Вся страна, затаив дыхание, переживала Московскую битву. Самым тяжелым был месяц октябрь. Суровый облик родной столицы осени 1941 года вызывает любовь и гордость большинства русских людей. Москва с закрытыми мешками с песком витринами зданий, аэростатами в небе, воем сирен, колоннами шагающих на фронт военных и ополченцев, суровой Красной площадью и строгим Кремлем навсегда останется в памяти и в сердце каждого человека, посмотревшего документальные кадры Москвы осени и зимы 1941 года.

И. В. Сталин принял решение отметить 24-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции так, как это было принято с 1918 года, – торжественным собранием 6 ноября и парадом на Красной площади 7 ноября. В эти дни Сталин часто появлялся на улицах Москвы. Людям он говорил: «Будет, будет и на нашей улице праздник!». А начальнику охраны Власику, обеспокоенному возможной бомбежкой, отвечал: «Власик, не беспокойтесь. Наша бомба мимо нас не пролетит».

В то время Москва была крупнейшим промышленным и культурным центром не только СССР, но и всего мира. Это был город-труженик, выпускавший огромное количество продукции, как наукоемких изделий, так и продукции легкой и пищевой промышленности. Товары московских предприятий отличались повышенным качеством и продавались во всех городах Советского Союза.

Сегодня Москва, возможно, еще более напряженно работает, но для такого огромного города почти ничего не производит. Пятнадцатого октября было принято решение о выезде из Москвы наркоматов (министерств). Из Москвы продолжали эвакуировать людей (всего эвакуировали два миллиона человек), художественные и другие ценности, и даже саркофаг с телом В. И. Ленина был направлен в далекий Томск.

В этой связи интересен один факт, показывающий разницу между советским, народным и либеральным государствами. Когда Сталин на совещании спросил оставшихся наркомов и членов Политбюро: «Как дела в Москве?» – А. И. Шахурин ответил, что на одном предприятии рабочие возмущались невыплатой зарплаты, которую увез директор завода. Но на самом деле в связи с эвакуацией денег не хватило в Госбанке. «Где Зверев?» – спросил Сталин Молотова. «В Казани», – ответил Молотов. «Немедленно самолетом привезти деньги», – распорядился Сталин. И это было, когда враг стоял под Москвой.

В то время были случаи задержания государственными органами незаконно выезжающих из Москвы руководителей, растаскивания из магазинов продуктов, других правонарушений, указывающих на возникшую панику, но большой паники в Москве не было. Несмотря на эвакуацию значительного количества людей, была быстро налажена работа всех сфер городской жизни даже в условиях, когда под городом стояли вражеские полчища.

В Москве оставались ГКО, Ставка и минимально необходимые для оперативного руководства страной и армией партийный, правительственный и военный аппараты. Эвакуация была вызвана тем, что, по мнению Сталина, немцы могли раньше нас подвести резервы и прорвать фронт под Москвой. Угроза Москве была реальной, но думаю, что все равно немцы были бы разгромлены в уличных боях.

Ставка к ним на всякий случай готовилась: было принято решение о строительстве оборонительного рубежа из трех полос – по Окружной железной дороге, по Садовому кольцу и по Бульварному кольцу. Сталин не разрешил Жукову перенести штаб Западного фронта из Перхушково подальше от линии фронта в Москву к Белорусскому вокзалу или в Арзамас и сказал военным: «Штаб останется в Перхушкове, а я останусь в Москве. До свидания».

Семнадцатого октября по городской радиосети обратился к москвичам секретарь ЦК и московского городского комитета (МГК) ВКП(б) А. С. Щербаков, который сообщил об обстановке на фронте под Москвой и заявил, что за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови. Он также довел до сведения москвичей очень значительный факт, способствовавший стабилизации обстановки в городе: Сталин в Москве.

После этого сообщения москвичи уже не так боялись танковых дивизий Гота и Гудериана, стоящих под Москвой, шли добровольцами на фронт, в ополчение, день и ночь трудились для защиты столицы. Тот, кто говорит, что Москву можно было сдать врагу, не понимает, что в 1941 году Москва была столицей СССР, которую в случае взятия Гитлер обещал стереть с лица земли вместе с населяющими ее людьми.

В 1812 году столицей Российской империи был Санкт-Петербург, и ссылки на решение по Москве, принятое в ХIX веке, не соответствуют реальностям, существовавшим в разные времена.

Сталин, как всегда, был выдержан, спокоен и требователен. После получения доклада Жукова о том, что немцы понесли тяжелые потери, вынуждены перегруппироваться и пополнить войска, подтянуть тылы, и поэтому в ближайшие дни наступать не смогут, Сталин принял решение о проведении торжественного собрания и парада. Принятию указанного решения способствовало и то обстоятельство, что к этому времени под Москвой наша авиация не уступала немецкой и совместно со средствами ПВО могла гарантировать, что ни один немецкий самолет к Красной площади не прорвется.

Предложение И. В. Сталина о проведении парада шокировало многих представителей власти. Командующий войсками Московского военного округа генерал-лейтенант П. А. Артемьев высказался против проведения парада, но ГКО поддержал Сталина, и было принято окончательное решение о его проведении.

Для проведения торжественного собрания 6 ноября 1941 года на станции метро «Маяковская» подготовили зал на две тысячи мест. Члены Государственного комитета обороны (ГКО) приехали на поезде метрополитена. По радио на всю страну объявили: «Говорит Москва! Передаем торжественное заседание Московского совета…» Страна слышала, что Москва стоит и сражается с врагом.
С докладом выступил И. В. Сталин. Он говорил об огромных потерях людей и территории и о том, что немецкий план блицкрига, то есть молниеносной войны, сорван, о намерении Гитлера и Геринга истребить русский народ и другие славянские народы, о призыве немецкого командования к солдатам проявлять крайнюю жестокость по отношению к народам СССР.

Сталин говорил: «Эти люди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Сурикова, Суворова и Кутузова! Немецкие захватчики хотят иметь истребительную войну с народами СССР. Что же, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат. Отныне наша задача… будет состоять в том, чтобы истребить всех немцев до единого, пробравшихся на территорию нашей Родины в качестве ее оккупантов. Никакой пощады немецким оккупантам! Смерть немецким оккупантам! Наше дело правое – победа будет за нами!»

Седьмого ноября 1941 года в 8 часов утра поднялись на трибуну Мавзолея И. В. Сталин, руководители партии и правительства, начался исторический парад на Красной площади в Москве. Парад начался на два часа раньше обычного. На площади выстроились пехотинцы, курсанты артиллерийского училища, военные моряки, войска НКВД, отряды народного ополчения, кавалерия, артиллерия, танки. Командовал парадом командующий Московского военного округа генерал П. А. Артемьев, возглавлявший одновременно Московскую зону обороны.
В этот день утром Сталин встал рано, еще затемно. По причине светомаскировки фонари не горели и не было видно снежинок, несущихся вдоль улицы, а только слышалось завывание ветра и ощущалось дыхание стужи за окном. Сталин подумал о солдатах, переносящих все невзгоды в промерзших окопах. Начало светать, ветер стих. Сталин с Власиком направились на Красную площадь. Шел снег. Он покрывал Спасскую башню, стены Кремля, булыжники Красной площади, и в этом белом наряде она стала еще краше.

Не хотелось верить, что идет война, и совсем рядом с Москвой в эту минуту бьют орудия по наступающим немецким танкам, и молодой лейтенант в лихо надетой шапке-ушанке командует: «Огонь!». Сколько осталось жить этому лейтенанту, знает только кукушка, но в глухом промерзшем лесу она молчит, и мы так и не узнаем его судьбу.

В это время в заснеженных полях Подмосковья строчили пулеметы, хлестко стреляли винтовки, ухали пушки. Шел священный бой за нашу Родину, за наших детей, за наших жен и матерей, братьев и сестер, за жизнь будущих поколений.
В боях гибли лучшие русские люди, мужчины, многие из которых так и не успели стать отцами, не познали счастья быть любимыми, светлой радости прикосновения нежных ручонок ребенка, не услышали слова «папа». И людям, живущим на земле, которую они защищали, никогда, и через тысячу лет, нельзя забывать об их жертвенности, об их подвиге. Если мы забудем о них, то погибнем. Таков закон жизни.

В моем стихотворении «Девятое Мая» есть такие строки: «...и Россия без них опустела, и земля застонала от слез, и молитва из храма летела мимо нежных русских берез. А живые дошли до Берлина и врагу отомстили в боях за погибшего брата и сына и за горе в родных глазах».

Только народ, стоящий в бою насмерть, имеет право жить на просторах России. Такой народ никогда не забудет своих соотечественников, павших за свободу и независимость Родины. А если забудет, то потеряет право на жизнь, окажется слабым и беспомощным перед лицом наступающего врага. Именно потому, что били из пушек, строчили из пулеметов и стреляли по врагу из винтовок наши советские солдаты, Москва жила.

В 8 часов утра раздался бой кремлевских курантов. С последним ударом из ворот Спасской башни верхом на коне выехал Маршал Советского Союза С. М. Буденный. То, что парад, как и раньше, до войны, принимал Семен Михайлович Буденный, укрепляло веру в силу Советского Союза.

Генерал-лейтенант П. А. Артемьев, который, как сказано выше, командовал парадом, доложил о готовности войск к параду в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Буденный объезжал строй войск и поздравлял солдат и офицеров с праздником. Наши воины в ответ дружно и горячо кричали: «Ура!». О своей решимости и готовности биться с врагом, жертвовать собой во имя Родины они говорили русским словом «ура».

Боевой дух солдат, их искренность, молодость, благородство и вера в свою силу передавались москвичам, гостям столицы, членам партии и правительства. Затем фанфары проиграли сигнал «Слушайте все!». По традиции должен был выступать принимавший парад С. М. Буденный, но слово взял И. В. Сталин. Вначале, руководствуясь соображениями безопасности, планировали передавать парад только по радио Москвы, но в последние минуты Сталин изменил решение и попросил транслировать парад на весь Советский Союз и на весь мир.

Он говорил с трибуны Мавзолея, обращаясь к жителям страны: «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!».

В своем выступлении Сталин вспомнил Гражданскую войну и сказал: «Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьем, чем 23 года назад… Враг не так силен, как его изображают некоторые перепуганные интеллигентики. Не так страшен черт, как его малюют… Немецкие захватчики напрягают последние силы. Нет сомнения, что Германия не может выдержать долго такого напряжения. Еще несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик – и гитлеровская Германия должна лопнуть под тяжестью своих преступлений (ровно через год, в ноябре 1942 года начнется победоносное наступление Красной армии под Сталинградом и закончится в Берлине – Л. М.)».

Он с уверенностью говорил, что Красная армия скоро будет освобождать Европу, что порабощенные народы Европы и весь мир смотрят на наших воинов «как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков», и продолжал, обращаясь к участникам демонстрации: «Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии!

Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Дмитрия Пожарского, Кузьмы Минина, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!».

Начался парад. Оркестр дивизии имени Дзержинского под управлением дирижера, военного интенданта 1-го ранга В. А. Агапкина, который написал знаменитый марш «Прощание славянки», играл военные марши. Под звуки этих маршей проходили по Красной площади части 2-й Московской стрелковой дивизии, кавалерия, артиллерия, танки и другие войска. Большинство участников парада отправлялись с Красной площади прямо на фронт.

Оркестр умолк, а самый задушевный, самый русский марш «Прощание славянки» еще долго звучал в сердцах, возвращавшихся с парада граждан и членов партии и правительства. Перед глазами стояли открытые, добрые, мужественные лица уходящих на фронт великих сынов великой страны. Сколько матерей, жен, сестер, детей проводили под чистые звуки марша «Прощание славянки» на фронт, на страшный бой с ненавистным врагом своих сынов, мужей, братьев и отцов! Миллионы.

Сам воздух больших вокзалов и маленьких полустанков пропитан звуками славного русского марша. Спасибо ему, Агапкину, и низкий поклон от всех, чьи сердца помнят и чтут то суровое время тяжелых испытаний и великих побед. Вся наша страна, весь мир поняли, что Москва не сдалась, что Россия жива и полна решимости одолеть жестокого и сильного врага. С каким упоением слушали советские люди слова Сталина, известия о параде и торжественном заседании в Москве! Как впадала в бешенство преступная банда Гитлера, слушая торжества на Красной площади! Как сжимались от страха немецкие завоеватели, когда слышали слова Сталина: «Смерть немецким оккупантам!».

Мнения, выраженные в публикациях Леонида Масловского, являются мнениями автора и могут не совпадать с мнениями подписчиков.