Как мы с вами знаем, у суверенитета, то есть у независимости государства в вопросах внутренней и внешней политики и экономики, есть два основных, взаимосвязанных и необходимых проявления: политическая независимость и экономическая независимость. С политической независимостью все понятно, мы о ней заявили громко, неоднократно и, главное, доказательно – и, что еще главнее, нас и наши доказательства услышали. А вот заявления относительно импортозамещения, звучащие пока что достаточно робко, и последнее заявление Грефа о некорректности европейской банковской политики являют собой намерение заявить о себе как о полноценном субъекте мировой экономики. Нет, это пока отнюдь и далеко не заявления об экономической независимости (куда там!), но это все-таки явные и недвусмысленные намеки на возможность таковой, в том числе в ближайшем будущем.
Политическая независимость сейчас может быть обеспечена, и она вполне успешно обеспечивается. Посредством обороноспособности, посредством национальной безопасности, посредством грамотно выстраиваемых идеологем внутри страны. Мы даем понять Западу, что грубой силой нас уже не возьмешь – и, более того, у нас уже появляются геополитические интересы, Россия вновь заявляет о себе как о мировой державе. И, даже еще более того, Россия, в отличие от Запада, не только имеет геополитические интересы, но и способна их отстоять, причем не дискредитируя себя, а, напротив, укрепляя уважение к себе.
Итак, грубой силой нас теперь не возьмешь, а «мягкой»? Речь идет о пресловутой «финансовой игле», на которую «подсажена» наша экономика. Ведь не секрет, что курс рубля определяется, по сути дела, ФРС США, и что российская экономика зависима от мировой долларовой системы – по той простой причине, что в производственном смысле фактически несамостоятельна. Добавим еще к ограниченной производственной самостоятельности возможность стран-экспортеров повышать для нас цены на закупаемые нами товары – по собственному почину. Следует ли из всего этого, что, с экономической точки зрения, с точки зрения применения к нам «мягкой силы», мы совершенно беспомощны, и что наша экономика легко может быть обвалена скоординированной экономической блокадой?
Вряд ли имеет смысл драматизировать ситуацию, хотя отнестись к ней с максимальной серьезностью все же необходимо. Мы зависимы от зарубежных продовольственных и непродовольственных товаров нисколько не больше, если не меньше, чем страны-агрессоры – от нашего углеводородного сырья. Но закладываться на «сырьевую иглу» в настоящее время в буквальном смысле слова смерти подобно. Как по причине исчерпаемости минеральных ресурсов, так и по причине того, что монополист на рынке углеводородного сырья под кодовым названием «ОПЕК», при его желании, всегда может выстроить сырьевую систему таким образом, что наша страна окажется в фатальном для нее проигрыше. Выход банален: развивать собственный реальный сектор – для того, чтобы не зависеть от внешнего, забугорного.
Судя по всему, звучащие все чаще и увереннее экономические заявления свидетельствуют об уверенности властей в том, что население дозрело (или, по крайней мере, в скором времени дозреет) до понимания того, что страна сильна не закупками из-за рубежа модных или не очень модных товаров, а, в первую очередь, собственным производственным потенциалом.
Является ли такое восприятие излишне оптимистическим? Не завышают ли наши власти потенциал нашего народа на данном этапе? Сейчас ответить на эти вопросы трудно, но в очень скором времени ответы выплывут на поверхность сами собой. Может быть, наше руководство обманывается, выдавая желаемое за действительное. Хотя, признаться, очень хочется верить, что задача обеспечения продовольственной независимости (тем более, в свете новых условий для тружеников, работающих в соответствующих секторах) более чем реальна. Поживем – увидим!
