Путин, как большинство русских сегодня, во многом продукт покойных Советов и постсоветского опыта России. Сюда входят все те, кто родился до 1980 года или около того, имея в виду, что они испытали кончину Советов. Для этих русских формирующим политическим опытом был распад и коллапс Советов. В той или иной мере политические, экономические, социальные, культурные и цивилизационные предпочтения этого поколения русских отражают предпочтения Путина, а сам Путин отражает взгляды России и русских. Мы можем проигнорировать это явление или аспект российского Путина и считать Россию неким искривлённым государством с неестественной подчинённостью Путину – созданным Путиным и его окружением. Но было бы лучше признать, до какой именно степени Путин действительно представляет Россию и основные взгляды её населения и соответствующим образом выстраивать политику.

Основной стержень мема «путинской России» в том, что Кремль контролирует все СМИ России и таким образом формирует взгляды русских в пользу необходимостей и предпочтений Путина. Я много раз участвовал в обсуждениях и говорил о том, насколько это вводящее в заблуждение преувеличение. Кроме того, что режим контролирует далеко не всё телевидение в России, интернет остаётся практически полностью свободен, и существует масса независимых радиостанций и печатных СМИ. Более того, в государственных, «путинских», СМИ существует значительный плюрализм мнений, в том числе, например, на государственном телевидении, основном источнике новостей для большинства русских. На самом деле, на различных политических ток-шоу на государственных каналах можно регулярно увидеть американцев, настроенных против Путина, и других иностранцев, живущих в Москве, и открыто выражающих свое недовольство Путиным, политикой России и даже Россией в целом.

Мы можем «уничтожить» недоразумение с мемом «путинская Россия», равно как и картину мифического полного и всеобъемлющего влияния телевидения и государственных СМИ в целом на общественное мнение, просто сравнив российское общественное мнение со взглядами Путина накануне его прихода к власти. В тот период – конец 1990-х – когда в России ещё не было ни Путина во власти, ни контролируемых государством СМИ. Чтобы исследовать и проверить мифы о «путинской России» и «обществе государственного телевидения», я проанализирую общественное мнение и мнение Путина по трём ключевым внешнеполитическим вопросам – расширению НАТО, Украине и Сирии – в конце 1990-х и далее. Я мог бы обратиться к согласованности или отсутствию таковой между Путиным и Россией по внутриполитическим вопросам, но это в другой раз. Сейчас же я продемонстрирую, что мем «российский Путин» не менее, а, вероятно, намного более явная черта сегодняшней России, чем «путинская Россия».

Расширение НАТО, «путинская Россия» и российский Путин

Продолжение экспансии НАТО и югославские войны сформировали подавляющее большинство противников НАТО в российском общественном мнении. К марту 1999 года 69% русских, по опросам ВЦИОМ, в той или иной степени считали, что России следует опасаться стран, присоединяющихся к НАТО, и лишь 31% так не считали. [1] К июню 1999 года ВЦИОМ выяснил, что 73% граждан России отрицательно относились к НАТО, 27% – положительно. [2] Это было особенно верно в отношении расширения НАТО в бывшие советские республики.

Репутация НАТО для русских таяла с каждым раундом экспансии, особенно после бомбёжек альянсом Югославии. К примеру, в апреле 1996 года опрос ВЦИОМ показал, что 55% опрошенных были против членства в НАТО балтийских государств, Украины и «других» бывших советских республик, а ныне – независимых государств, 19% – одобряли, а 26% выразили безразличие.[3] По мере углубления югославского кризиса Запад начал обсуждать участие НАТО в этой войне, а НАТО готовилось принять Вышеградскую тройку в альянс на апрельском саммите 1997 года, Россия в повторном опросе ВЦИОМ продемонстрировала, что теперь 61% были против, 17% – за и 21% – безразличны. [4] Через месяц после начала бомбардировок Югославии ещё один опрос ВЦИОМ показал, что 64% были против, 19% – за, а 17 % – равнодушны. [5]К тому моменту, когда Путин пришёл к власти, опрос 2001 года продемонстрировал, что огромное большинство русских, 75%, всё более убеждалось, что НАТО преследует американские национальные интересы, а отнюдь не интересы стран-членов (25%). [6]

По мере роста приобретений НАТО и «Дорожных карт» процесса принятия в НАТО в 2000-е, в России развивалось подавляющее отрицательное отношение к НАТО. По опросам ВЦИОМ с ноября 2001 г. по ноябрь 2011 г. по большей части положительное отношение к НАТО и, следовательно, к США и Западу, остававшееся в 1990-е, исчезло. В ноябре 2001 и ноябре 2011 в опросах ВЦИОМ респондентов просили выбрать варианты российской политики в отношении НАТО; 16% и 4%, соответственно, поддерживали усилия по присоединению к альянсу, 36% и 43% выбрали попытку улучшить отношения с ним, а 16% и 29% поддержали создание альтернативного альянса. [7] Аналогично, опросы, проведённые с 2005 г. по 2009 г. показали, что процент русских, поддерживающих создание контр-альянса, более чем удвоился – с 16% до 39%, а доля тех, кто поддерживал сотрудничество с НАТО, упало с 52% до 33%. [8] Более того, доля тех русских, кто считал НАТО угрозой национальной безопасности России, удвоилась с «только» 21% в 2003 г. до 41% к 2009 г. [9] В 2009 – 2011 гг. приблизительно 60% русских с небольшими вариациями (59% – 62%) считали расширение НАТО на Восток угрозой национальной безопасности России. [10]

Редкий случай, когда Путин пошёл наперекор мнению России (и своему собственному), имел место через месяц после инаугурации, когда он внезапно сменил тон и заявил, что, возможно, Россия однажды присоединится к НАТО. В самом деле, опрос ВЦИОМ показал, что только 30% одобрили заявление Путина, 31% выразил недоумение, 21% был в ярости и 19% – безразличны. [11] Это переворачивает любимое западное выражение «путинская Россия» вверх тормашками. Взгляды Путина на экспансию НАТО прекрасно известны.

Менее известна согласованность между привычной оппозицией Путина расширению НАТО и мнением его предшественника, выраженная в весьма похожих словах. Теперь уже давно забыто, что русские и Ельцин лично начали противостоять расширению НАТО давным-давно, это касалось бывших советских республик. Первое открытое столкновение из-за НАТО случилось 1 декабря 1994 года, когда министр иностранных дел России отправился в Брюссель подписывать соглашение «Партнёрство ради мира» с альянсом, но отказался подписывать его в знак протеста против коммюнике НАТО, обнародованного днём ранее с заявлением о политике расширения НАТО. 5 декабря Ельцин снова протестовал против попытки «одной-единственной столицы» – то есть Вашингтона – решать «судьбы всех континентов и мирового сообщества в целом» и предостерегал от подталкивания Европы к «холодному миру». [12] Слова Ельцина звучали точно так же, как прозвучат слова его преемника через десятилетие продолжающегося расширения НАТО, и это демонстрирует, что ухудшение американо-российских отношений вызвано намного больше экспансией, чем «путинской Россией».

В самом деле, Путин, по-видимому, следовал своему предшественнику, когда 10 февраля 2007 года вышел на трибуну ежегодной Мюнхенской конференции по политике безопасности и подверг критике экспансию НАТО, однополярность в международных отношениях и американскую односторонность: «Мы всё больше и больше становимся свидетелями отхода от базовых принципов международного права. Помимо всего прочего, права одного государства главенствуют в отдельных нормативах, да и во всей системе международных законов. США повсюду переступают свои национальные границы – в экономике, политике, даже в гуманитарной сфере... И это, конечно же, очень опасно... Россия – страна с историей, которая уходит на тысячу лет в прошлое, и она практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Мы не собираемся менять эту традицию и сегодня». [13]

Это демонстрирует преемственность, связность и относительную повсеместность мнения России, что экспансия НАТО не несёт ничего хорошего национальным интересам и безопасности страны.

Кажущееся принятие Россией экспансии НАТО скорее имеет отношение к традиционному российскому чувству достоинства и способности уйти в оборону, перегруппироваться и отомстить, как раненый медведь зимой. Знаменитая насмешка президента Билла Клинтона о «русской руке» помощника Госсекретаря по делам России и СНГ Строуба Тэлбота в частной беседе в апреле 1996 года во время московского саммита демонстрирует прекрасную осведомлённость и беспокойство, что жёсткое давление Вашингтона и Брюсселя в пользу планов НАТО продвижения на восток создало очень большую напряжённость между либеральным лагерем президента Ельцина и жёсткой оппозицией: «Мы не всегда прекрасно играли с этими людьми, мы ещё не поняли, как им сказать «да» так, чтобы сбалансировать насколько и как часто мы хотим, чтобы они сказали «да» нам. Мы продолжаем говорить старине Борису «О’кей, вот что ты получишь дальше – ещё дерьма в лицо». Это для него очень тяжело, если учесть, против чего он настроен и с чем ему приходится иметь дело... Нам надо помнить, что Ельцин не может сделать больше, чем сам вытерпит... У меня есть какая-то своя внутренняя политика – ерунда, которую я не могу сделать так, как хотел бы, я делаю там то, что мне не нравится. Но ему намного тяжелее, чем мне». [14]

Путин решил прекратить принимать односторонность Вашингтона – то есть «еще дерьма в лицо» – к вящему недовольству Запада. В отношении к НАТО мы теперь имеем дело не только с российским Путиным, но с «Россией НАТОвской экспансии».

Украина и «путинская Россия»

Путин в целом отражал общественное мнение России еще в 1994 году – то есть во время демократического периода, когда Путин был ещё заместителем мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака по международным связям – он предупреждал группу иностранных специалистов по России о 25 миллионах этнических русских, оставшихся за рубежом после коллапса Советского Союза: «Для нас их судьба – это вопрос жизни и смерти». Десять лет спустя в качестве президента России Путин сделал похожее заявление, только чуть мягче, в ответ на Оранжевую революцию 2004 года: «Мы хотим избежать раскола между востоком и западом Украины. Русские на Украине заслуживают безопасного будущего. Мы не можем вернуться к Российской Империи. Но даже если бы и хотели – это было бы невозможно». … «Мы не против изменений на постсоветском пространстве. Но хотим быть уверены, что эти изменения не приведут к хаосу». [15]

Российское общество явно считает Украину близкой, частью широкой этнической русской или славянской культуры. Хотя существуют данные о самоидентификации русских как евразийской и/или европейской страны, как уже выше было отмечено, мало или нет вообще данных о взглядах среднего русского в отношении связей украинцев с какой-либо евразийской цивилизацией. Исследование мнений показывает, что большинство русских считают украинцев «братским народом», братьями русских. Так, в 1998 году, почти за два года до прихода Путина к власти, 89% русских полностью или по большей части поддерживали идею «Славянского союза», включающего Россию, Украину и Белоруссию. [16]

Регионы Украины, где доминируют русские с давним историческим наследием, как, например, 300-летняя история Крыма как территории России, определённо играют свою роль. Так, по опросам общественного мнения, с 1990-х русские постоянно в подавляющем большинстве выражали поддержку возвращению Крыма в Россию. В мае 1998 года, например, 77% поддерживали возвращение Крыма в Россию (в 2002 г. – 80%, в 2008 г. – 85%, в марте 2014 г. – 79%). [17] В 1994 году русские в таком же количестве поддерживали 25 миллионов этнических русских в других постсоветских государствах [18], причём самая крупная диаспора была на Украине, в частности – в южных и восточных регионах, по большей части в Крыму и на Донбассе.

Даже в разгар нынешней украинской гражданской войны 63% русских сохраняют крайне положительное (13%) или просто положительное (50%) отношение к гражданам Украины, хотя это и ниже, чем в 2006 году – 81% и в 2009 году – 75%. Различия лежат главным образом между православными христианами, этническими русскими и русскоговорящим населением Крыма и Донбасса (Донецка и Луганска) и более этнически украинской и униатско-католической центральной и, особенно, западной Украиной. В отношении Донбасса, хотя небольшое меньшинство поддерживает вступление Донецка и Луганска в Россию, большинство русских поддерживает повстанцев Донбасса и относится к населению его лучше, чем к остальной Украине, помня, в частности, что западные провинции Украины являются более или менее очагами и родиной украинского ультранационализма, неофашизма и ненависти к России и «москалям» (московитам, читай – русским). В 2014 году 80% выражали хорошее или очень хорошее отношение к жителям Донбасса, в 2015 году – 79%. И наоборот, только 53% и 55% положительно относились к жителям центральной и западной Украины. [19] Русские выражали единогласную поддержку повстанцам Донбасса и различной помощи им, но отвергали аннексию Донбасса, предпочитая независимое государство Донбасса (41%) и его автономию в составе Украины (21%) варианту российской аннексии (15%) или неавтономному статусу Донбасса в составе Украины (7%). [20]

Вмешательство Путина в Сирии

Я уже касался увязки российского общественного мнения с вмешательством Путина в Сирии. Если кратко подвести итоги, то в конце сентября 2015 года опрос Левада-центра показал нетвёрдую поддержку военной интервенции Путина в Сирии относительно поддержки общественным мнением позиции в отношении НАТО и Украины: 39% одобрили политику Путина (11% – полностью, 28% – по большей части), 11% не одобрили (8% – по большей части не одобрили, 3% – определённо не одобрили) и 33% не высказали интереса. [21]

Левада-центр провёл ещё один опрос 23-26 октября и выяснил, что 53% респондентов теперь одобряют политику России в Сирии, а месяцем раньше было 39%. Число тех, кто не одобрил, удвоилось и выросло с 11% до 22%. [22] Стоит отметить, что в годы именно «полного контроля над СМИ» появилось подобное расхождение между политикой Путина и общественным мнением в России.

Заключение

Для некоторых мем «путинская Россия» весьма удобен. Он рисует тоталитарную или жёстко-авторитарную «фашистскую Россию», находящуюся под полным контролем Путина. А это раскрывает вечную болезнь внешней политики США и политического сообщества Округа Колумбия, которая персонифицирует режимы и страны; такая модель довольно странным образом возникла в конце холодной войны, когда внимание было сфокусировано на демонизации или идеализации Михаила Горбачёва. Во времена Ельцина некоторые аналитики предостерегали от повторения этой ошибки, но подобного не произошло. А теперь такой подход укоренился и превратился в «ненависть» к Путину со стороны Америки.

Это соответствует и ориентации США на смену режима с помощью продвижения демократии. Фокус дискуссий в американской политике в отношении России почти полностью сконцентрирован на Путине. Когда он падёт? Он вот-вот падёт. Он смертельно болен. Он исчез, где же он? Он безумен. Он стратег. У него цель – «восстановить СССР» и так далее, и так далее. Пока такие фундаментальные ошибки Вашингтона в оценке личности Путина и его взглядов на мир, в оценке режима России и целей российской внешней политики будут сохраняться, мы так и будем ошибаться в отношении России. К сожалению, весьма вероятно, это будет продолжаться многие годы, и ещё несколько администраций США, подвергая нас всех опасности, будут следовать такому подходу.