её отправил в заключение, сам оказался в Ньюгейтской тюрьме на том основании, что  арестовал её без  ордера — а мировой судья, который подписал ордер на задержание, получил дисциплинарное взыскание.

Результатом стал Закон  Habeas Corpus, получивший свое название от первых слов приказа, которым он вводился — 'Habeas corpus and subjiciendum',  что значит «Должно быть представлено тело». Как только появился приказ, тюремный надзиратель должен был представить заключенного или его останки в течение трёх дней. Это означало, что власти не могли держать человека неопределённое количество времени прежде, чем освободят его или он предстанет перед судом; и это на основании того, что личная свобода встроена повсюду в местностях общего права.

Однако после освобождения Элис потребовалось время, чтобы Закон Habeas Corpus оказался в своде законов, так как в то время шла Гражданская война. На самом деле, Акт мог и вовсе не стать законом, поскольку на самом деле не был одобрен обеими Палатами. После Реставрации билль Habeas Corpus  пришлось вносить на рассмотрение несколько раз, и каждый раз он спокойно проходил Палату Общин, а затем сталкивался с жёсткой оппозицией в Палате Лордов. В конечном счёте он был проведен бесчестной хитростью. Согласно Епископу Сейлисбери, Гильберту Бёрнету, в третьем чтении:

Лорды Грей и Норрис были назначены представлять билль. Лорд Норрис, будучи человеком, подверженным депрессиям, не всегда был внимателен к тому, что он делает. И когда вошёл очень толстый Лорд, Лорд Грей посчитал его за десять, поначалу в качестве шутки, но, видя, что Лорд Норрис этого не заметил, продолжил неверный подсчёт» и Палате было сообщено, а потом и объявлено, что тех, кто за билль — большинство, хотя на самом деле было наоборот.

Конечно, определённый обман был — голосование в Палате Лордов было зафиксировано, как 57 к 55, хотя в журнале заседаний Палаты Лордов сказано, что присутствовало только 107 пэров. Осознавая, что что-то не так, Лорд-Канцлер Шафтесбери, ярый сторонник билля, вскочил на ноги и говорил почти час по нескольким другим вопросам, за это время часть пэров вошли, часть вышли, так что провести пересчёт было невозможно. А поскольку Парламент уже заканчивал сессию, билль получил королевское одобрение без какого-либо дальнейшего шума.