- В первый раз это произошло на Женевской конференции в июне 2012 г. [1]. Тогда речь шла об установлении мира в Сирии и на всём Ближнем Востоке путём разделения региона на зоны влияния [2]. Однако это соглашение было саботировано госсекретарём Хиллари Клинтон и командой «либеральных ястребов» и «неоконсерваторов». Менее чем две недели спустя, Франция созвала конференцию «Друзей Сирии» [3] и возобновила войну против Сирии, начав операцию «Вулкан в Дамаске - землетрясение в Сирии» [4]. В 2013 г. на Украине был совершён государственный переворот. Оба события привели к почти полному прекращению дипломатических отношений между Вашингтоном и Москвой.

- Во второй раз это было во время встречи в Кремле Джона Керри с Владимиром Путиным в декабре 2015 г. [5]. После этой встречи сразу состоялось собрание Верховной комиссии сирийской оппозиции, была принята резолюция 2253 [6], запрещающая финансирование Аль-Каиды и Даеш, и 2254 [7], придавшая усилиям, сделанным в Женеве и Вене в отношении Сирии, официальный характер. К всеобщему удивлению Верховная комиссия оппозиции главой делегации избрала бывшего Премьер-министра Рияда Хиджаба, члена БААС. Во избежание неправильной трактовки госсекретарь Джон Керри заявил на встрече в Кремле, что мнение Соединённых Штатов о президенте Ассаде не скажется на выборах в Сирии, а на заседании Совбеза он подтвердил, что «политический процесс заключается не в выборе между Ассадом и Даеш, а в переходе от войны к миру».

Ещё до кремлёвского саммита начался вывод иранских военных советников.

Россия действовала в соответствии с Женевским коммюнике. Последнее предусматривает введение представителей оппозиции в правительство национального единения САР. Желая доказать, что борьба ведётся против террористов, а не против политических оппонентов, хотя и вооружённых, Россия заключила соглашение со Свободной сирийской армией и её спонсором – Францией. И хотя эта армия никогда не имела того значения, которое ей придавали западные СМИ, и она после 2013 г. приказала долго жить, 5000 боевиков, неизвестно откуда явившихся, теперь сотрудничают как с российской армией, так и с правительственными войсками Сирии, и воюют против Аль-Каиды и Даеш. Картина тем более удивительная, если учесть, что ССА мыслилась для военных операций на юге, а теперь воюет на севере страны.

После саботажа решений Женевской конференции, состоявшейся в июне 2013 г., утекло много воды. Некоторые персонажи были нейтрализованы, и соотношения сил коренным образом изменились.

- Президент Обама, кажется, снова взял власть и закрыл проект «Арабская весна». Ему удалось последовательно избавиться от генерала Дэвида Петрэуса (в ноябре 2012 г. он был арестован, и на него даже надели наручники), Хиллари Клинтон (в январе 2013 г.) и генерала Джона Аллена (уволен с должности в октябре 2015 г, то есть ровно 2 месяца назад). Он также очистил свою администрацию, включая Совет национальной безопасности, от Братьев-мусульман. Однако в ООН вторым номером остаётся Джеффри Фелтман. Он разработал план полной и безусловной капитуляции Сирии и препятствовал мирным переговорам по Сирии, рассчитывая на поражение Сирийской Арабской армии [8].

- В июне 2013 г. Белый Дом вынудил катарского эмира Хамада аль-Тани отречься от власти, а его Премьер-министра - уйти из политики [9]. Однако последний становится сопредседателем Brookings Intitution Doha, а новый эмир Тамим осуществлял финансирование Братьев-мусульман и их террористических организаций вплоть до кризиса дипломатических отношений со своим саудовским соседом в марте 2014 г. [10].

- Несмотря на предостережения Разведывательного управления МО США (DIA), команде Петрэуса удалось в середине 2014 г. нарастить численность организации под названием «Исламский эмират в Ираке», созданной ещё в 2004 г. полковниками Джеймсом Стилом и Джеймсом Коффманом и послом Джоном Негропонте. Они использовали эту структуру для проведения этнических чисток и последующего раздела страны. Эта операция была поддержана рядом государств ( Саудовская Аравия, Кипр, Объединённые Арабские Эмираты,, Франция, Италия, Израиль, Катар, Турция и Украина) и транснациональных компаний (Exxon-Mobil, KKR, Academi).

- Белому Дому удалось отстранить от власти клан бывшего короля Абдаллы и клан принца Бандара бен Султана, а также привести к власти в Саудовской Аравии принцев Мохамеда бен Найефа и Мохамада бен Салмана при новом короле Салмане. Хотя это и ослабило власть, но сделало невозможными политические перемены.

- Соглашение 5+1 знаменует отказ Тегерана от революционных амбиций [11], так что modus vivendi с саудовцами теперь становится реальным [12], хотя события в Йемене и усложняют эту задачу.

- Как Вашингтон, так и Москва в штыки восприняли поступок турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана [13]. Однако Турция является членом НАТО, и это вынуждает Белый дом быть осторожным, тем более, что Анкара является союзницей Киева [14], другого ТВД, также занимающего важное место в глобальной стратегии США [15].

- Соотношение сил между Вашингтоном и Москвой в июне 2012 и сентябре 2015 г. постепенно изменялось. НАТО потеряла своё превосходство и в части межконтинентальных ракет [16] и обычных вооружениях [17], и Россия отныне является самой сильной в военном отношении державой.

То есть, произошла смена ролей. Если в 2012 г. Кремль стремился подняться до уровня Белого Дома, то сегодня Белый Дом из-за потери военного превосходства вынужден вступать в переговоры и идти на уступки.

Аналитический центр военно-промышленного комплекса и вестник нового времени Rand Corporation недавно опубликовала Мирный план по Сирии. В октябре 2014 г. эта корпорация шокировала американский истеблишмент, заявив, что победа президента аль-Ассада была бы лучшим исходом для Вашингтона [18]. А теперь она предлагает прекращение огня, что позволит оправдать присутствие представителей оппозиции и курдов в будущем правительстве национального единения [19].

Противодействие новому мировому порядку

Противодействие политике Барака Обамы, однако, не прекратилось. Так, Washington Post обвинила его в капитуляции перед Россией по вопросу смены режима в Сирии [20].

В 2012 г. противодействие установлению мира в Сирии можно было объяснить стремлением максимально использовать военное превосходство США. Но с учётом создания новых российских вооружений это не имеет никакого смысла. Поэтому единственно это можно объяснить стремлением спровоцировать мировой конфликт, рассчитывая на то, что Запад его выиграет. Однако надеяться на это нельзя, если Китай тоже сможет реформировать свою армию.

Франция, после принятия резолюции 2254 стала действовать аналогично тому, как она действовала после Женевской конференции. Министр иностранных дел Лоран Фабиус вновь заявил, что в переходном процессе в Сирии должны принимать участие все стороны, кроме самого президента Ассада, что противоречит принципам Женевского коммюнике и резолюции 2254.

В 2012 г. французскую позицию можно было квалифицировать как стремление сменить режим путём формирования правительства Братьев-мусульман вместо баасовского, аналогично смене светских режимов в других арабских странах («Арабская весна), или как попытку «обескровить сирийскую армию» и облегчить региональное доминирование Израиля, или просто как колониальную амбицию. Но сегодня ни одна из этих трёх целей недостижима, так как все они сопряжены с войной против России.

Франция превращает сирийский вопрос в политический инструмент для американских либеральных ястребов и неоконсерваторов. В этом деле её поддерживают еврейские миссионеры, которые подобно Беньямину Нетаньяху считают своим религиозным долгом ускорить пришествие Мессии путём провоцирования эсхатологического противостояния.

Мир в Сирии или ядерная война?

Было бы крайне удивительно, если либеральные ястребы, неоконсерваторы и еврейские миссионеры сумели навязать свою политику двум великим державам. Тем не менее, окончательного результата трудно будет достичь до января 2017 г. и прихода в Белый Дом нового президента. Теперь понятно, почему Владимир Путин демонстративно поддерживает Дональда Трампа, который больше других способен преградить путь своей подруге Хиллари Клинтон [21].

По сути всё готово к тому, чтобы заключить мир и позволить проигравшим уйти с высоко поднятой головой.

«Если они – абсолютное зло, то мы должны быть полной противоположностью. Это старая апокалиптическая сказка – люди Бога против людей Сатаны. Она гарантирует, что нам никогда не придётся признавать какие-либо значимые связи с врагом». Именно это – основа утверждения Америки и Европы об исключительности и лидерстве.

И «под таким допущением подразумевается, что если враг никоим образом не человек, нам подобный, то нам прощается всё, что мы, возможно, сделали для разжигания зла или потворствования его росту и расширению. Как мы смогли удобрить почву для абсолютного зла или нести ответственность за его успешность? Это базовый постулат войн против зла: Люди Бога должны быть невинны» (и со злом невозможно договориться, ведь как же можно договариваться со злом?)

Западники в целом могут считать себя рационалистами и (по большей части) людьми светскими, но христианский метод осмысления мира всё ещё пронизывает всю внешнюю политику.

Именно таков сценарий холодной войны времён Рейгана с учётом того, что Америка просто смутила Советскую Империю военным и – что более важно – экономическим «давлением», не договариваясь с врагом.

А вот что забыли, так это как неоконсерваторы Буша «вывернули» этот сценарий для Ближнего Востока, выдавая арабских национальных светских деятелей и баасистов за порождения «Сатаны»: Дэвид Вёрмсер  в 1996 году защищал «ускорение хаотического коллапса» светского арабского национализма в целом и баасизма в частности. Он согласился с королём Иордании Хуссейном, что «явление баасизма» с самого начала было «агентом иностранной, а именно – советской политики».

К тому же, помимо «агентов социализма» эти государства были и против Израиля. Итак, исходя из принципа, что это были враги, то враг моего врага (короли, эмиры и монархи Ближнего Востока) стали друзьями неоконов Буша. И остаются ими поныне – как бы их интересы ни расходились с интересами США.

Проблема, как сокрушается профессор Стив Коэн, известный в США специалист по России, в том, что именно этотсценарий воспрепятствовал бы Америке прийти к каким-то реальным возможностям поиска взаимно приемлемого временного соглашения с Россией – которое крайне необходимо, если серьёзно взяться за феномен ваххабитского джихадизма (или разрешить сирийский конфликт).

Более того, «сценарий холодной войны» просто не соответствует истории, скорее он отбрасывает историю: он лишает нас способности реально понимать демонизируемого «мини-тирана» – будь то президент России Владимир Путин или (баасист) президент Сирии Башар аль-Асад – поскольку мы просто игнорируем настоящую историю того, как государство стало таким, как есть, и нашей роли в том, как оно становилось таковым.

В самом деле, государство или его руководители зачастую отнюдь не таковы, как мы думаем – вообще. Коэн поясняет: «Шанс длительного стратегического партнёрства Вашингтон-Москва был утерян в 1990-е, после того как Советский Союз прекратил существование. На самом деле всё, что потеряли, началось раньше, ведь именно президент Рейган и Горбачёв дали шанс стратегического партнёрства в 1985–1989 годах».

«И всё определённо закончилось при администрации президента Клинтона, и закончилось не в Москве – всё было растрачено и утеряно в Вашингтоне.И было потеряно столь дурным образом, что сегодня и как минимум в прошлые несколько лет (я бы сказал – со времён Грузинской войны 2008 г.) мы буквально оказались в состоянии новой холодной войны с Россией».

«Многие в политике и СМИ не хотят об этом напоминать, поскольку если они признают: «Да, мы в состоянии холодной войны», то им придётся объяснять, что именно они делали в течение последних 20 лет. Вместо этого они говорят: «Нет, это не холодная война».

«И вот мой следующий аргумент. Эта новая холодная война обладает потенциалом стать ещё более опасной, чем предшествующие 40 лет холодной войны по нескольким причинам.Во-первых, подумайте об этом. Эпицентр прежней холодной войны был в Берлине, не так уж близко к России. Существовала широкая буферная зона между Россией и Западом в Восточной Европе».

«Сегодня эпицентр находится на Украине, буквально на российской границе. Это был украинский конфликт, который исключил буферную зону, и политически Украина остаётся бомбой с часовым механизмом. Нынешняя конфронтация не просто на границах России, это в самом центре российско-украинской «славянской цивилизации». Эта гражданская война в некотором смысле столь же сильна, как американская гражданская война».

Коэн продолжает: «Моё следующее утверждение, и оно ещё хуже – вы помните, что после кубинского кризиса Вашингтон и Москва выработали некие взаимные правила поведения. Они увидели, насколько опасно подошли к черте ядерной войны, поэтому они приняли правило «Без глупостей», будь то записано в договорах или в неофициальном взаимопонимании. Каждая сторона знала, где именно у второй красная черта. Обе стороны иногда обходили друг друга, но тут же отступали, поскольку существовало взаимопонимание, что существует красная черта и не одна».

«СЕГОДНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ КРАСНЫХ ЧЕРТ. Путин и его предшественник, президент Медведев, продолжали говорить Вашингтону вновь и вновь: «Вы пересекаете наши красные линии!», а Вашингтон говорил и продолжает говорить «Нет у вас никаких красных черт. У нас есть красные черты, и мы можем поставить любые базы, какие захотим, у ваших границ, а вы не можете иметь базы в Канаде или Мексике. Ваши красные черты не существуют». Это ясно показывает, что сегодня не существует взаимных правил поведения».

«Ещё один важный момент – сегодня в США не существует никакой организованной политической силы или движения, выступающей против холодной войны или в пользу разрядки, ни в наших политических партиях, ни в Белом Доме, ни в Госдепартаменте, ни в ведущих СМИ, ни в университетах или советах специалистов... Ничего этого сегодня не существует...»

«Моё следующее заявление – вопрос: кто несет ответственность за новую холодную войну? Я не задаю этот вопрос, поскольку не хочу ни на кого указывать пальцем. Позиция нынешних американских политических СМИ такова, что новая холодная война – вина Путина, целиком и полностью. Мы в Америке ничего не делаем неверно. На каждом этапе мы были добродетельны и мудры, а Путин агрессивен и вообще дурной человек. И чего тут переосмысливать? Это Путину надо переосмысливать, а не нам».

Эти два сюжета – сюжет холодной войны и исходящий из этого «последующий» выверт неоконов, то есть формулировка Билла Кристола (в 2002 г.), что именно из-за «победы» в холодной войне Америка могла и должна стать «великодушным глобальным гегемоном», гарантирующим и обеспечивающим новый, установленный Америкой, глобальный порядок – «омлет, который нельзя сделать, не разбив яйца» – сходятся и соединяются в Сирии, в лице президента Асада и президента Путина.

Президент Обама – не неокон, но ограничен наследием глобальной гегемонии, которое он должен либо поддержать, либо оказаться главным пособником упадка Америки.И ещё президент окружён сторонниками R2P, вроде Саманты Пауэл, которая, по-видимому, убедила президента, что свержение «тирана» Асада взорвёт воздушный шар ваххабитского джихадизма, позволяя «умеренным» джихадистам, вроде Ахрар аль-Шам покончить с разрозненными фрагментами рухнувшего ИГИЛ.

На деле свержение президента Асада именно что усилит ИГИЛ, а не разрушит, а последствия пойдут волнами по всему Ближнему Востоку и за его пределами.Президент Обама лично должен понять природу и опасности культурной ваххабитской революции, но, по-видимому, пришёл к убеждению, что всё изменится, если только президент Асад уйдёт. Государства Залива говорили то же самое о премьер-министре Ирака Нури аль-Малики. Он ушёл (пока), но что изменилось? ИГИЛ стал сильнее.

Конечно, если мы считаем ИГИЛ злом ради самого зла, склонным к бездумным, непредсказуемым убийствам, «очевидно, было бы дурацкой задачей думать о настоящих мотивах врага. В конце концов, это означало бы, относится к ним как к людям с человеческими устремлениями, вытекающими из истории. Это попахивало бы симпатией к дьяволу. Конечно, продолжает профессор Чернус, «это значит, что бы ни думали об этих действиях, мы в целом игнорируем массу доказательств того, что боевики ИГИЛ не могли быть более гуманными или обладать понимаемыми мотивами».

Фактически ИГИЛ и другие силы Халифата имеют очень ясную мотивацию и чётко сформулированные политические цели, и никакие из них никоим образом не соответствуют модели сирийского государства, которую, как говорит Америка, она хочет для Сирии. Это точно отражает опасность стать заложником определённого сюжета, а не быть готовыми изучать преобладающие концептуальные основы более критично.

Америка находится далеко от Сирии и Ближнего Востока, и, как отмечает профессор Стивен Коэн, «к сожалению, сегодняшние сообщения показывают, что Белый Дом и Госдепартамент думают в первую очередь о том, как противостоять действиям России в Сирии. Они встревожены, как сообщалось, что Россия уничтожает лидерство Америки в мире».

Этот стереотип постоянной национальной неуверенности, постоянных страхов из-за положения Америки и вызовов этому её положению, полагает профессор Чернус.

Но Европа – не «далеко», она же прямо у порога Сирии. И ещё она соседствует с Россией. И в этой связи стоит напомнить последний довод профессора Коэна: нежелание Вашингтона позволить России какое-либо укрепление позиций в Европе или вне Запада – с помощью стратегической инициативы нанести поражение ваххабитскому джихадизму в Сирии – это не только игра с огнём на Ближнем Востоке. Эта игра с огнём намного опаснее: заниматься этим одновременно выглядит крайним безрассудством.

И снова Коэн: «Неверная идея, что с ядерной угрозой было покончено с концом Советского Союза: на самом деле угрозы стали более разнообразными и сложными. А политическая элита об этом забыла.  Это было ещё одной плохой услугой администрации Клинтона (и до определённой степени первой администрации президента Буша во время кампании перевыборов), – заявление, что ядерной угрозы прежней эры холодной войны после 1991 года более не существует. Реальность же такова, что угроза росла то ли из-за невнимания, то ли по случайности и теперь опасность больше, чем когда-либо».

Поскольку Европа становится соучастником усиления различного рода давления на Россию в Сирии – экономического с помощью санкций или других финансовых мер, на Украине и в Крыму, и заманивания Черногории, Грузии и стран Балтики в НАТО – мы, вероятно, должны рассмотреть парадокс, а именно: решимость России попытаться избежать войны сама ведёт к войне.

Призыв России к сотрудничеству, обращённый к западным странам против бедствия под названием ИГИЛ, её сдержанные и тщательно продуманные ответы на провокации, вроде засады на СУ-24 в Сирии, спокойная риторика президента Путина – всё используется Вашингтоном и Лондоном, чтобы изобразить Россию «бумажным тигром», которого никому не стоит опасаться.

Короче говоря, России предлагается выбор из двух опций: уступить «великодушному» гегемону или готовиться к войне.

Понимая, что с началом военной операции ВКС России шансы Турции и дальше контролировать турецко-сирийскую границу заметно уменьшились, и никакой «буферной зоны» под эгидой Турции на севере Сирии создать не удастся, Вашингтон решил перейти от поддержки курдских ополченцев с воздуха на активную работу с ними на земле. Это выразилось в налаживании диалога с ПДС, защите на политико-дипломатическом уровне курдских анклавов от новых притязаний и нападок Турции, направлении сюда американских военных инструкторов и бойцов спецназа-корректировщиков огня, поставках сирийским курдам новых партий оружия и снаряжения.

Как известно, Вашингтон ещё в середине октября текущего года сколотил новый вариант «умеренной сирийской оппозиции», назвав её «Демократическими силами Сирии», при этом не погнушавшись включить в неё бандформирования смешанной арабо-курдской группировки «Фаджр аль-Хуррия». Вскоре в столице Иракского Курдистана г. Эрбиле американцы инициировали создание «Демократической партии Курдистана Сирии», для которой отряды «Фаджр аль-Хуррия» и были предназначены в качестве военной силы. Похоже на то, что Вашингтон пытался тем самым собрать осколки обанкротившегося ранее Курдского национального совета (КНС), претендовавшего на роль выразителя интересов всех сирийских курдов в контактах с «умеренной сирийской оппозицией» и Западом.

В целом администрация США вынашивала планы сколотить на базе формирований Свободной сирийской армии (ССА) новый антиасадовский фронт с участием курдов, туркоманов, христиан-ассирийцев и всех других группировок, не относящихся к Исламскому государству или «Джабхат ан-Нусра». Однако к настоящему времени ракетно-бомбовыми ударами ВКС РФ и подразделениями сирийской армии была разгромлена большая часть этих сил, включая бандформирования сирийских туркоманов и турецких националистов.

Несмотря на все потуги заокеанских «друзей» вовлечь курдов в какой-то антиасадовский альянс, лидеры сирийских курдов прямо заявляют, что они готовы участвовать в переговорном процессе по будущему государственному устройству Сирии, в том числе и в форумах оппозиции, и продолжать бороться с ИГ и ему подобными группировками, но лишь защищая свои исконные земли и жизни своих соплеменников. Они подчеркивают, что их устроит любое правительство в Дамаске, которое обеспечит их равные с арабами права и свободы, сохранит завоеванный с оружием в руках статус автономии и предоставит им пропорциональное представительство в органах центральной власти. Участвовать в каких-либо наступательных операциях в арабо-суннитских провинциях Сирии, воевать против правительственных войск и освобождать, например, столицу ИГ г. Ракку в их планы, скорее всего, не входит.

Еще более сложную игру с курдами затеяли США в Ираке, где «пальму первенства» они уступили Турции. В Вашингтоне всячески поддерживают сложившийся за последние годы союз Анкары и Эрбиля. Близкие к стратегическому партнерству турецко-курдские отношения во всех областях импонируют администрации США тем, что ограничивают влияние в стране Ирана и проиранского лобби в Багдаде. Президент ИК Масуд Барзани в условиях войны с Исламским государством вынужден и дальше считаться с интересами США и Турции в регионе, поскольку во многом зависит от их военной и другой помощи и поддержки. К тому же не надо забывать, что Турция является пока единственным транзитером курдских углеводородов на мировой рынок и основным торгово-экономическим партнером курдского региона. Эти обстоятельства и определили особые отношения Р. Эрдогана и М. Барзани, что позволяет Турции не только развивать и дальше взаимовыгодные торгово-экономические отношения с этим, ставшим почти самостоятельным, субъектом федерации Ирака, но и периодически наносить ракетно-бомбовые удары по базам и лагерям РПК в Кандильских горах на севере страны.

Потерпев фиаско в своих агрессивных планах и операциях на сирийском направлении, Анкара попыталась компенсировать свои политические и военные просчеты там за счет вторжения на север Ирака. Без какого-либо разрешения со стороны иракского правительства сухопутная воинская часть Турции (по оценкам – батальон регулярной армии) при поддержке артиллерии, нескольких десятков танков и бронетранспортеров вторглась в район населенного пункта Башик в 30 км от административного центра провинции Ниневия г. Мосул. Якобы турецкие военные прибыли в Ирак по приглашению местных властей для обеспечения безопасности своих инструкторов, которые занимаются здесь обучением местных ополченцев из числа арабов-суннитов, курдов и туркоманов. Ранее о своей готовности направить в этот район военнослужащих спецназа США заявляли и в Вашингтоне.

Премьер-министр Ирака Хайдар аль-Абади и председатель комитета парламента Ирака по безопасности Хаким аз-Замили резко осудили действия турецких властей, расценили их как акт агрессии и грубое нарушение суверенитета страны. Багдад потребовал от турецкого командования немедленно отозвать свой воинский контингент с севера Ирака и заявил, что он не нуждается в направлении каких-либо иностранных сухопутных воинских частей или советников и военных инструкторов в свою страну. Министр обороны Ирака Халед аль-Обейди также предупредил своего турецкого коллегу Исмета Йылмаза о негативных последствиях ввода турецких войск в Ирак. По сообщениям из Багдада, иракские власти вынуждены были в срочном порядке обратиться в Совет Безопасности ООН. Однако ожидать какого-либо резкого осуждения действий Турции в СБ ООН не приходится, поскольку США, Великобритания и Франция по сути оправдывают агрессию своего союзника по НАТО и предлагают улаживать этот конфликт между Багдадом и Анкарой «исключительно на двусторонней основе».

Все попытки Анкары оправдаться и сослаться при этом на согласование своих действий по вводу войск на территорию суверенного государства с руководством Иракского Курдистана или местными властями, в частности с губернатором Мосула (в изгнании) выглядят неубедительными. Дело в том, что провинция Ниневия сегодня на 2/3 оккупирована ИГ, административно не входит в состав Иракского Курдистана, а напрямую подчиняется Багдаду. В ней проживает смешанное по этно-конфессиональному составу население: арабы-сунниты, курды, курды-езиды, туркоманы, армяне, ассирийцы, христиане и др. После освобождения курдскими бригадами «пешмерга» города Синджар, когда была перерезана стратегическая автомагистраль между ключевыми городами Исламского халифата Мосул – Ракка, создались реальные предпосылки к дальнейшему наступлению иракских курдов, шиитской милиции и иракских правительственных войск на мосульском направлении и освобождению от боевиков ИГ столицы Ниневии – г. Мосул. Желание Анкары контролировать ситуацию в этом районе и стало одним из поводов для вторжения турецких войск на иракском направлении.

Р. Эрдоган и его окружение считают провинцию Ниневия незаконно отторженной в 1920 г. от Турции странами-победителями в Первой мировой войне и, пользуясь ослаблением центральной иракской власти и фактическим развалом страны на три части (шиитский юг, суннитский центр и курдский север), намерены восстановить здесь «историческую справедливость» в своем понимании. Союзнические и взаимовыгодные отношения Анкары с руководством Иракского Курдистана позволяют Р. Эрдогану лавировать и пытаться придать какую-то легитимность своим агрессивным действиям на севере Ирака.

Особую значимость вторжению турецкого воинского контингента на север Ирака придает тот факт, что в Мосуле и вокруг него расположены богатые месторождения углеводородов и проходит один из основных маршрутов транспортировки нефти и нефтепродуктов в Турцию. Эти обстоятельства, а также стремление ограничить на севере Ирака действия иракских арабов-шиитов и их покровителей из Тегерана, объясняют стремление Анкары заполнить образовавшийся вакуум власти на севере Ирака и после освобождения Мосула и всей провинции Ниневия установить свой контроль за этими территориями. Необязательно это будет выглядеть как прямая оккупация Ниневии и последующее отторжение ее от Ирака. После освобождения этих земель от боевиков ИГ турецкие власти могут инициировать здесь проведение референдума населения на предмет определения нового статуса региона и, опираясь на арабов-суннитов, туркоманов и дружески настроенных курдов, создать здесь новый субъект федерации по примеру Иракского Курдистана. Безусловно, расчет делается на то, что новые региональные власти будут лояльны Анкаре, и Турция станет как бы теневым хозяином на севере Ирака.