- Проблема моя состоит в том, что я хочу стать обычной среднестатистической женщиной. Я пробовала сама решить эту проблему, но столкнулась с препятствием: понятия не имею, что такое среднестатистическая женщина. Как она думает? Как ходит? Какие у нее вкусы? Какие манеры? Чем она интересуется и живет? Меня волнует только внешняя оболочка. Менять себя я не хочу. Моя задача вписаться в московское общество так, чтобы меня приняли и не считали белой вороной. Я уже была на актерских курсах, не помогло. Вы сможете решить эту проблему? Я хорошо заплачу.
Светлана сделала паузу и с явным ожиданием смотрела на Тураеву, но та, вопреки своей воле, спросила:
- Я уже могу говорить?
- Да, я вас внимательно слушаю.
Альбина смущенно призналась:
- У меня нет длинной речи. У меня только вопросы.
- Задавайте, - решительно кивнула Светлана.
- Ваши близкие, родственники и друзья не могут вам послужить моделью обычной среднестатистической женщины?
- У меня нет родственников. Близких людей у меня тоже нет. Есть подруга, но и она понятия не имеет, что такое среднестатистическая женщина.
Альбина подумала: «Такой пациентки у меня еще не бывало. На первый взгляд, абсолютно нормальная, без признаков невротических и психических отклонений».
- Выглядите вы потрясающе молодо, - сказала она, - но в анкете написано, что вам уже сорок лет. У вас были мужья и ребенок. Выходит, вы прожили обычную женскую жизнь.
Светлана, отрицательно качнув головой, возразила:
- Все совершенно не так!
- А как? – удивилась Альбина. – Как вы прожили эту жизнь, что не знаете обычных женских повадок? Чем вы всю жизнь занимались?
Ответ потряс Тураеву и смыслом, и откровенностью.
- Я всю жизнь убивала мужчин, - буднично произнесла Светлана и, спохватившись, добавила: - Не пугайтесь, я не преступница. Я недавно лишь поняла, что они умирали не сами.
ГЛАВА 1
ЮНОСТЬ СВЕТЛАНЫ
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
У Светланы никогда не было мечты. Отец ее занимал высокую должность в крупной нефтяной корпорации. Семья процветала. Любые желания дочери исполнялись мгновенно. Впрочем, Светлана всегда была умной, серьезной, рассудительной девушкой и лишнего не желала. Она ощущала себя счастливой до тех пор, пока ее мать не ушла из семьи. Произошло это неожиданно и болезненно. Юная девушка вынуждена была выбирать с кем остаться. Она осталась с отцом, посчитав мать предательницей.
Отец души не чаял в дочурке, так он ее называл, а еще звал мышкой и солнышком, принцессой и милым цветочком. Он был нежен, заботлив, осыпал Светлану подарками. Казалось бы, год без матери Светлана прожила безоблачно и благополучно. На самом деле это было не так. У Светланы появилась мечта – заветная мечта, чтобы мама вернулась, чтобы они все помирились и зажили прежней счастливой жизнью.
Смущало одно: отец не выглядел подавленным и убитым. Он был весел, бодр, энергичен, много шутил, с работы возвращался хоть и поздно, но всегда в приподнятом настроении. Из командировок он часто звонил такой радостный, что дочери становилось обидно. Порой, Светлане казалось, что у отца выросли крылья сразу же, как мать ушла из семьи. Девушка убеждала себя: «Он сильный, не хочет показывать свои слабости», - и заводить разговор о мечте не решалась.
Она откладывала разговор на день своего совершеннолетия. И этот день приближался. Желая создать обстановку родства и душевности, Светлана пошла на жертвы: отказалась от пышного праздника в кругу сверстников.
Она заранее предупредила отца:
- Это наш с тобой день. Только ты и я. И наши приятные воспоминания из моего детства.
Отец поморщился при слове «воспоминания», но ответил:
- Отлично, принцесса, это будет наш с тобой день. Я возьму выходной.
И вот этот день наступил: Светлане исполнилось восемнадцать!
Утром, открыв глаза, девушка ахнула от восхищения. Ее спальня была уставлена вазами: восемнадцать роскошных букетов! А на подушке лежали ключи от новенького Мерседеса. Отец был щедр на подарки.
Светлана порхнула к цветам: провальсировала от лилий к розам, от роз к орхидеям, и к пионам, и к хризантемам, и к астрам… Сунув носик в каждый букет, она выбежала из комнаты и устремилась на запах кофе. На кухне отец сам колдовал над туркой в песке, но, увидев Светлану, он распахнул объятия и воскликнул:
- Принцесса моя! Поздравляю тебя! Будь счастлива, крошка! Ураа!
- Спасибо, папочка, - обнимая отца, взвизгнула от восторга Светлана. – Ты у меня самый лучший, самый любимый, самый родной! – вскрикивала она, покрывая гладко бритые щеки отца поцелуями.
Когда эмоции улеглись, она деловито спросила:
- Папуль, мы дома одни? Ты сам варишь кофе?
Он важно кивнул:
- Да, я отпустил прислугу. Одни, так одни.
- Я догадалась, - захлопала в ладоши Светлана, - у тебя есть план на сегодняшний день!
Довольный отец улыбнулся:
- Да, мы отпразднуем твое совершеннолетие в стиле моей юности. Поедем за город на твоем Мерседесе. Пока ты не получила права, за руль сяду я. Мы будем есть шашлыки и чебуреки в придорожных кафешках, запивая их «Токайским». «Токайского» там не найдется, я знаю, поэтому прикупил заранее. Потом мы пойдем гулять по лесу, кормить белок, дурачиться и беседовать. Вместе весь день. Давненько не бывало такого. Как тебе план?
- Отличный план, - обрадовалась Светлана. – И форма одежды походная.
- Точно, - кивнул отец, разливая кофе из турки по чашечкам.
Все так и было: отец уверенно вел Мерседес, вспоминал свою молодость, расспрашивал дочь о нынешних пристрастиях молодежи. Слушал и удивлялся: «Так, значит. Вот как от жизни отстал: все работа, работа, работа».
После шашлыков и чебуреков гуляли по лесу и дурачились. Светлана зачем-то набила карманы прошлогодними шишками, отец умилился: «Как маленькая!»
Он подхватил дочь на руки и, удивленно воскликнув «тяжелая стала!», закружил с ней по освещенной солнцем поляне. Отец был нежен, искрился любовью, целовал ее носик и волосы, восхищался словечками дочки и гордился: «Какая же ты у меня красавица!»
У Светланы не хватило духа нарушить эту гармонию.
«Дома поговорю», - решила она.
Но и дома не получалось. В просторной столовой их ждал изысканно накрытый стол. Рядом, на высокой подставке утопала в ведерке со льдом бутылка шампанского «Мадам Клико». После прогулки, нагуляв аппетит, уплетали за обе щеки. Отец залихватски открыл шампанское, ловко разлил его по бокалам и произнес длинный тост. Светлана рассеянно слушала, думая: «Надо набраться храбрости и начать разговор. Как начать? Попросить отца сделать еще мне подарок: помириться с мамочкой. Вот закончит тост, и сразу начну».
И опять не решилась. После ужина, отец взял дочь за руку, как маленькую, отвел в гостиную, усадил на диван, сам сел рядом и, гладя ее по голове, медленно, едва ли не по слогам, сообщил:
- Вот ты и взрослая. Я рад, что между нами сохранилась душевная связь. Настало время открыть тебе правду. У тебя есть сестра. Ей четырнадцать лет. Я люблю ее мать и хочу, чтобы они жили с нами. Не могу больше разрываться на две семьи.
Светлану словно кипятком окатили. Она сбросила руку отца со своей головы и воскликнула:
- У меня есть сестра?! Ей четырнадцать лет?! Выходит, не мама, а ты! Ты предатель! Ты и эту девчонку называешь принцессой?
Отец ответил растерянно:
- Нет, я зову ее уточкой. Доченька, успокойся, - быстро пришел он в себя, - я как любил тебя, так и буду любить. Если честно, разговора боялся, но такой реакции не ожидал.
Светлана вскочила и с криком:
- Ты ждал, что я похвалю тебя за предательство? – выбежала в прихожую.
Пока она нервно надевала кроссовки, отец ее останавливал и уговаривал не горячиться. Дочь это только бесило. Она оттолкнула его и выбежала из квартиры. Она думала, что отец догонит ее, скажет, что пошутил, что на самом деле Светлана его единственная и любимая. Этого не произошло. Отец ее не догнал и даже не позвонил, не попросил вернуться домой.
ГЛАВА 2
ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ
Ноябрьский ветер полосовал ледяными струями ливня облупившиеся стены мрачного здания, прозванного в народе домом малютки. Старый уличный фонарь с жалобным скрипом выхватывал из черной бездны хрупкий силуэт девушки. В отчаянии она металась у подъезда и яростно молотила кулачками в закрытые двери.
«Откройте! Откройте! Умоляю вас!» – рыдая, кричала она.
Дверь открылась. На пороге выросла женщина с заспанным сердитым лицом. Она с головы до ног смерила незнакомку неприветливым взглядом, и, задержавшись на ветхом плащике и стоптанных туфельках, ворчливо спросила:
– Чё надо?
– Дочку, дочку хочу забрать, – умоляюще воскликнула девушка.
– А другого времени не нашла? Утром приходи, – отрезала женщина, собираясь уйти.
Девушка неистово вцепилась в затертую ручку двери и с надрывом закричала:
– Миленькая, помоги! Утром поздно будет! Утром ее отправят, я же, дура, бумаги уже подписала!
– Тем более. Раз дура, раз подписала, так нечего здесь и вопить. Раньше надо было думать, - возмущенно отчеканила женщина и грубо оттолкнула несчастную, решительно закрыв дверь приюта.
Девушка отлетела, упала и по ступенькам скатилась на мокрый асфальт. Визг тормозов, вынырнувшего из темноты «жигуленка», заглушил и раскаты грома, и предсмертный стон девушки. Ранним утром ее холодное безжизненное тело нашли у порога дома малютки.
Дочка, которую несчастная хотела забрать, отправили к новым родителям.