В то время как к северу от границы новое правительство Канады и её граждане принимали первые 25 тысяч сирийских беженцев в почти праздничной атмосфере, граждане и государственные чиновники ниже 48-й параллели грызлись и паниковали по поводу тех немногих, кто сделал это здесь («Сид Миллер, из Управления сельского хозяйства штата Техас, сравнил сирийских беженцев с гремучими змеями, разместив в Фэйсбуке изображения змей и беженцев, и спрашивая: «Можете ли вы сказать мне, какая из этих гремучек не захочет вас укусить?»)
Во время двух президентских дебатов, завершивших прошедший год, сосредоточенных полностью или частично на «национальной безопасности», единственной глобальной темой, достойной обсуждения, было – вы уже догадались – Исламское государство и, как производная от неё, иммиграция и связанные с ней вопросы. Во время обеих дискуссий было задано ни единого вопроса о Китае или о России (не считая тех, что были связаны с ИГ, о том, кто может сбивать российские самолёты над Сирией) или об относительном успехе во Франции правой анти-исламистской партии «Национальный фронт» и её кандидате в президенты Марин Ле Пен (даже несмотря на то, что её американский аналог, Дональд Трамп, на одних из этих дебатов выступал, а на других был важным действующим лицом). И это только начало длинного списка вопросов национальной безопасности, которые никто не считает стоящими того, чтобы привлечь к ним внимание, включая то, что в Париже 195 стран согласились на потенциально прорывную договорённость об изменении климата.
Как сигнализировал Далласский симфонический оркестр, «Париж» в этой стране означает только одну вещь: кровавый теракт на концерте группы «Eagles of Death Metal» в клубе «Батакан» и сопутствующие нападения. В самом деле, если вы следили здесь за «новостями», когда заканчивался 2015 год, вас можно простить, за то, что, по вашему мнению, американцы живут в стране, осаждаемой и находящейся под угрозой со стороны исламского терроризма и ИГ. Последние опросы показывают, что поразительное число американцев считают угрозу терроризма опасностью номер один для страны, рассматривают её как одну из самых важных (если не самую важную) проблему, с которыми мы сталкиваемся, уверены, что это и национальная безопасность должны быть высшими приоритетами правительства, и убеждены, что террористы в настоящее время «побеждают».
Вы так и не узнаете, что, если не учитывать то, что можно назвать вредом, причиняемым самим себе, например, смерти в результате ДТП (больше 33 тыс. в год), самоубийства с применением огнестрельного оружия (более 21 тыс. в год) или общее число смертей в результате применения огнестрельного оружия (30 тыс. в год), а также смерти от передозировки наркотиков (более 47 тыс. в год), это, без всяких сомнений, одна из самых безопасных стран на планете. На протяжении всех этих лет число американских жертв от рук исламских террористических группировок или вдохновлённых ими «волков-одиночек», составило самую скромную цифру, даже если включить сюда единственный великий день устрашения 11 сентября 2011 года. Включите сюда смерти в результате терактов, совершённых не исламистами, а крайне правыми (сюда входят, например, убийства, совершённые Диланомм Руфом в чёрной церкви Чарльстона), слегка более впечатляющая цифра за последние годы, и всё равно это кот наплакал. Даже если вы добавите сюда относительно банальные случаи массовых расстрелов, от школьных кампусов до торговых центров и совершаемых на рабочем месте, это не то, что определяется как «террор», и, принимая общепринятое определение таких расстрелов (когда убито или ранено более 4-х человек), у вас получится всё же такая угроза, намного более скромная по сравнению со смертями в результате ДТП, самоубийствами или от наркотиков – явлениями, волнующими очень немногих американцев.
Исламское государство в перспективе
И всё же с началом 2016 года террор остаётся 800-фунтовой гориллой (а в действительности мартышкой) в американском пространстве и чуть ли не единственной проблемой национальной безопасности, которая по-настоящему имеет значение. Так почему бы мне не присоединиться к толпе? Кто хочет быть оставленным в беде? Но для начала имеет смысл объективно оценить ИГИЛ.
Да, это жестокое, экстремистское религиозно-политическое образование, что-то вроде движения, которое, вероятно, могло возникнуть только на развалинах пейзажа разрушенного региона, наполненного отчаянными душами, ищущими какого-то объяснения, или какого-то решения для своих кошмарных жизней. Не может быть никаких сомнений, что оно имело значительный успех. Его самопровозглашённый «халифат» сейчас контролирует территорию размером (если выбрать принятое сравнение) с Великобританию, с населением, возможно, в несколько миллионов человек. Поскольку репортёры там появляются редко (по понятным угрозам для здоровья и благополучия), у нас нет представления, сколько у ИГИЛ бойцов и потенциальных смертников – 20, 30, 40 или 50 тысяч, носящих оружие. Мы знаем, что это лёгкое оружие (за исключением нескольких захваченных танков), а бомбы по большей части кустарного производства.
Исламское государство показало изрядное мастерство в генерировании потока доходов от продажи нефти на чёрном рынке, выкупа заложников, нелегальной торговли археологическим наследием, а также поступлений от состоятельных суннитов в регионе. Кроме того, оно искусно в продвижении своего «бренда» в других частях Большого Ближнего Востока и Африки, от Афганистана до Ливии, от Йемена до Нигерии, где местное население также сталкивается с разрушенным ландшафтом, несостоявшимися государствами, деспотическими правительствами и безысходностью. Наконец, благодаря талантам своих активистов в социальных сетях оно продемонстрировало возможности привлечения недовольных (и иногда свихнувшихся) молодых мусульман из Европы и даже Соединённых Штатов, а также для воодушевления «волков-одиночек» действовать, с намерением заставить нервничать его врагов в Европе, США и в других местах.
Так что отдадим им должное там, где они этого заслуживают. По сравнению с немногочисленными лагерями в Афганистане – модель Аль-Каиды до 2001 года (и снова в последе время) – это не мелочь. Но на Исламское государство необходимо также посмотреть с какой-то объективностью. Это не нацистская Германия. Это не Советский Союз. Это не угроза существованию Соединённых Штатов. Это отчётливо самоограниченное движение, способное, вероятно, расширить своё влияние разве что до рамок региона, где оно расположено (как это происходит, например, прямо сейчас в Йемене, во многом благодаря поддерживаемой США саудовской войне с проиранскими хуситскими повстанцами).
ИГ настолько глубоко сектантское, что оно никогда не сможет завоевать поддержку ни одного шиита, христианина, алавита или езида. Его методы, религиозные и политические, слишком экстремистские, чтобы к ним могло обратиться много суннитов. Кроме того, это движение переживает тяжёлые времена. Оно уже потеряло некоторые захваченные им территории, уступив их поддерживаемым США курдам как в Сирии, так и в Ираке, а также поддерживаемой, вооружённой и обученной США Армии Ирака, а также шиитским ополченцам. Его беспредел явно вызвал отчуждение у части суннитов, находящихся под его контролем. Вряд ли понадобится 70 лет, как в случае с Советским Союзом, чтобы оно взорвалось и исчезло.
С другой стороны, если Исламское государство, по крайней мере, в сегодняшнем виде, будет раздроблено и загнано в некий угол, а регион будет «освобождён», одна вещь гарантирована – как расскажут вам фотографии развалин и ландшафты из домов-скелетов, оставшиеся за местами «победоносных» боёв в Кобани, Синджаре, Хомсе и Рамади. Объедините подвергнутые массированным бомбардировкам, заминированные городские районы, находящиеся под контролем ИГ, американскую военно-воздушную мощь (или, на сирийских территориях, бомбардировки с использованием бочковых бомб правительственных ВВС Башара аль-Ассада, а сейчас и огневую мощь России), и ожесточённые бои в городских условиях, и то, что может остаться в момент «победы», может оказаться регионом, разнесённой в полные руины. По оценке одного из экспертов, могут потребоваться десятилетия и затраты в 200 миллиардов долларов – это в три раза превышает довоенный ВВП Сирии – чтобы восстановить страну, что приводит на ум известную строку из Тацита:
«Они превращают всё в пустыню и называют это миром».
И, кстати, напомните мне, кто собирается помогать с реконструкцией этой разрушенной территории? Дональд Трамп? Не рассчитывайте на это. И не на секунду не верьте, что из этих разрушенных миров не может появиться ничего хуже, чем Исламское государство.
Пока мы можем говорить машине террора, ИГ представляет собой намного более скромную и переживающую трудные времена машину, чем та, на которую указывала его пропаганда в социальных сетях. Его возможности угрожать США имеет мало отношения к той версии-страшилке, которая в настоящее время занимает воображение американцев. Единственное преимущество, которое имеет ИГ, если речь идёт об этой стране, в том, что, оказывается, напугать нас проще простого.
«Республика травы и насекомых»
Тем не менее, ни на секунду не сомневайтесь, что террор не стоит в американской повестке дня. Хотите настоящего террора? Позвольте мне рассказать вам о том, что это такое. Я говорю не о 14 убитых (Сан-Бернардино) или о 130 убитых (Париж). Как насчёт 140 тысяч убитых? (Жертвы Хиросимы). Как насчёт 285 миллионах убитых? (Официальная оценка количества жертв, если бы был осуществлён Единый интегрированный оперативный план (ЕИОП) армии США 1960-го года, путём сбрасывания 3200 ядерных бомб на 1060 мишеней в коммунистическом мире, включая, по меньшей мере, 130 городов – и это без учёта жертв, которые могли бы последовать в результате того, что Советский Союз сумел бы запустить в ответ).
Или как вам – чтобы перейти от бойни в прошлом и тех, которые проектировались, к бойням будущим – миллиард убитых? Несмотря на недавний неожиданный визит индийского премьер-министра Нарендры Моди к его пакистанскому коллеге, остаётся совершенно «обоснованная» вероятность, что ядерная война будет развязана в Южной Азии. Индия и Пакистан, в конце концов, стоят лицом друг к другу вдоль хорошо вооружённой и укреплённой границы протяженностью 1800 миль, проведя три крупных войны с 1947 года. Небольшие вооружённые инциденты тут обычное дело. Представьте, что – если взять только один из возможных сценариев – экстремистские элементы среди пакистанских военных (иди другие экстремистские элементы) получили в свои руки какую-то часть постоянно растущего ядерного арсенала страны, составляющего сейчас, по оценкам, около 130 боезарядов, и запустили один или больше по Индии, начав обмен ядерными ударами из-за вопросов, за которые никто на Земле не дал бы и ломаного гроша.
Представьте, что в ходе последующей войны каждая из сторон выпустит «только» по одной боеголовке, мощность которых в 50 раз больше мощности бомбы, сброшенной на Хиросиму, по городам и промышленным районам противника (0,4% от 25 тысяч боеголовок, имеющихся в мире). По оценкам одного из исследований, наряду с 20 миллионами или около того жителей Южной Азии, которые погибнут в результате такого обмена ударами, этот «скромный» локальный ядерный конфликт даст достаточное количество выброса дыма и твёрдых частиц в атмосферу, чтобы вызвать планетарную «ядерную зиму», которая продлится, возможно, десятилетие. Последующая в результате разрушение сельскохозяйственной системы в глобальном масштабе может, по словам экспертов, привести к тому, что как минимум миллиард человек умрут от голода. (А раз речь заходит о кризисе такой величины, которое человечество ещё не переживало, только Богу известно, какие ещё системы могут обрушиться в то же самое время).
Надеюсь, к данному моменту вы слегка поёжились от страха или по крайне мере тревоги. Хотя, возможно, и нет, поскольку мы замечательно хорошо защищены от мыслей о более глубоких страхах нашей планеты. И заметьте, если говорить о терроре, то Южная Азия – это семечки по сравнению с тем, что может быть связано с тысячами ядерных боеголовок в арсеналах Соединённых Штатов и России. Со времени окончания Холодной войны они более или менее скрыты с глаз. Тогда назовите это своего рода иронией, что ядерное оружие, которое грозно маячило на горизонте американского ландшафта в эти годы, как раз не то, что по-настоящему могло бы нанести нам вред. Напротив, внимание американцев, в обычной полу-истерической манере, по большей части было сосредоточено на ядерном оружии – иранской бомбе – которой никогда не существовало, в то время как российский и американский арсеналы, без сомнения способные уничтожить больше чем одну планету размером с Землю, никуда не делись, хорошо финансируются, и о них почти не упоминают.
Если посмотреть на то, что может случиться при неизвестных условиях в будущем, нет причины останавливаться только на миллионах или даже на миллиарде погибших человеческих существ. Основной обмен ядерными ударами, как считается, может привести к разрушению планетарной окружающей среды и в буквальном смысле ликвидации человечества: то есть к тому, что мы будем сметены, и наша страна превратится, говоря словами Джонатана Шелла, в «республику травы и насекомых». Как он блестяще объяснил в своём получившем международное признание бестселлере «Судьба Земли», это стало естественной возможностью в десятилетия после Хиросимы и остаётся так и сегодня, хотя и с учётом недостаточного внимания в мире, в котором трения между США и Россией были на подъёме.
Апокалипсис, быстрый или медленный
Я не хочу сказать, что мы не живём на всё более устрашающей планете. Живём. Я о том, что страхи перед террором, по крайней мере, в нашем американском мире, постоянно заменяются на относительно небольшие угрозы.
Если хотите, чтобы стало страшно, подумайте вот над этим сходством: в течение всего нескольких веков человечество наткнулось на два совершенно различных способа высвобождения энергии – сжигание ископаемого топлива и расщепление атома – которые явились чем-то вроде откровения, которым ранее обладали только боги, отданным в обладание человечеству. Расщепление атома и его применение в войне было, конечно, сознательным научным открытием. Его апокалиптические возможности были поняты почти сразу же некоторыми из его создателей, включая Роберта Оппенгеймера, сыгравшего ключевую роль в Манхэттенском проекте, в результате которого во время Второй Мировой войны была создана атомная бомба. Когда он наблюдал её потрясающую мощь во время первых испытаний в пустыне Нью-Мексико, ему на память пришла вот эта строка из Бхават-Гиты:
«Я стал Смертью, разрушителем миров».
Действительно, разрушитель миров – или, по крайней мере, потенциально, одного мира, который имеет значение для человечества.
Другие способы разрушения планеты развивались без намерений разрушать: открытие, что уголь, нефть и позднее природный газ могут быть движущей силой экономики. Только в последние десятилетия прошедшего столетия стало известно, что выбросы парниковых газов от сжигания таких видов энергоносителей может разогреть планету невероятным образом и подорвать самые процессы, обеспечивающие жизнь, какой мы её всегда знали. Однако стоит добавить, что руководство гигантских нефтяных корпораций было хорошо осведомлено об опасности, которую их продукция представляет для Земли, до того, как это стало известно остальным из нас, и они замалчивали эту информацию удивительно долго, а затем вкладывали неимоверные суммы денег на публичное отрицание этих самых опасностей. (В процессе этого они оставили Республиканскую партию спелёнутой в смирительную рубашку отрицания климатических изменений, уникальных для планеты). Когда-нибудь это, несомненно, будет сочтено одним из величайших преступлений в истории, если, конечно, не случится так, что не останется историков, чтобы об этом написать.
Другими словами, если достаточное количество ископаемого топлива будет по-прежнему сжигаться в течение ещё многих предстоящих десятилетий, можно представить возможное вымирание другого рода – замедленный апокалипсис экстремальных погодных явлений – таяния льдов, пожаров, наводнений, повышения уровня моря, ураганов и кто знает, чего ещё.
А если человечество уже сумело открыть два таких пути к окончательному уничтожению, что ещё, сейчас непредставимое, может однажды оказаться в центре внимания?
В этом контексте, считайте Исламское государство «низшей лигой» террора, хотя на данный момент вы совершенно не представляете, что это такое. Если сейчас мы все дети ядерного уничтожения – то есть возможного исчезновения нас самих как вида – и если это наследие, которое мы оставим собственным детям и внукам, то, наверное, можно понять, что комфортнее бояться Исламского государства. Это зло настолько специфично, настолько «другое», совершенно чуждое и странно далёкое. Это почти приятно – сосредоточиться на его бесчинствах, не обращая внимания, конечно, на фантастически длинные руки нашей собственной страны, поучаствовавшие в его создании и в более широком распространении террористических движений по всему Большому Ближнему Востоку.
Это же намного комфортнее – бояться экстремистских исламистских движений, чем осознать два апокалиптических ужаса, которые явно часть нашего собственного родового наследия – и, к довершению всех бед, один из которых развернётся, скорее всего, в период времени, который трудно будет осознать, а другой – при политических обстоятельствах, которые ещё трудно представить.
Ясно, что ни один из этих подлинных ужасов нашей планеты и нашей эпохи не должен воплотиться в жизнь (или, по крайней мере, в случае с климатическими изменениями, не должен полностью принести плоды). Однако чтобы гарантировать это, мы и наши дети и внуки должны решить, что судьба нашей Земли действительно стоит на кону, и действовать соответственно. Мы должны будем изменить мир.
